Шойом, Ласло

Ласло Шойом László Sólyom<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Венгрии
5 августа 2005 года — 6 августа 2010 года
Предшественник:	Ференц Мадл
Преемник:	Пал Шмитт
Председатель Конституционного суда Венгрии
1 августа 1990 года — 24 ноября 1998 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Янош Немет
Рождение:	3 января 1942(1942-01-03) (82 года) Печ, Венгрия
Дети:	Двое детей
Профессия:	Юрист
Награды:

Ла́сло Шо́йом (венг. Sólyom László; род. 3 января 1942, Печ, Венгрия) — президент Венгрии с 7 июня 2005 года по 5 августа 2010 года, юрист, специалист по конституционному праву. Член-корреспондент Венгерской академии наук (с 2001 года). Активно участвует в деятельности правозащитных и экологических организаций.

Биография

Ласло Шойом (Laszlo Solyom) родился 3 января 1942 года в городе Печ. В 1965 года окончил факультет политических и юридических наук в Университете Печа. Тогда же он получил квалификацию библиотекаря. Шойом занимался научной и преподавательской работой в Йене и Будапеште, в 1969 году он получил докторскую степень. В 1982 году Шойом начал преподавать на факультете права в будапештском Университете имени Лоранда Этвеша (Eotvos Lorand University).

С начала 1980-х годов Шойом активно участвовал в работе правозащитных и экологических организаций. В 1987 году он был одним из основателей Венгерского демократического форума, который впоследствии стал одной из крупных политических сил в стране. В 1989 году парламент Венгрии избрал Шойома членом Конституционного суда. С 1990 по 1998 год он был председателем Конституционного суда. С 1993 года по 1996 год Шойом также возглавлял Конференцию европейских конституционных судов.

Еще с 1996 года Шойом преподавал в Будапештском католическом университете, а в 1999 году он был приглашен преподавать в Кёльнский университет. В 2000 году Шойом стал советником в юридической фирме Nagy and Trocsanyi. В 2001 году Шойом был избран членом-корреспондентом Венгерской академии наук. Одновременно с преподавательской он вел активную общественную деятельность в области охраны окружающей среды. В начале 2000 года Шойом возглавил комиссию по расследованию сброса в реки Тиса и Дунай цианидов с румынских предприятий, который привел к гибели значительного количества рыбы в Венгрии. В то же время Шойом был членом президиума экологической организации «Vedegylet», в которую входили ряд писателей, деятелей искусства и активистов «зеленых». В 2002 году сообщалось об участии Шойома в комиссии, занимавшейся вопросами открытия архивов венгерских спецслужб.

7 июня 2005 года венгерский парламент избрал Шойома, который выступал кандидатом от оппозиции, президентом страны. Он одержал победу с перевесом в несколько голосов над кандидатом-социалистом — председателем парламента Каталин Сили (Katalin Szili).

В ходе беспорядков в сентябре-октябре 2006 года, начавшихся после публикации выступления премьер-министра Ференца Дюрчаня, свидетельствовавшего о сокрытии им правды во время предвыборной кампании, Шойом выступил с критикой премьера и поддержал требования о его отставке. Однако несмотря на призывы президента, Дюрчань отказался покинуть свой пост.

В последующие годы Шойом неоднократно позволял себе критику политической и экономической деятельности Дюрчаня и возглавлявшейся премьер-министром Венгерской социалистической партии. Известность получило противодействие Шойома предложенной социалистами в конце 2007 года реформе здравоохранения: президент отказался подписать закон, сославшись на отсутствие общественной поддержки проекта реформы и на то, что реформа не гарантировала равного медицинского обеспечения всем граждан Венгрии. В марте 2008 года в стране прошел инициированный Шойомом референдум о реформе здравоохранения, в результате которого большинство проголосовавших выступили против её проведения в той форме, как она была предложена социалистами.

После того как в марте 2009 года Дюрчань объявил о своем намерении покинуть пост премьер-министра в связи с тем, что парламент Венгрии не поддержал его проект вывода страны из экономического кризиса, Шойом призвал к проведению досрочных парламентских выборов. Однако парламент ограничился сменой правительства, и в апреле 2009 года Шойом утвердил новый кабинет министров во главе с Гордоном Байнаи, работавшим в правительстве Дюрчаня министром национального развития и экономики.

Занимая президентский пост, Шойом продолжал уделять значительное внимание вопросам окружающей среды и экополитики. В ноябре 2007 года венгерский президент выступил с инициативой создания международной организации охраны окружающей среды при ООН. В мае 2008 года Шойом указал на необходимость «экосоциальной глобализации» и объединения мировых усилий в деле охраны окружающей среды, вызванную наблюдавшимися по всему миру климатическими изменениями.

Шойом активно выступал за предоставление автономии румынским венграм и неоднократно поднимал этот вопрос во время встреч с президентом Румынии Траяном Бэсеску (Traian Basescu), однако в феврале 2009 года Бэсеску заявил, что пока Румыния является суверенным и единым государством, венгерская автономия создана не будет. В марте 2009 года Шойом объявил о намерении посетить румынских венгров, но власти Румынии не дали самолету венгерского президента разрешения на посадку, так что Шойом был вынужден добираться на автомобиле. Этот инцидент привел к охлаждению отношений между Румынией и Венгрией.

В августе 2009 года схожая история произошла, когда Шойом попытался посетить с частным визитом словацкий город Комарно, значительную часть которого составляют венгры. Словацкие власти восприняли этот визит как проявление имперских амбиций Венгрии: премьер-министр Словакии Роберт Фицо (Robert Fico) назвал поездку Шойома провокацией, а самого венгерского президента «нежелательным гостем». В результате Шойом был вынужден развернуться на словацко-венгерской границе, что администрация Венгрии охарактеризовала как беспрецедентное событие в условиях европейской свободы передвижения.

29 июня 2010 года в парламенте Венгрии состоялись выборы нового президента страны. Шойома предложили переизбрать на второй срок только депутатская группа от партии «Политика может быть другой» (LMP), но им не хватило голосов для выставления его кандидатуры, поэтому президентом был избран ранее занимавший пост председателя парламента Пал Шмитт (Pal Schmitt). Полномочия Ласло Шойома как главы государства истекли 5 августа 2010 года, после чего Шмитт вступил в должность президента Венгрии.

Владеет английским, немецким и французским языками.

Шойом женат, у него двое взрослых детей и девять внуков.

Награды

• Орден Креста земли Марии на цепи (Эстония, 22 марта 2006 года)
• Орден Белой звезды на цепи (Эстония, 29 сентября 2009 года)
• Орден Витаутаса Великого (Литва, 2006)
• Орден Дружбы I степени (Казахстан, 2007)
• Орден князя Ярослава Мудрого І степени (Украина, 7 июля 2008) — за выдающийся личный вклад в развитие украинско-венгерских отношений

Ссылки

• [www.keh.hu/keh_en/home.html Официальный сайт Президента Венгрии]
• Шойом, Ласло — статья в Лентапедии. 2012 год.

• При написании этой статьи использовался [www.lenta.ru/lib/14166934/ материал] (текст в Викитеке) из «Лентапедии», доступный по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].

Отрывок, характеризующий Шойом, Ласло

– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.