Шомекей

Шомекей — (Шөмекей)казахский род (ру, тайпа, тұқұм), входит в состав Младшего жуза Казаха.

В некоторых источниках называют как шумекей, чомекей, чумекей, чюмекей, чумякей, чоман, чумань.

Клич(ұран) рода — «Дойт», о происхождении которого существует легенда.

У Шомена - родоначальника шомекеев было два сына — Шомекей и Дойт. Последний был бездетным и, чтобы после смерти осталось память о нем, за родовым ураном закрепили его имя. Остается предположить, что в те далекие времена произошло отделение одной из «ветвей» рода, с одновременной сменой территории проживания…, в целях сохранения в памяти рода былого близкого родства, имя закреплено в качестве урана.

Описание тамг рода Шомекей

Тамги рода шомекей 2( и ), но современники добавляют еще 2(эти тамги специальные для батыров) — по версии Аманжолова С. А. и Казарцева И. , по версии Тынышпаева М. и Аманжолова С. А. , по версии Тынышбаева М. и Гродекова Н. И. , по версии Казанцева И. . Первый две они точно известны всем шөмекеям.

В одном из ведущих аукционов СНГ «VIOLITY» (Виолити) была продана "Княжа тамга" за более чем 3300 дол США [coinsrussia.blogspot.co.uk/2015/03/blog-post_25.html]. На этой тамге присутствуют три из четырех изображений тамги рода Шомекей, а именно , , .

Обращает на себя внимание тот факт, что одна из тамг рода шомекей, а именно строго соответствует тамге рода каракесек. Вторая тамга Шөмекею достанется от родственников со стороны матери из Среднего жуза.

До недавнего времени считалось, что родовые знаки казахов хорошо изучены, поскольку их фиксация началась еще в конце XVIII века. Однако современным исследователям приходиться сталкиваться с неполной, а то и просто противоречивой информацией о тамгах казахских родов. Имеющиеся сведения представлены бессистемно и примером совершенно другого подхода являются новые этнографические исследования А. Е. Рогожинского по тамгам Старшего жуза.,.

Им были изучены более 250 дел из 11 фондов Центрального государственного архива Казахстана. Количество тамг архивной коллекции сегодня составило 435 изображения, из которых более 300 идентифицированы как тамги конкретного племени, рода или отделения.

В его работах Рогожинского представлены сравнительные таблицы изображенных тамг, а также даны ссылки основных библиографических источников и данных архивных документов XIX века по тамгам казахов Старшего жуза. Из этих источников отчетливо видна разница в изображении родовых знаков и она объясняется Рогожинским А. тем, что тамги указанные в сочинении Н. И. Гродекова в «Киргизы и кара-киргизы Сыр-Дарьинской области» были взяты согласно ссылок на письменные источники или на данные информатора А. Н. Вышнегорского. Степень же его осведомленности, а также достоверности представленных им Градекову ссылок теперь установить трудно. Так, Н.Аристов в своем собственном исследовании предпочел воспользоваться сравнительно небольшой выборкой тамговых знаков, опубликованных Н. Гродековым. Неполнота этих данных о тамгах усугубилась еще и неточностями графического воспроизведения некоторых знаков «по Гродекову». В журнальном издании на качество представленных работ Н. Аристова, сказались неодинаковые полиграфические возможности двух разных типографий.

Аманжолов С. А. в своей известной работе лишь сопоставляет вновь уже имеющиеся комплекты тамговых знаков «старых востоковедов» и на этой основе делает свои выводы.

Не добавили ясности в данной проблеме и Востров В. В. с Мукановым М. С., которые были вынуждены искать компромисс между противоречивостью сведений предшественников и недостаточностью материалов собственных полевых исследований. Как результат, Востров В. В. и Муканов М. С. используют знаки, указанные Н. Гродековым, М. Тынышпаевым и С. Аманжоловым, при этом последние два автора заимствуют отдельные варианты тамг один у другого, и вместе — у Н. Гродекова и Н.Аристова.

Вот почему родовые знаки казахов и в частности рода Шомекей до сих пор ждут своих исследователей, которые возможно ответят на такие вопросы, как:

— какова необходимость такого разнообразия тамг у одного рода?

— каким образом и почему появляются незначительные различия (например дополнительная черточка и др.) в тамговых знаках, вызваны ли они с отделением подрода или существуют иные причины?

— почему один и тот же тамговый знак изображается под разным углом зрения или они указывают географическое направление (сторона света) заселения данной территории или ухода из неё, может быть существуют иные причины такого начертания данных тамг?

Самым известным местом, где изображены тамг и древнетюркская эпиграфика является Тамгалытас - это в низовье р. Сарысу, на южном берегу соленого озера Тамгалы-туз в северо-западной оконечности пустыни Бетпак-Дала.

…В настоящее время камень Тамгалытас сильно разрушен, и на обломках песчаника сохранились лишь отдельные знаки и арабографичные надписи-автографы на тюрки, старейшие из которых датируются специалистами нач. XIX в. Выделяется серия тамгообразных знаков, относящихся, по-видимому, к средневековью; среди них численно преобладают знаки в виде двух параллельных линий, сопоставимые с кыпчакской тамгой. Поздние казахские надписи тоже часто сопровождаются тамгой «косалеп» племени кыпшак, в том числе эпитафия на одной из могил расположенного вблизи небольшого некрополя. Вместе с поздними надписями встречаются и другого вида знаки, идентифицируемые как тамги казахских родов Среднего (уак) и Младшего (шомекей, адай, жагалбайлы) жузов…

…Безусловно, не все тамги создавались на скалах одновременно, но можно выделить группу

знаков, доминирующих и в количественном отношении, и в некой иерархии изображений, наблюдаемой в собраниях тамг разного вида. Для местонахождений Чу-Илийских гор можно указать два вида особенно часто встречающихся тамг: в виде извивающейся змеи и напоминающий греческую «омегу». Иногда они выступают самостоятельно, иногда вместе, причем «ранг» тамги-змеи часто меняется: то она доминирует, то изображается рядом или ниже омегообразного знака…

—

По омегообразной тамге есть интересная теория его смысла:

Смысл тамг, принадлежащих родовым подразделениям младшего жуза Шомекей и Каракесек, неясен. А их изогнутые очертания заметно отличаются от тамг других казахстанских родов. Подобный знак встречается на оленных камнях Сибири, Алтая и Монголии, относящихся к бронзовому веку. Археологи также находят похожие на эти знаки предметы, отлитые из бронзы. Долгое время было непонятно, какое именно функциональное значение имели диковинные предметы, но то, что они каким-то образом связаны с колесницами, не вызывает у ученых сомнений. Так, в 80-е годы XX века археологи обнаружили в захоронениях на территории Китая (в регионе, куда проникновение наших предков практически доказано) и Минусинской долины частицы колесниц вместе с этими загадочными предметами.

