Шогенцуков, Али Асхадович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шогенцуков А. А.»)
Перейти к: навигация, поиск
Али Асхадович Шогенцуков
кабард.-черк. ЩоджэнцIыкIу Iэсхьэд и къуэ Алий
Дата рождения:

28 октября 1900(1900-10-28)

Место рождения:

с. Кучмазукино (Старая крепость), (ныне город Баксан, Баксанский район, КБР) Терская область, Российская империя

Дата смерти:

29 ноября 1941(1941-11-29) (41 год)

Место смерти:

В нацистском концлагере под Бобруйском, Белорусская ССР, СССР

Гражданство:

СССР СССР

Род деятельности:

поэт, писатель

Язык произведений:

кабардинский, русский

Награды:

Заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарской АССР (1939)

Шогенцу́ков Али́ Асха́дович (кабард.-черк. ЩоджэнцIыкIу Iэсхьэд и къуэ Алий; 28 октября 1900 — 29 ноября 1941) — советский кабардинский поэт, писатель, основоположник кабардинской литературы. Заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарской АССР (1939).





Биография

Родился в селе Кучмазукино (Старая крепость), ныне город Баксан Кабардино-Балкарии.[1][2]

В 1914 году после окончания сельской школы поступил в Баксанскую духовную семи­нарию (медресе), но был исключён из неё за организацию протеста против реше­ния администрации уволить Нури Цагова (1890-1935), преподававшего дисциплины на кабардин­ском языке. В 1915 году Шогенцуков поступил на кур­сы по подготовке учителей, в 1916 году за от­личные успехи в учёбе направлен дирек­цией курсов в город Бахчисарай, в педагогическое училище им. И. М. Гаспринского. В декабре 1917 года в связи с революционными событями училище было закрыто, и Шогенцуков продолжил обучение в Турции в стамбульском педагогическом училище. Здесь написа­но стихотворение «Нанэ» (бабушка), которое стало его первым поэтическим произведением.

В 1919 году вернулся на родину. Многие годы отдал педагогической деятельности: работал учителем кабардинского языка, директором школы, инспектором районо и облоно. Писал статьи в газетах, в которых уделял внимание кабардинскому языку, образованию и воспитанию подрастающего поколения. Творчество 1920-х годов посвящено пропаганде культурного просвещения народа.

С 1934 года работал в Союзе писателей республики, занимаясь выявлением и продвижением молодых писателей. По совместительству работал научным сотрудником Института национальной культуры Кабардино-Балкарской АССР, участвуя в экспедициях по сбору и обработке фольклорных мате­риалов. В своём творчестве он уделяет внимание истории и культуре кабардинцев, адыгейцев и черкесов. Работал литературным консультантом Ка­бардинского хора.

В 1930-х годах рас­ширяется тематика творчества. В этот период поэт начинает писать в жанре сатиры, уде­ляет большое внимание коллективи­зации, международным политическим событиям.

Когда началась Великая Отечественная война, поэт написал стихи, в которых призвал сограждан к защите родине. Осенью 1941 года отправившийся на войну Шогенцуков попал в плен. Погиб в нацистском концлагере под Бобруйском. ,

Литературное наследие

Литературное наследие Шогенцукова, основоположника советской кабардинской поэзии, включает в себя: один роман в стихах, 8 поэм, 2 рассказа, 11 стихотворений, 20 публицистиче­ских статей, 9 произведений, переведен­ных с русского на кабардинский язык.[3] Заметное место в творчестве занимает художественная летопись жизни кабардинского народа в дореволюционную эпоху и при Советской власти: поэма «Мадина» (1933), героическая поэма «Вчерашние дни Тембота» (1935), роман в стихах «Камбот и Ляца» (1938). Шогенцуков положил начало кабардинской советской прозе (рассказы «Пуд муки» [1931], «Под старой грушей» [1933]).

Шогенцуков — поэт-новатор кабардинского стиха, основой которого стало новое стихосложе­ние, созданное им в результате освоения народной поэзии и идейно-художествен­ных традиций русской и советской классической литературы. Шогенцуков произвел корен­ные преобразования, переведя тонический стих в силлаботоническую систему, обо­гатившую его ритмическое и интонацион­ное звучание. Отбирая и творчески разви­вая все ценное, образное в кабардинском языке, Шогенцуков существенно обогатил его, наме­тил пути дальнейшего развития и заложил прочные основы кабардинского литератур­ного языка. Сохранив связь с устным на­родным творчеством и опираясь на опыт и традиции прошлого, он способствовал рос­ту кабардинской национальной литературы. Для произведений Шогенцукова характерны эпи­ческий размах в сочетании с проникновен­ным лиризмом, красочность деталей, богат­ство ритмики, творческое использование лексических средств, правдивое воспро­изведение действительности. Творчество Шогенцукова проникнуто пафосом любви к челове­ку-труженику. Созданные на основе глубо­кого знания истории своего народа, его произведения имеют большую художест­венную и идейную ценность. В своих ран­них стихах, близких к народной поэтике, Шогенцуков не только широко использует лексику ка­бардинского языка, традиционные фразе­ологические сочетания, обороты, эпитеты и сравнения, но и создаёт авторские обра­зы и афоризмы.[2]

