Шовкуненко, Алексей Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Алексеевич Шовкуненко
укр. Олексі́й Олексі́йович Шовкуне́нко
Подданство:

Российская империя Российская империя

Гражданство:

Жанр:

пейзаж, портрет, акварель

Учёба:

Одесское художественное училище
Императорская Академия художеств

Награды:


Золотая медаль Парижской всемирной выставки (1937)
Большая серебряная медаль Всемирной выставки в Брюсселе (1958)

Звания:
Премии:

Алексей Алексеевич Шовкуненко (укр. Олексі́й Олексі́йович Шовкуне́нко; 9 марта 1884, Херсон Херсонская губерния Российская империя — 12 марта 1974, Киев) — выдающийся украинский советский художник и педагог. Народный художник СССР (с 1944). Академик Академии художеств СССР (с 1947). Лауреат Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко (1970). Председатель Союза художников Украинской ССР (1949—1951).





Биография

Талантом художника отличался с детства. В 1899 году был отдан в подмастерья в херсонскую иконописную мастерскую. В 1901—1908 годах продолжил учёбу в Одесском художественном училище под руководством К. К. Костанди, Г. А. Ладыженского, Д. Крайнева.

В 1917 окончил Академию художеств в Петрограде (мастерская В. Савинского, 1909—1917).

С 1913 года — участник выставок Товарищества южнорусских художников. После окончания академии вернулся на Украину.

В 1917—1922 годах — преподаватель Херсонской пролетарской художественной студии, с 1926 года — Одесского политехникума изобразительных искусств.

В 1924—1929 годах был членом Общества им. К. Костанди.

В 1935—1965 годах — профессор Киевского государственного художественного института (ныне Национальная академия изобразительного искусства и архитектуры).

Известный педагог. Среди его учеников были А. Г. Максименко, В. Г. Пузырьков, А. М. Лопухов и много других видных художников, среди которых несколько десятков заслуженных и народных художников Украины.

Член правления Союза художников Украинской ССР (1938—1968), а в 1949—1951 годах был его председателем.

Умер в 1974 году в Киеве. Похоронен на Байковом кладбище.

Творчество

Живописец-акварелист. Мастер пейзажа и натюрморта.

Автор многих психологических портретов известных писателей, актёров, скульпторов, военачальников и других знаменитых личностей («Б. И. Яковлев», 1944, «С. А. Ковпак», 1945, «М. Г. Лысенко», 1947, — все в Музее украинского изобразительного искусства (Киев), П. Г. Тычины, М. Ф. Рыльского, Н. М. Ужвий и многих других), индустриальных пейзажей (цикл «Днепрострой», 1930-32, МУИИ), сочных по колориту пейзажей Украины, Молдавии, Кавказа, Урала, Кабардино-Балкарии, Башкирии и др.

Награды и звания

Память

Напишите отзыв о статье "Шовкуненко, Алексей Алексеевич"

Литература

  • Популярная художественная энциклопедия. Под ред. Полевого В. М.; М.: Издательство «Советская энциклопедия», 1986

Отрывок, характеризующий Шовкуненко, Алексей Алексеевич

– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.