Ученый A. Варенов сделал вывод, что предметы являются центральными бляхами поясов, а их изогнутые дуги были необходимы для того, чтобы колесничий во время боя мог освободить руки, занятые вожжами. Предположительно колесничие прикрепляли поводья к дугам на пряжке своих поясов и могли орудовать копьем или использовать лук, не теряя контроля над лошадьми. В эпоху бронзы социальная роль колесничих (вероятнее всего, индоевропейцев) была очень высока. Они образовывали влиятельные кланы, из которых выходили родовые и племенные вожди. И хотя нет твердых доказательств, но благодаря тамгам вполне можно сделать вывод, что казахи, принадлежащие к родам Шомекей и Каракесек, — это потомки этих влиятельных кланов, не потерявшиеся во временном промежутке длиной в три тысячи лет.

— [www.info-tses.kz/red/article.php?article=10424]

О различных версиях места рода в структуре племенного союза Алимулы

В настоящее время на многих сайтах (например: сайт [elim.kz/z_kishi.php Шежире]) Младший жуз состоит из трех племенных союзов: алимулы (или алты алим), байулы и жетыру. Алимулы составляют шесть родов — карасакал, каракесек, торт кара, шомекей, шекты, кете. И здесь необходимо отметить, что такой состав родов представлен в материалах Левшина А. И. (1798—1879) и Шакарима Кудайбердиева (1858—1931).

Между тем, Колдайбекулы Еримбет (1850—1911) рода Жаманак (Шекти), Карамашак (Торткара), Айнык (Карасакал), Уланак (Каракесек), Тегинболат (Карасакал), Тойкожаны (Ак кете) относит к племенному союзу Алимулы.

И наконец, Мухамеджан Тынышпаев (1879—1937) в самом начале своей книги «Материалы по истории казахского народа» указывает на деление Младшего жуза на алимулы, байулы и жетыру, а далее называет алимулы группой кара-кесек (алим-улы, шомекей, кете). Таким образом, исходя из этих фактов Младший жуз должен состоять из трех племенных союзов: кара-кесек, байулы и жетыру. Эту версию поддерживают историки С. Асфендияров, С. Толыбеков, О. Миданов, исследователь К. Салгарулы, летописец А. Ахметов.

К сожалению и современные писатели не вносят ясности в этот вопрос. Так, Нурумбаев А. А. в [www.turklib.uz/engine/includes/print.php?category=general_history-articles&altname=zametki_o_rodoplemennyh_nazvaniyah_mladshego_zhuza_kazahov_ili_kratkii_slovar_etnonimov_kazahov-alshynov_chast_1 части 1] своей книге указывает состав племенного союза: «Родоплеменная группа Алимулы: каракесек, карасакал, кете, торткара, шекты, шомекей», а [www.turklib.ru/engine/includes/print.php?category=general_history-articles&altname=zametki_o_rodoplemennyh_nazvaniyah_mladshego_zhuza_kazahov_ili_kratkii_slovar_etnonimov_kazahov-alshynov_chast_2 части 2] приводит, что Алим и Шомен были братья и у Шомена, младшего сына Кайырбая, было два сына — Шомекей и Дойт, по сути, повторяя данные М. Тынышбаева.

О положении рода Шомекей в структуре родов Младшего Жуза Торегали Казиев пишет :

"Алим (каракесек) считается старшим сыном в Младшем Жузе , как ошакты – В Старшем, аргын – в Среднем Жузе. Племя шомекей, которое большинство исследователей относит к алим, а часть людей считает отдельным объединением, считается хозяином (хранителем) древнего шанырака Младшего Жуза, как племя албан – в Старшем Жузе, кыпшак – в Среднем (А. Сейдімбек. Қаз. ауз. тарихы. 143б.). Это говорит о том, что на земле шомекеев находится Үлкен Үй, т.е. Большой Дом Младшего Жуза, а также его изначальные святыни. Расшифровка духовного наследия может привести к открытию этих святынь."

Предыстория названий предковых имен: от чумугунь и до аланских корней

Род шомекей имеет весьма древнюю историю. Первыми исследователями, которые считали шомекеев потомками племени чу-му-гунь (одно из чуйских племен, обитавшие в VI веке между горами Барлык и Тянь-Шанем) были Аристов Н. А.(1847 — ?). и Грум-Гржимайло Г. Е. (1860—1936).

Тынышпаев М. поддерживает данную версию происхождения рода шомекей:

В середине 6 века Семиречье было завоевано тюрками, вышедшими из Алтая. По Китайским данным в 7 веке к западу от р. Чу жили поколения Чумынь (чумугунь). В 654 году китайцы напали на чумугунь, разрушили столицу их, убили 30 тысяч чумугунов, у которых были отрезаны уши (для подсчета убитых). Около 700 годов у западно-тюркского хана было 40.000 войск из племени чумугуя. В 742—744 г. потерпев поражение от соединенных сил уйгуров и карлуков, чумугуи бежали на запад. В книге «Диуан лагат ал-турк» написанной в 1073 году, почти одновременно с «Кудатку-блик» (1069 г.) на берегах р. Чу упоминается племя чеклы. У группы каракесек (алимулы, чомекей и кете) старинный уран (боевой клич) — доит; один из подродов алима-чекты (или чеклы). На юго-запад от Кашгара, в восточной части Алайских гор в настоящее время проживают кара-киргизские роды каракесек и тоит, с давних пор живут рядом и по преданиям, родственны. Таким образом каракесек и доит (тойт) встречаются одновременно у киргиз Младшей Орды и у кара-киргиз, причем это наименования и там и тут тесно связаны. Отсюда можно сделать такой вывод: среди тюрок пришедших из Алтая на берега р. Чу в середине 6 века были роды чумень или чумекей, от которых могла получить своё название р. Чу. (Заметим кстати, что на Алтае, южнее Телецкого озера есть река Чу или Чуя, Чуйская степь и Чуйские белки. Эти географические названия находятся вблизи р. Черкиш, о которой было сказано выше). В течение 2 веков (550—740) на берегах р. Чу они составляли ядро западно-тюркского государства и в 742—744 годах уйгурами и карлуками были разрезаны на 2 части — большая часть бежала на запад, меньшая через горы ушла в Кашгарию. Киргизская группа, по-видимому, все время жила в низовьях р. Сыр-Дарьи и к востоку от Аральского моря. Этим, вероятно, объясняется, что каракесеков нет в Крыму, Казани и среди башкир, только кете упоминается у астраханских ногаев и туркмен. Название алим, без сомнения, позднейшее, данное, вероятно, группе в честь духовного покровителя какого-нибудь ходжи.

Подробное рассмотрение изображений тамги рода шомекей и каракесек — и их анализ в свете теоретического аспекта значения родовых знаков вообще, подтверждает предположение Тынышпаева М. о том, что группа каракесек (алимулы, шомекей и кете) родом из Алтая и на территории современного Казахстана с середины 6 века н. э.

