Шово, Адольф

Адольф Шово (29 мая 1802, Пуатье — 16 декабря 1868) — французский юрист и преподаватель, профессор в Тулузе.

После получения юридического образования имел адвокатскую практику сначала в Пуатье, с 1823 года в Париже. После революции 1830 года работал адвокатом в Государственном совете и Кассационном суде. С 1838 года был профессором административного права и с 1865 года деканом юридического факультета Тулузского университета. Имел репутацию успешного оратора. Его научные интересы лежали в области не только административного, но и уголовного права.

Главные работы: «Code forestier expliqué par les motifs et la discussion» (Париж, 1827); «Manuel de l’exploit» (1829); «Code de la saisie immoiblière» (1829); «Manuel de la contrainte par corps en matière civile et commerciale» (1829); «Commentaire du tarif en matière civile» (1832); «Code pénal progressif» (1832); «Theorie de Code pénal» (в сотрудничестве с Faustin Hélie, 1834—1843); «Dictionnaire général et complet de procédure» (1837); «Principe de compétence et de juridiction administrative» (1841—1844); «Formulaire général» (в сотрудничестве с Glandaz, 1852—53); «Des etablissements de charité publics et privés en France et dans les pays étrangers, sous le point de vue administratif» (1858); «Essai sur le régime des eaux navigables et non navigables» (1859); «Code d’instruction administrative» (1860—61); «Code de la saisie immobilière» (1862); «Questions resolues» (1863) и так далее.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k24645z/f986.image.langFR Статья] в La Grande Encyclopédie  (фр.)

Отрывок, характеризующий Шово, Адольф

– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.