Шойхет, Юрий Яковлевич
| Юрий Яковлевич Шойхет | |||
| |||
|---|---|---|---|
| ноябрь 1991 — январь 1994 | |||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Рощупкин, Валерий Павлович | ||
| Рождение: | 5 апреля 1950 (74 года) Пермская область | ||
Ю́рий Я́ковлевич Шо́йхет (род. 5 апреля 1950 г.[1]) — российский предприниматель, политик.
Первый президент союза предпринимателей города Омска. Первый мэр Омска в демократической России, назначен в ноябре 1991 года, освобождён от должности указом Президента Российской Федерации 28 января 1994 года.
Срок Ю. Я. Шойхета на посту мэра пришёлся на время бурных политических событий в стране. Вдобавок, он стал знаменателен ярким противостоянием администрации города и области и грандиозными новыми мероприятиями. Эти факторы истощали городские финансовые ресурсы, что формально и послужило поводом для его отстранения. В действительности, веской причиной являлся личный конфликт мэра и губернатора Леонида Полежаева. Визит последнего в Москву непосредственно предшествовал президентскому указу.
Одно из начинаний Ю. Я. Шойхета, проводящееся до сих пор и пользующееся огромной популярностью среди горожан — ежегодное празднование Дней города. На время его правления также пришлось несколько ранних Сибирских международных марафонов[2].
На посту мэра Омска сменен Валерием Рощупкиным. В 1995 года стал депутатом горсовета от Яблока с 1995 - 2003 председатель горсовета Членство в партиях 1990-1994. Демократическая Россия 1995-2000 Яблоко 2000-2002 СПС 2002-2007 Яблоко С 2012 Гражданская платформа.
Примечения
- ↑ [gradoteka.ru/city/omsk/manager/Yuriy-Shoyhet1991-1994 Глава города Омск | Глава администрации города Омска - Мэр города]. gradoteka.ru. Проверено 5 марта 2016.
- ↑ [sim.omsknet.ru/SIM/rus/his1992.htm Третий Сибирский международный марафон (1992)]
Напишите отзыв о статье "Шойхет, Юрий Яковлевич"
Отрывок, характеризующий Шойхет, Юрий Яковлевич
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