В подтверждение версии Тынышпаева М. можно добавить предположение по этнониму Алшын (Младший жуз) с тюркютским родом Ашина, под началом этой династией было племя Чумугунь. ↗

Востров В. В. и Муканов М. С., сопоставляя тамговые знаки казахских родов, указывают:

Как известно, племя чу-му-гунь входило в VI—VII вв. в союз племен дулу, которые являются предками дулатов (Старший жуз), однако ни тамговые знаки рода чумекей, ни их уран не свидетельствуют о их родстве. Вместе с тем основная тамга чумекей (по Аманжолову) или (по Гродекову и Тынышпаеву) аналогична (особенно первая) с общей алшинской тамгой . Это свидетельствует о том, что род чумекей входил в состав алшинов очень давно. В этой связи некоторый интерес представляет несколько наивное представление А. Левшина о происхождении этого рода. Он пишет: «Чумякейский род Меньшей орды полагает, что он прежде не принадлежал к киргиз-казахам… и получил своё название от хана своего Чумякея, который во вражде с Чингисом отложился от него и пришел с приверженцами своими в места, ныне занимаемые Средней ордою. Потомок его Аюсрым, завладев окрестностями реки Сарысу, отдал единственную свою наследницу-дочь в замужество за сына Алима (родоначальник Алимулинского поколения), отчего и подданные его соединились с киргиз-казахами».

Некоторые исследователи выдвигают версию, что родоплеменные группы алимулы и байулы являются прямыми потомками средневековых аланов. Так Нурумбаев А. А. в книге [www.turklib.ru/?category=general_history-articles&altname=zametki_o_rodoplemennyh_nazvaniyah_mladshego_zhuza_kazahov_ili_kratkii_slovar_etnonimov_kazahov-alshynov_chast_2 «Заметки о родоплеменных названиях Младшего жуза казахов или краткий словарь этнонимов казахов-алшынов. Часть 2»] пишет:

Так имя Алау, прародителя двух родоплеменных групп алимулы и байулы, можно связать с именем народа алан. Мангистауский учёный С.Кондыбай без тени сомнения писал: «Этническое название алаг алан вошло в мифогенеалогический и мифоэпический комплекс нового родоплеменного союза (имеется в виду алшынский союз племён — автор) в качестве имени первопредка Алау, эпического героя Алау-батыра, в дальнейшем, этнонима — алаш, алаша, алшын». (С.Кондыбай). Имена родоначальников Кыдуар и Кыдырбай легко увязать с названием элитарного хазарского рода кадыр/хыдыр, из которого, кстати, вышел каган хазар Астархан. (Байрамкулов М. А., Артамонов М. И.). Родоначальники племён торткара и каракесек — Карамашак и Уланак, в своих именах содержат древние этнонимы массагетов (кара+машак/масак (ет) и аланов (уланак/алан+ак). Заслуживает особого внимания имя Асанкожа, которым именовался прародитель всех племён объединения байулы, в том числе и Кыдыркожи/Кыдырбая. Этимологически слово восходит к этнониму ас, -ан- -- словообразующий аффикс; кожа — это позднее добавление к слову асан, связанное с распространением ислама в степи. Имена родоначальников алимов — Сядиркожа и таминцев с табынами — Сядир созвучно с названием аланского племени на Балканском полуострове в V в. (Соколов, 30) сатар. (Байрамкулов М. А.) Вышеприведённые совпадения лишний раз доказывают нам, что казахи — алшыны действительно являются прямыми потомками средневековых аланов.

Численность рода Шомекей

Род шомекей являлся в прошлом одним из основных и многочисленных родов Младшего жуза. Вообще это глупо перечислять численность Шомекея, это тоже самое если перечислить сколько вообще численность Ивановых или Сидоровых.

Численность шомекей по состоянию на 1805 года по данным Спасского Г., приведенном в «Сибирском вестнике 1820 г. Часть 9», составляла до 96 800 человек (по 4 души на кибитку или семейство).

«… чумекейцевъ акъ-китинскаго рода» до 2 т. сем.; «чумекейцевъ каракитинскаго рода» до 2.200 семействъ; «чумекейцевъ уджрайскаго рода», въдънiя Кундровъ-султана, до 1.500 сем.; … чумкей-джидлеръ до 6 т. сем., чумекей-кара-тамыръ до 3.500 сем.; чумекей-туки до 2.500 сем., чумекей-куитъ до 2.500 сем. и чумекей-кунякъ до 4 т. семействъ: эти пять «родов чумекейцевъ состояли въ въдънiи султана Буликея Ирали-ханова…»

Однако, учитывая легендарные данные приведенной Нурумбаевым А. А. в книге [www.turklib.ru/?category=general_history-articles&altname=zametki_o_rodoplemennyh_nazvaniyah_mladshego_zhuza_kazahov_ili_kratkii_slovar_etnonimov_kazahov-alshynov_chast_2 «Заметки о родоплеменных названиях Младшего жуза казахов или краткий словарь этнонимов казахов-алшынов. Часть 2»] общую численность шомекейцев следует сократить, так как ожырайкете, каракете и аккете не принадлежат к этому роду. С другой стороны приводится объяснение, почему указанные рода относят к шомекей:

Старшего сына Кыдуара, прародителя алимулы, звали Кайырбай. Кайырбай жил бедно, в связи с чем люди называли его также и Каракесеком (от кара «чёрный»; кесек «комок, брусок, ком глины»). У Кайырбая (Каракесека) было две жены. От старшей жены родился Байсары, от младшей — Алим и Шомен. У Байсары было два сына — Бозаншар и Майлыбай. У Майлыбая не было детей. В одном из сражений погибает Байсары. Его жена Кетебике выходит замуж за Алима, брата Байсары. От Алима у Кетебике рождается Тойкожа. Со временем уходит в мир иной Алим. Кетебике берёт к себе в жёны Шомен. У них рождается сын Туменкожа. Дети Кетебике — Бозаншар, Майлыбай, Тойкожа и Туменкожа, в память о своей матери стали именовать себя Кете. Потомки Бозаншара и Туменкожи стали называться ожырайкете или каракете, а потомки Тойкожи — аккете.

Таким образом, в 1805 году численность шомекейцев могла составлять до 74 000 человек.

А по данным сельскохозяйственной переписи 1911 года, что является достоверным статистическим материалом, численность этого рода уже составила более 100 тысяч человек.

География расселения

По территории расселения и местам кочевий, А. И. Левшин подразделяет шомекей на три большие группы. Первая кочевала летний период за Каракумами и урочищем Тогышкан, по Иргизу до горы Карашатау к реке Бак-Майме, зимой — по Сырдарье в местностях Таскишу, Бесарык, Бесарык — Байгус, по Кувандарье. Вторая имела летовки у Каспийского моря, доходила до побережья Урала. Третья часть пользовалась летними кочевьями в верховьях Илека. На крайнем южном участке малая часть шомекеевцев кочевала между Каши и Бухарой. И. Ф. Бларамберг (1800—1878) связывал такую дифференциацию с имущественным состоянием сородичей, в связи с чем беднейшая часть шомекеевцев не покидала Караузек (рукав Сырдарьи), занималась здесь земледелием. Другая часть аулов не поднималась выше Каракумов, а самые сильные и богатые скотом аулы доходили в летнее время до Тобола. В начале 20-х годов XIX века шомекеевцы, поддержавшие султана Арынгазы, кочевали с ним в междуречье Кувандарьи и Сырдарьи. В 1834 году два отделения рода, избегая хивинских сборщиков зякета, зимовали в местности между Иргизом и песками Музбиль, Калмас, входящими в состав Каракумов, где потеряли большое количество скота. После строительства Новой линии кочевья шомекеевцев оказались непосредственно у русских укреплений.