Перевёл на кабардинский язык сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Т. Г. Шевченко, М. Горького, К. Хетагурова. Произведения Шогенцукова переведены на многие языки народов бывшего СССР.

Сочинения

  • на кабардинском языке:
    • Стиххэмрэ поэмэхэмрэ, Налшык, 1938;
    • Хьэжыгъэ пут закъуэ (Пуд муки): Рассказ. Налшык, 1940;
    • Ныбжьыщ1э хахуэ (Юный герой): Поэма. Налшык, 1940;
    • Стиххэмрэ поэмэхэмрэ (Стихи и поэмы). Налшык, 1941;
    • Тхыгъэ нэхъыф!хэр (Избранное). Налшык, 1948;
    • Къам­ботрэ Лацэрэ (Камбот и Ляца). Роман //ЛХА «Кабарда». 1948. Кн.2. С. 63-74;
    • Тхыгъэхэр тхылъитIу, поэмы. Нал­шык, 1957;
    • Тхыгъэхэр томитIy, т. 1-2. Налшык, 1961;
    • Тхыгъэхэр (Сочинения). Нальчик, 1990;
    • Тхыгъэхэр (Сочинения). Нальчик, 2000.
  • в русском переводе:
    • Мадина: Стихи и поэмы. Нальчик, 1935;
    • Рассказ старого Бу­лата // СКБ. 1939. 28 окт.;
    • Пиренейская роза // СКБ. 1940. 12 марта;
    • Юный ге­рой: Поэма. Майкоп, 1941;
    • Поэмы. М., 1949;
    • Поэмы и стихотворения, М., 1950;
    • Моя Родина. Поэма //ЛХА «Кабарда». Нальчик, 1950. Кн. 3. С. 12-28;
    • Моим современникам: Стихи и поэмы. Нальчик, 1957;
    • Избранное, М., 1957;
    • Камбот и Ляца: Роман в сти­хах. Нальчик, 1968;
    • Избранное, Нальчик, 1975;
    • Мадина. Нальчик, 1976;
    • Камбот и Ляца: Роман в стихах. Нальчик, 1980;
    • Стихотворения. Поэма. Роман в стихах. Нальчик, 2000.

Память

  • Кабардино-Балкарский драматический театр имени Али Шогенцукова.

Напишите отзыв о статье "Шогенцуков, Али Асхадович"

Литература

  • [kabbalk.ru/info/culture/shogentsukov Али Шогенцуков]// Институт Гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН. — Нальчик. Издательский центр «Эльфа». 2003.
  • [adygaabaza.ru/load/adygskaya_muzyka/adygskaja_folklornaja_muzyka/svetlana_kushkhova_sheh1ideht_i_gybzeh_shodzhehnciykiu_alij_i_gybzeh/57-1-0-583 Песня-плач (гъыбзэ) по Шогенцукову Али]
  • Теунов Х., Али Шогенцуков. Путь поэта, Нальчик, 1950
  • Либединский Ю., Али Шогенцуков, в его книге: Современники, М., 1958
  • Очерки истории кабардинской литературы, Нальчик, 1968
  • ХьэкІуащэ А., ЩоджэнцIыкIy Али, Налшык, 1961

Примечания

  1. Шогенцуков, Али Асхадович — статья из Большой советской энциклопедии.
  2. 1 2 [kabbalk.ru/info/culture/shogentsukov Али Шогенцуков]
  3. Шоджэнц1ык1у Алий. Тхыгьэхэр (Али Шогенцуков. Сочинения. Налшык, 1990)

Ссылки

  • [adygaabaza.ru/load/adygskaya_muzyka/adygskaja_folklornaja_muzyka/svetlana_kushkhova_sheh1ideht_i_gybzeh_shodzhehnciykiu_alij_i_gybzeh/57-1-0-583 Песня плач об Али Шогенцукове (Шоджэнц1ык1у Али и гъыбзэ)]

Отрывок, характеризующий Шогенцуков, Али Асхадович

Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.