Шойфет, Михаил Семёнович

Михаил Семёнович Шойфет
Место рождения:	Вена, Австрия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Шойфет Михаил Семёнович (род. 26 августа 1947, Вена, Австрия — 22 октября 2013) — гипнотизёр, автор оригинальной методики психофизической саморегуляции. Журналист, член Союза журналистов Москвы и России, автор книги «Сто Великих Врачей» (2004) и множества публикаций по истории и практике гипноза.

Биография

Родился 26 августа 1947 года в Вене, Австрия. В 1980 году создал эстрадный номер «Театр гипноза» — первое театрализованное музыкальное шоу гипноза в СССР и выступал с ним с 1985 по 1992 год, будучи артистом Московской областной филармонии.

C 1992 по 2000 год публиковался в газетах и других изданиях.

В конце 90-х годов преподавал в Академии психологии при Институте психологии РАН.

С 2001 по 2003 год вел рубрику «Наука властвовать собой» в еженедельнике «АиФ Здоровье».

В последние годы жизни Шойфет жил в Германии (город Йена в Тюрингии) и вёл литературную, и научно-просветительскую деятельность в области гипнологии, являясь страстным популяризатором гипносуггестивного метода.

«Театр гипноза»

Шойфет рассматривал «сценический гипноз», как вид искусства. Он получил известность в 1980-х годах благодаря выступлениям на сцене с программой «Театр гипноза». Отличительной особенностью работы Шойфета на сцене был не отбор гипнабельных участников, а гипнотизация всех без исключения желающих, число которых ограничивал только размер сцены. Число «актёров» на его выступлениях доходило до трёхсот человек. По отзывам прессы, это были одни из самых масштабных демонстраций искусства гипноза, проводившихся когда-либо. Спектакли продолжались до пяти часов. Представления «Театр гипноза» неоднократно освещались в прессе и на телевидении.

Кроме собственно представления гипнотических феноменов Шойфет также объяснял, как осуществлять саморегуляцию непроизвольных функций организма и учил самогипнозу, а также техникам «психологического самопрограммирования», направленным на улучшение творческих, физических и интеллектуальных способностей

Литературная деятельность

Книга Шойфета «Сто Великих Врачей» с успехом переиздавалась пять раз (в 2005, 2006, 2008, 2009 гг.), большими тиражами. Кафедра истории медицины и правоведения медицинского университета имени Н. И. Пирогова рекомендует книгу студентам в качестве учебной литературы по истории медицины.

Оценки деятельности

Заместитель директора Института психологии РАН В. Н. Дружинин в предисловии к книге Шойфета «Нераскрытые тайны гипноза» отмечает его «огромные заслуги в области популяризации гипноза», и называет его «классиком отечественного гипноза».

Библиография

1. Шойфет М. С. Самогипноз. Тренинг психофизической саморегуляции. — 2003.
2. Шойфет М. С. Нераскрытые тайны гипноза. — М.: РИПОЛ классик, 2006. — 608 с.: ил. — ISBN 5-7905-4136-4.
3. Шойфет М. С. Гипноз: преступники и жертвы. — 2010.
4. Шойфет М. С. Психофизическая саморегуляция. Большой современный практикум. — 2010.
5. Шойфет М. С. 100 великих врачей. — Вече, 2011. — 525 с. — (100 великих). — ISBN 5953358717, ISBN 9785953358712..
6. Шойфет М. С. Медиумы и спириты. — 2011. — ISBN 978-5-699-44280-5.

Отрывок, характеризующий Шойфет, Михаил Семёнович

Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…