Тулибаева Ж.М. в своих исследованиях ссылаясь на книгу «История Средней Азии» Мир‛Абд ал-Карима Бухари, указывает следующие места кочевья «когда наступает зима (племена казахов) перекочевывают на зимовки ближе к границам Бухары, Хивы и Туркестана. Племена шекли, торткара, кырк-мылтык располагаются вблизи Ургенча, племена шомекей, киут, джаппас, кипчак зимуют под Ташкентом, Бухарой, Самаркандом» [9, 87-88].

Дулатбек КЫДЫРБЕКУЛЫ и Гульнара АННАКУЛИЕВА в «Исторический обзор казахско-туркменских отношений» пишут

Помимо адайцев с туркменами поддерживали связь и другие племена Младшего Жуза (шомекей, торткара, бериш, таз и т. д.), которые проживали в пределах Хивинского ханства, куда входили нынешний Каракалпакстан, Дашховузская и Хорезмская области.

— [www.ca-c.org/journal/10-1997/st_17_kadirbek.shtml]

Таким образом, шомекеи занимали обширную территорию от рек Ишима и Иртыша на севере до г. Самарканда на юге. Центром - "столицой" шомекеев считался Иргизский район Актюбинской области.

Жети ата и шомекей

Казахи традиционно считаются мусульманами. Но вместе с тем придерживаются обычаев, имеющих истоки из Тенгрианства. Например, казахи свято чтут Аруахов — Духов Предков, и по этому обычаю каждый казах обязан знать родословную «семи предков» («жети ата»), героические свершения, дела и подвиги предков или их позор. Таким образом, каждый мужчина понимал, что его поступки будут также оцениваться семью поколениями его потомков.

Данный обычай вылился в составление шежире казахских родов.

В настоящее время во всех шежире казахов прослеживается желание провести линию от «первопредков» до сегодняшнего дня.

Такое желание, во-первых, противоречит обычаю «о семи предках». Думается, изначально было так, каждый сын должен знать ближайших семи предков, начиная со своего отца, и «первопредка» . А имена предков, находящихся посередине опускаются, так как физически запомнить без письменности не представляло возможным.

Во-вторых, данная практика составления шежире уменьшает возраст родов максимум до Средневековья.

В-третьих, при несложных арифметических подсчетах с периода Средневековья по сегодняшний день количество людей одного рода должно быть меньше. Жумажан Байжумин пишет:

Все названия «предковых» родов, действительно являются именами древних людей, которых мы с полным основанием можем называть «первопредками». Но вопреки бытующим представлениям, относящим время их жизни к Средневековью, а зачастую и к более позднему историческому периоду, многие из них предположительно жили еще в IV-III тыс. до н.э., а возможно и ранее. В своей известной работе «Казахское кочевое общество в XIII - начале XX века», крупный казахский историк С.Е.Толыбеков совершенно правильно трактует следующую ситуацию: «…Родоначальник (племени) Шомекей был якобы отцом четверых сыновей: Тохы, Купека, Бозгула и Аспана. Потом каждый сын, в свою очередь, имел своё потомство. По расчетам шомекейцев, их предок жил в начале ХVII века. Было бы неверно предполагать, что этот огромный род, состоящий в начале ХХ века из 100 000 душ населения, достиг такого размера на базе одной семьи. В действительности, Шомекей не был отцом предков четырех родовых отделений. Он мог объединить под своим именем эти четыре, совершенно не связанные между собой родством группы кочевников». И действительно, все казахские племена, родоплеменные объединения, тем более жузы, на момент своего формирования представляли собой конгломерат из самых различных тюркских родов. Такими же необычайно сложными являлись этногенетические процессы, которыми сопровождалось формирование и всех других тюркоязычных народов. Родоплеменной состав любого из них включает в себя множество экзогенных групп, в одинаковой мере свойственных и для прочих тюркских народов.

Так же хотелось бы отметить, что в настоящее время в печатных источниках или на сайтах при составлении шежире не учитывается порядок старшинства родов. Ведь на курултаях (собраниях), при подписании важных документов с участием нескольких родов выступали ру-аксакалы строго по «ранжиру». Как пример хочу привести список 56 ру-аксакалов, принявшие присягу на верность российскому престолу [www.elimai.kz/prisoedinenie-k-rossii-ch3.html ]

Состав и схема предковых имен (жети ата) рода

Основными подразделениями рода шомекей являются четыре подрода: тока, конек, аспан и бозгыл.

Выходцы из рода шомекей встречаются среди каракалпаков. По исследованиям Жданко Т. А., ветвь шомекеев — танке — осталась в Каракалпакии. От него происходят роды анна, куйын, айтеке, шеруши.

Шомен

Шомекей

Дойт

Тока

Конек

Аспан

Бозгыл

Тока

Бескем (Бегим)

Кармыс (Ескем)

Ескара

Сарт)

Бетыкей(Батикей)

Токей(Текей)

Алдияр

Молдияр

Ески

Жана

Кунту

Шертпе

Калак

Айбас

Айткул

Конек
Кадырбек-Копек (Кыдырымбет)
Алшагыр

Аспан (Аспан)

Есмамбет(Есимбет)

Баршы

Айтмамбет

Бекмамбет

Койт

Кулжан

Андасейт

Токмамбет(Токымбет)

Боганай

Жантин(Жантыш)

Бокай

Бакты

Мамбет

Бозгыл

Каратамыр

Торыбай

Сарыбай

Келдыбай

Кайкы (Балкы)

Жолакай

Кожас

Зарлык

Кудайкул (Шагыр)

Дауен

Усейин (Желдер) Сейин

Кожакельди

Келмебет

Алдеберин (Саргаска)

Кыдыр

Темир

Болат

Этнонимы казахских родов, в том числе рода Шомекей

Этнонимы казахских родов из книги Нурумбаева А. А. [www.turklib.ru/?category=general_history-articles&altname=zametki_o_rodoplemennyh_nazvaniyah_mladshego_zhuza_kazahov_ili_kratkii_slovar_etnonimov_kazahov-alshynov_chast_2 «Заметки о родоплеменных названиях Младшего жуза казахов или краткий словарь этнонимов казахов-алшынов. Часть 2» Ашхабад.2009 г.]

Список персоналий

• Тока
• Италмас батыр Ескиулы (Италмас батыр Ескіұлы) — батыр. Происходил из рода Кармыс — Тока — Шомекей.
• Самет батыр Назымулы (Сәмет батыр Назымұлы) (1744—1839) — батыр. Происходил из рода Бабеке — Батикей — Бескем — Тока — Шомекей.
• Карабас Барыс (1793—1862) — аулие, целитель и просветитель. Его некрополь Карабас-аулие находится в 32,2 км на север-северо-восток от аула Тымабулак, и по сей день является культовым местом среди казахов рода Шомекей. Из подрода Тока рода Шомекей.

• Калак батыр Ескараулы (Қалақ батыр Есқараұлы) — батыр. Происходил из рода Ескара — Тока — Шомекей.
• Койтбай батыр Орынбайулы (Қойтбай батыр Орынбайұлы) — батыр. Происходил из рода Бабеке — Батикей — Бескем — Тока — Шомекей. Потомок Самета батыра Назымулы
• Аман батыр Аргынбайулы (Аман батыр Арғынбайұлы) — батыр. Происходил из рода Анес(Шиес) — Жана — Кармыс — Тока — Шомекей. По преданиям погиб в бою от рук воинов рода Шекты-Кабак под командованием Котибар-батыра
• Елемес батыр Аргынбайулы (Елемес батыр Арғынбайұлы) — батыр, командовал отрядом численностью 1000 воинов. Происходил из рода Анес(Шиес) — Жана — Кармыс — Тока — Шомекей. По преданиям погиб в бою от рук воинов рода Шекты-Кабак под командованием Котибар-батыра
• Барак батыр Арзыгулулы (Барақ батыр Арзығұлұлы) — батыр. Происходил из рода Кунту — Ескара — Тока — Шомекей.
• Ырсымбет (Унай) батыр Арзыгулулы (Ырсымбет (Ұнай) батыр Арзығұлұлы) — батыр. Происходил из рода Кунту — Ескара — Тока — Шомекей.

• Аспан
• Карасанал батыр Наурызбайулы (Қарасаңал батыр Наурызбайұлы) — батыр. Происходил из рода Андасейт — Аспан — Шомекей.
• Жубан батыр Коскулак би улы (1794—1868) — батыр. Происходил из рода Тобет — Аспан — Шомекей.
• Турке батыр Сарыкедей би улы — батыр. Происходил из рода Тобет — Аспан — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Саден батыр — батыр. Происходил из рода Алимбет балкы — Шомекей.
• Карибай батыр — батыр. Происходил из рода Кедей — Аспан — Шомекей.

• Бозгыл
• Бозгул батыр (Бозғүл (Бозғыл)) — батыр, бий. Происходил из рода Шомекей — Шомен — Каракесек — Алшын. Жил в 16 веке.

• Келдибай батыр Бозгул батыр-би улы (Келдібай батыр Бозғүлұлы) — батыр. Происходил из рода Шомекей — Шомен — Қаракесек — Алшын. Жил в 17 веке.
• Келмембет батыр Келдибайулы (Келмембет (Сарқасқа) батыр Келдібайұлы) (1648—1675) — батыр. Происходил из рода Бозгул — Шомекей.
• Суюн (Сейн) батыр Келдибайулы (Сейін (Желдер) батыр Келдібайұлы) — батыр, бий. Происходил из рода Шомекей — Шомен — Қаракесек — Алшын. Жил в 17 веке.
• Кожакелды батыр Келдибайулы (Қожагелді батыр Келдібайұлы) — батыр. Происходил из рода Шомекей — Шомен — Қаракесек — Алшын. Жил в 17 веке.
• Алдеберли батыр Келмембетулы (Әлдеберлі батыр Келмембетұлы) (1673-?) — батыр. Происходил из рода Бозгул — Шомекей.
• Отебай батыр Алдеберлиулы (Өтебай батыр Әлдеберліұлы)  — батыр. Происходил из рода Бозгул — Шомекей . Жил в 17 веке.
• Туяк батыр Куттыгайулы (Тұяк батыр Құттығайұлы) — батыр. Происходил из рода Кожакелди — Бозгул — Шомекей. Жил в 17 веке.
• Унтек батыр Кыдырулы (по другим данным Жарылкапулы) (Өнтек батыр Қыдырұлы) — батыр. Происходил из рода Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 17 века.
• Андагул батыр Кыдырулы (по другим данным Жарылкапулы) (Андақұл батыр Қыдырұлы)  — батыр. Происходил из рода Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 17 века.
• Болат (Полат) батыр Кайкыулы (Болат батыр Қайқыұлы) — батыр. Происходил из рода Бозгул — Шомекей. Жил в 17 веке.
• Тойкожа батыр Отебай батыр улы  (Тойқожа батыр Өтебайұлы) — батыр. Происходил из рода Сарыкасқа — Бозгул — Шомекей, жил во второй половине 17-го в начале 18 века.
• Арыстанбай батыр Айбасулы (Арыстанбай батыр Айбасұлы) (1693—1748) — батыр, друг детства и ближайший сподвижник Абулхаир хана. Особенно прославился в боях с внешними врагами в 1720-29 гг. Был одним из 27 ру-аксакалов, принявшие присягу на верность российскому престолу в урочище "Майтобе" Иргизкого района Актюбинской области 10 октября 1731 года. Погиб вместе с Абулхаир ханом в числе 40 его сарбазов от руки султана Барака. В произведениях Т. Изтлеуова, А. Кекилбаева создан его художественный образ. Происходил из рода Рай — Кожакелди — Бозгул — Шомекей.
• Мамбет батыр, би, аталык Булгак би улы (Мәмбет батыр Былғақұлы) (1704—1769) — батыр, бий. Ближайший сподвижник Абулхаир хана. С 3 по 6 августа 1738 года был одним из 56 ру-аксакалов, принявшие присягу на верность российскому престолу. Происходил из рода Кожас Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей.
• Толебай батыр Айбасулы (Төлебай батыр Айбасұлы) — батыр, Брат Арыстанбай батыр Айбасулы. Происходил из рода Рай — Кожакелди — Бозгул — Шомекей.
• Кара батыр Айбасулы (Қара батыр Айбасұлы) — батыр, Брат Арыстанбай батыр Айбасулы. Происходил из рода Рай — Кожакелди — Бозгул — Шомекей.

• Таттимбет батыр, би Булгак би улы (Тәттімбет батыр Былғақұлы) (1700—1764) — батыр, бий. Происходил из рода Кожас — Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей.
• Жолай батыр, би Ырсымбетулы (Жолай батыр Ырсымбетұлы) (1700/10-1770) — батыр, бий. Происходил из рода Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Калам батыр, би Бориулы (Қалам батыр Бөріұлы) (1715—1780) — батыр, бий. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей.
• Киикбай батыр, би Алибек би улы (Киікбай батыр Әлібекұлы) (1728—1798) — батыр, бий. Происходил из рода Шобдар — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Кетебай батыр, би Жолай батыр-би улы (Кетебай батыр Жолайұлы) (1730/40-1815) — батыр, бий. Происходил из рода Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Тауасар батыр — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Барлыбай Тауасар батыр улы, прозванный «Баганалы»(1753—1822) — батыр. Уже в 18 лет убил калмыцкого батыра в одиночном поединке. После этого вплоть до самой смерти возглавлял войско всего рода Шомекей. Участвовал в битвах против Российской армии и казаков, калмыков, туркмен, Хивинских и Кокандских захватчиков. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей.
• Сарман батыр, би Жантилеуулы (Сарман батыр Жантілеуұлы) (1770—1841) — батыр, бий. Происходил из рода Байбише — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Калден батыр, би Талканбайулы (Қалден батыр Талқанбайұлы) — батыр, бий. Происходил из рода Отебай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Байтик батыр Баймембет батыр, елши (посол) улы (Бәйтіқ батыр Бәймәмбетұлы (Тойқожаұлы)) (1762—1841) — батыр. Происходил из рода Отебай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Мырзабай батыр Жолай батыр-би улы (Мырзабай батыр Жолайұлы) (1765—1845) — батыр. Происходил из рода Сейн (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Кыстаубай батыр Жиеналиулы (Қыстаубай батыр Жиеналиұлы) (около 1814 - 1845) — батыр. По некоторым сведениям Кыстаубай батыр Жиенбайулы, а Жиенали является дедом. В народе Кыстаубай батыра называли «Токым тыккан Кыстаубай» и «Коныр Кыстаубай батыр». Происходил из рода Кожас — Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей. Воевал с агрессорами Хивинского и Кокандского ханств. Принимал активное участие вместе с Жанкожа, Букарбай, Тоганас батырами в национально-освободительном движении под руководством Кенесары Касымова. Участвовал в захвате городов Созак, Жанакорган, Акмешит.
• Тоганас Байтик батыр улы (Тоғанас батыр Бәйтіқұлы)(1813—1864/67) — батыр, бий. Защищал местное население от притеснений Хивинского и Кокандского ханств. Принимал активное участие в национально-освободительном движении под руководством Кенесары Касымова. Участвовал в захвате городов Созак, Жанакорган, Акмешит. Происходил из рода Отебай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Кашкынбай батыр Кемелулы, прозванный «Жолбарыс батыр» (Қашқынбай(Қашқымбай) (Жолбарыс батыр) Кемелұлы) (1789—1869) — батыр. Защищал местное население от притеснений Хивинского и Кокандского ханств. Происходил из рода Кожакелди — Бозгул — Шомекей.
• Елемес батыр, би Кадырберди батыр улы (Елемес батыр Қадырбердіұлы) (1798—1872) — батыр. Происходил из Байбише — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Бакен батыр Кожасулы (Бәкен батыр Қожасұлы)  — батыр. Происходил из рода Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Баймембет батыр, елши Тойкожа батыр улы (Бәйімбет батыр Тойқожаұлы) — батыр, елши (посол). Происходил из рода Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Жолан батыр Каракызулы (Жолан батыр Қарақызұлы) — батыр. Могила находится на месте слияния рек Иргиза и Торгая. Происходил из рода Тауен(Дауен) (Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Есенкул батыр (Есенғұл батыр Құттығайұлы) — батыр. Происходил из рода Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Коныс батыр Бориулы (Қоныс батыр Бөріұлы)  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Дауылбай батыр Коныс батыр улы (Дауылбай батыр Қонысұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Корен батыр Жадик (Жауик)улы (Қорен батыр Жәдік(Жәуік)ұлы) — батыр. Происходил из рода Кошқаралы — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Саржан батыр Жаксылыкулы — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 18 веке.
• Меней батыр Малибайулы (Меңей батыр Мәлібайұлы) (1814/16-185?) — батыр. В период 1831 —1835 годы сражался вместе с войском Шомекеев с Кокандским ханством. Проявил героизм в сражении с кокандцами близи озера Теликол в местности Кызылжынгылбас. Происходил из рода Торыбай — Бозгул — Шомекей.
• Барта батыр Кожамсугирулы (Барта батыр Қожамсүгірұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Атан батыр Таутек (Тауетек)улы (Атан батыр Тәуетекұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Байкожа батыр Дожбанулы (Байқожа батыр Дожбанұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Кадырберди батыр Амалдыкулы (Қадырберді батыр Амалдықұлы) — батыр. Происходил из рода Байбише — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Тортуыл батыр Пусырман бай улы — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей . Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Жартай батыр Саржан батыр улы — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков.
• Акшолак батыр Шопанулы (Ақшолақ батыр Шопанұлы) — батыр. Происходил из рода Жангабыл — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го — первой половине 19-го веков. С его именем связана известная поговорка «Ат үстінде мен болсам, жерде сен, Ақшолак, болсаң, жау бізге тие алмас».
• Бодаш батыр Байтик батыр улы (Бодаш батыр Бәйтіқұлы) (18?-1910) — батыр. Происходил из рода Отебай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Калдан батыр, би Талканбайулы (Қалдан батыр Талқанбайұлы) (1819—1913) — батыр, бий. Происходил из рода Жангабыл — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Басар батыр Бодаш батыр улы (Басар батыр Бодашұлы) — батыр. Происходил из рода Отебай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в конце 19-го в начале 20-го веков.
• Кызылбас батыр, би Мусирепулы (Қызылбас батыр Мүсірепұлы) — батыр. Происходил из рода Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Сопак батыр Мырзабай батыр улы (Сопақ батыр Мырзабайұлы) — батыр. Воевал в период 1810—1850 годы с агрессорами Хивинского и Кокандского ханств. Происходил из рода Бекет — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Алдамкул батыр Ракметулы (Алдамқұл батыр Рақметұлы) — батыр, сопы (суфий), кажы (хаджи). Происходил из рода Бекет — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Пышан батыр, би Мурат би улы (Пішан батыр Мұратұлы) — батыр, бий. Происходил из рода Кожас — Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жанай батыр, би Ережепулы (Жаңай батыр Ережепұлы) (1828/30-1884/85) — батыр. Происходил из рода Досек — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Кожеке батыр Мырзабай батыр улы (Қожеке батыр Мырзабайұлы) (1814—1895) — батыр. Происходил из рода Бекет — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Бабас батыр Сералиулы (Бабас батыр Серәліұлы) — батыр. Происходил из рода Кожас — Каратамыр (Емендаулет) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Кайрак батыр (Қайрақ батыр) — батыр. Происходил из рода Шомекей. Жил в 19 веке.
• Дармен батыр Сарман батыр, би улы (Дәрмен батыр Сарманұлы) — батыр. Происходил из рода Байбише — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жантайлак батыр (Жантайлақ батыр) — батыр. Происходил из рода Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Айкозы батыр, би Танкиулы (Айқозы батыр Тәнкіұлы) — батыр. Происходил из рода Метей — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Тамай батыр Естемесулы (Тамай батыр Естемесұлы)  — батыр. Происходил из рода Метей — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Сарке батыр Сагындыкулы (Сәрке батыр Сагындықұлы)  — батыр. Происходил из рода Уркетай — Есбол — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Долда батыр — батыр. Происходил из рода Токсеит — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Нурыш батыр Садирбайулы (Нұрыш батыр Сәдірұлы) — батыр, палуан, би, бай. Происходил из рода Метей - Алдеберли - Келмембет (Саркаска) - Келдибай - Бозгул — Шомекей.
• Алибек батыр (Әлібек батыр) — батыр. Происходил из рода Жолай — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Менликул батыр (Меңліқұл батыр) — батыр. Происходил из рода Досек — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Самырза батыр Мырзабекулы (Самырза батыр Мырзабекұлы) — батыр. Был в период 1860—1870 годы бием рода Шемекей. 26 сентября 1865 года отказался платить налоги рода Шомекей перед Туркестанским генерал-губернаторством. Происходил из рода Кошкаралы — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Акпан батыр Жумырулы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Кошкарбай батыр Тортуыл батыр улы (Қошқарбай батыр Тортуылұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жундибай батыр Калбергенулы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Канай батыр Куней (Кунай)улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жанай батыр Куней (Кунай)улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Таласкан батыр Жылый (Жылай) улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Аргынбай батыр Танат би улы (Арғынбай батыр Таңатұлы) — батыр. Происходил из рода Бекет — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Тулак батыр Атан батыр улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жаугашар батыр Тулак батыр улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Естек батыр Барта батыр улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Акмырза батыр, би Шолакулы (Ақмырза батыр Шолакұлы) — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Жаубасар батыр Байкожа батыр улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го, по первой половине 19-го века.
• Тышканбай батыр, бай Пусырман бай улы  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 18-го, по первой половине 19-го века.
• Маябас батыр Сырлыбайулы, прозванный «Карамерген» (18?-1905) — батыр. Происходил из рода Онтек — Кыдыр — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей.
• Койытбай батыр Тенкеулы (Койлыбай батыр Тайкеулы ) (Қойлыбай батыр Тәйкеұлы)  — батыр. Происходил из рода Андагул — Кыдыр — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Майлыаяк батыр (Майлыаяқ батыр) — батыр. Происходил из рода Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Баймурат батыр Аралбайулы (Баймұрат батыр Аралбайұлы) — батыр. Происходил из рода Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Сугирали батыр — батыр. Происходил из рода Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Казанат батыр (Қазанат батыр) — батыр. Происходил из рода Алимбет — Болат — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Сауытбай батыр Кыстаубайулы — батыр. Происходил из рода Алимбет — Болат — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Асан батыр (Асан батыр) — батыр. Происходил из рода Болат — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Талас батыр Колденулы (Талас батыр Көлденұлы) — батыр. Происходил из рода Косбармак — Полат — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей. Жил в 19 веке.
• Тубекбай батыр Назикулы (Түбекбай батыр Нәзікұлы) (1836—1902) — батыр. Происходил из рода Бекет — Жолай — Сеин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Заркум батыр Куанышулы (Зарқұм батыр Қуанышұлы) (1865—1918) — батыр. Происходил из рода Адамбай — Сарыкаска — Бозгул — Шомекей.
• Шуйиншали батыр Мысагулулы (1848—1930) — батыр. Происходил из рода Косбармак — Полат — Кайкы (Балкы) — Бозгул — Шомекей.
• Балкы Базар Ондасулы (Базар жырау Ондасұлы) (1842/49—1911) — знаменитый акын жырау, батыр. Происходил из рода Балкы (Кайкы) — Бозгул — Шомекей.
• Жаулыбай Акпанулы (конец XVIII — начало XIX в.в.) — знаменитый болыс (волостной управитель). Из рода Алимбет — Бозгул — Шомекей.
• Кузенбай Жауылбайулы (середина XIX в — 1917 г.) — знаменитый болыс (волостной управитель), бай. Из рода Алимбет — Бозгул — Шомекей.
• Ыскак батыр Арыстанулы, прозванный «Хан Шолак» (ЬӀсқақ батыр Арыстанұлы) (1875—1913) — батыр. Происходил из рода Бекет — Сейин — Бозгул — Шомекей.
• Кабылан батыр Кашкынбайулы (Қабылан батыр Қашқынбайұлы) (....—1920) — батыр. Происходил из рода Кожакелди — Бозгул — Шомекей. Сын батыра Кашкынбай Кемелулы, прозванного «Жолбарыс батыр».
• Айменбет хан Шобанулы (Шобанов)(…—…) — хан, один из руководителей Иргизского восстания 1916 года. Выбран повстанцами Таупской волости Иргизского уезда своим ханом. Его имя носят зимовка и урочище, находящиеся в Иргизском районе соответственно в 80 км от села Тауп и 30 км от села Жайсанбай. Происходил из рода Айбас — Ескара — Тока — Шомекей.
• Калтай хан Катшулы (Катшин)(…—…) — хан, один из руководителей Иргизского восстания 1916 года. Выбран повстанцами Аманкульской волости Иргизского уезда своим ханом. Происходил из рода — Шомекей.
• Тайшым хан Орысулы (Орысов)(…—…) — хан, один из руководителей Иргизского восстания 1916 года. Выбран повстанцами Баксайской волости Иргизского уезда своим ханом. Происходил из рода — Шомекей.
• Жумагазы хан Жургенулы (Жургенов)(1861—…) — хан, один из руководителей Иргизского восстания 1916 года. Выбран повстанцами Баксайской волости Иргизского уезда своим ханом. Арестован 28 марта 1931 г. Аральский ОС ОГПУ по КАССР. Реабилитирован 1 апреля 1932 г. ОО ПП ОГПУ в КАССР ЗА НЕДОКАЗАННОСТЬЮ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ Происходил из рода — Шомекей.[lists.memo.ru/d12/f486.htm *]

• Айжаркын Канайулы (Айжаркын Канаев) (1855—1930) — хан, один из руководителей Тургайского восстания 1916 года против царских властей и антисоветского Иргизского восстания 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Погиб 20 марта 1930 года в бою против отряда ОГПУ в местности Куламыс в окрестностях с. Иргиза. Происходил из рода — Шомекей.
• Мукантай Саметов (1875—1930) — батыр, сардарбек (военачальник), один из руководителей Антисоветского восстания («Восстание сарбазов») 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Был выбран главнокомандующим (сардарбеком) отрядов повстанцев. Содержатель мечети в местности Карасу, хазрет, окончивший в свое время духовную школу в Бухаре. По данным ОГПУ был советником бухарского эмира Сейид Алим-хана. Происходил из рода — Шомекей.
• Пирмагамбет хан Лаубайулы (Лаубаев) (…—1930) — батыр, хан, один из руководителей Антисоветского восстания ((«Восстание сарбазов»)) 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. 7 апреля 1930 года между карательными отрядами, выехавшими из Кармакчи и Иргиза, и повстанцами произошло сражение, в ходе которого со стороны повстанцев было убито 35 человек (среди них один из руководителей восстания Пирмагамбет Лаубаев) и 40 человек убитых — со стороны карателей. Отряд карателей под командованием Гущина были вынуждены отступить. Происходил из рода Кожакелди — Бозгул — Шомекей.
• Акмырза ахун Тосулы (Тосов) или Досулы (Досов) (Ақмырза Төсұлы) (1881—1930) — батыр, ахун (богослов), ишан, один из руководителей Антисоветского восстания ((«Восстание сарбазов»)) 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. В сражении за Сырдарьей в песках 26 марта 1930 года, погибло 108 повстанцев во главе с А. Т(Д)осовым, 150 человек были ранены. Происходил из рода Бекет — Сейин (Желдер) — Бозгул — Шомекей.
• Жумаш Кабланов (Жұмаш Қабыланұлы) (....—1930) — батыр, один из руководителей Антисоветского восстания («Восстание сарбазов») 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Внук батыра Кашкынбай Кемелулы, прозванного «Жолбарыс батыр», сын Кабылан батыра. Происходил из рода Кожакелди — Бозгул — Шомекей.
• Досжан Караев (Досжан Караұлы) (1899—1932) — батыр, один из руководителей Антисоветского восстания («Восстание сарбазов») 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Досжан Караев вместе с другими руководителями восстания вел переговоры со специальной правительственной комиссией во главе с А. Жангельдиным. Требования повстанцев были о прекращении политических репрессий, прекращение насильственной коллективизации, уважительного отношения к религиозным верованиям народа. Арестован 11 мая 1931 г. Приговорен Выездной сессией коллегии ОГПУ 19 января 1932 г. к ВМН. Расстрелян. Родной брат Т. Жургенова. Из рода Ален - Жаримбет - Келмебет - Келдыбай - Бозгыл — Шомекей.
• Туменбай Нурлыбаев (Түменбай Тәтенұлы)(....—1930) — хан, один из руководителей Антисоветского восстания ((«Восстание сарбазов»)) 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Выбран повстанцами ханом. Командуя отрядом сарбазов в количестве 700 человек, погиб в бою с частями ОГПУ (против отряда Сидельникова) 23.03.1930 г. В том бою потери сарбазов составили 242 человек убитыми, 26 плененными (в плен 6 человек попали ранеными). Место боя — Шатыртам Таупской волости Иргизского уезда Актюбинской области. С того времени в народе это место называют «Тока кырган», так как в отряде Туменбай хана воины в основном были представителями рода Тока. Происходил из рода Айтқул — Ескара — Тока — Шомекей.
• Исатай Сатыбалдин (Исатай Сатыбалдыұлы) (…—1930) — батыр, хазирет (хазрат), один из руководителей Антисоветского восстания («Восстание сарбазов») 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Был выбран советником хана Туменбая. Погиб в том бою, что и хан. На свои средства он с родичем Дуйсенбы Имашулы построил мечеть, которая сохранилась и в наши дни, находится она в местности Жайсанбай — Тауп Иргизкого района Актюбинской области. Происходил из рода Калак — Ескара — Тока — Шомекей.
• Сыдык Айменов (Сыдық Айменұлы) (…—1930) — батыр, сардарбек, один из руководителей Антисоветского восстания («Восстание сарбазов») 1930 года на территории Актюбинской, Кызылординской и Кустанайской областей Казахстана. Выбран был сардаром хана Туменбая. Погиб в том бою, что и хан. Происходил из рода Малкей — Кунту — Ескара — Тока — Шомекей.
• Жекебатыр батыр  — батыр. Происходил из рода Тауен(Дауен) — Сарыбай — Бозгул — Шомекей. Жил во второй половине 19-го — первой половине 20-го века. Погиб в 1930 году.

• Алмат Тобабергенов (1804—1882) — переводчик, проводник и дипломат представителей царской России. В 1830 году в составе русского представительства едет в Хивинское ханство, в 1834-м с Демозонской экспедицией — в Бухарское ханство. С 1834 по 1846 год он неоднократно посещает Коканд, Хиву и Бухару с дипломатическими миссиями. С 1851-го по 1869 год работал начальником 54-й дистанции Оренбургской губернии, а с 1869 по 1875-й — волостным управителем Кожакульской волости. Похоронен в 25 километрах от п. Иргиз, в местности Майтобе. Прапрадед Абсалямова Файзуллы и Абдисалямова Галымжана. Происходил из рода Келдыбай — Бозгыл — Шомекей.

• Алматов Самурат (Шахмурат) (1845—1922) более 40 лет возглавлял Иргизский уезд. На свои средства он построил русско-мусульманскую школу и несколько мечетей, одна из которых сохранилась и в наши дни. Брат деда Абсалямова Файзуллы и Абдисалямова Галымжана. Происходил из рода Келдыбай — Бозгыл — Шомекей.
• Абсалямов Файзолла (1911—1993) — один из первых кинооператоров республики Казахстан. В 30-е годы 20 века был помощником Алиби Джангильдина. Член Союза кинематографистов Казахской ССР. Стоял у истоков основания «Казахфильма». Старший брат Абдисалямова Галымжана (Алим Алмат). Происходил из рода Келдыбай — Бозгыл — Шомекей.
• Абдисалямов Галымжан (Алим Алмат) (1917) — первый скрипач Казахстана (хотя в музыкальном мире первым скрипачом Казахстана официально считается Айткеш Толганбаев, 1924 года рождения. Айткеш — его ученик). Участник первой Декады казахского искусства в Москве 1936 года. Обучался музыкальному искусству в Алма-Ате, Ташкенте. До Великой Отечественной войны он был студентом Московской консерватории. После окончания Второй мировой войны закончил русскую консерваторию имени Рахманинова в Париже. Лично был знаком с Темирбеком Жургеновым и с четой Шокай. Из рода Келдыбай — Бозгыл — Шомекей.
• Алманов Баймен Алманулы (1896—1943) — видный советский, партийный деятель Казахстана. Шомекей.
• Жаманмурынов Тел Букпанулы (1888—1938) — видный советский, партийный деятель Казахстана. Из рода Байконек — Копсек — Кыдырымбет — Конек — Шомекей.

• Жургенов Темирбек Караулы (1898—1939) — крупный советский, партийный, государственный деятель в Средней Азии и Казахстане. Из рода Ален - Жаримбет - Келмебет - Келдыбай - Бозгыл — Шомекей.
• Кулымбетов Узакбай Желдербайулы (1891—1938) — крупный партийный и советский деятель Казахстана. Начав свою трудовую биографию учителем, он стал главой правительства Казахстана. Из рода Аю — Аспан — Шомекей.
• Канахин Утебай (1923—1990) — советско-казахский писатель. Происходил из рода Калак — Ескара — Тока — Шомекей.
• Кулыбеков Абдолла (1903—1963) — известен как один из первых переводчиков на казахский язык избранных русских и мировых классических художественных произведений. Шомекей.
• Маханов Абыл (1903—1937) — знаменитый домбрист, участник первой Декады казахского искусства в Москве 1936 года. По ложному обвинению приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение. Родной дядя Абсалямова Файзуллы и Абдисалямова Галымжана. Из рода Бозгыл — Шомекей.
• Шонанов Телжан Шонаулы (1894—1938) — один из первых казахских лингвистов, ученый-педагог, литературовед, критик, историк, переводчик, общественный деятель. Из рода Конек — Шомекей.
• Толыбеков Сергали Еспембетулы (1907—1995) — видный ученый-экономист, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент АН КазССР. Из рода Сейин(Желдер) — Келдыбай — Бозгыл — Шомекей.
• Акимжанов Алтынбек Акимжанович (1922—2000) — партийный и хозяйственный деятель Актюбинской области. Герой Социалистического труда СССР — за выдающиеся достижения в развитии сельскохозяйственного производства. Из рода Бозгыл — Шомекей.[avestnik.kz/?p=5448 *]
• Алдамжар Бегилда Айдилдаулы (1946—2012) — поэт, писатель, переводчик, критик. Уроженец Казалинского района Кызылординской области. Работал в редакции газеты «Лениншіл жас» (ныне «Жас алаш»), издательства «Жазушы», в музыкальной редакции Казахского телевидения. Заведующий отделом журнала «Жұлдыз». Автор сборников стихов «Нөсер», «Жыл мезгілдері», «Айлы түндер», «Нұр мен түнек», «Іздедім сені», «Мизам айы», романов «Қара нөсер», «Жықпыл», «Ұлы сел». Также является автором литературно-критических статей. Из рода Шомекей — Аспан — Есимбет — Турымбет — Тогымбет — Айткул — Есим — Жаман — Дынгыр — Бокы (Тажи туйе палуан)
• Туменбаев Жаксылык (1944—1993) — казахский писатель и журналист. Автор повестей: «Два берега одной реки», «Дом на окраине», «Заповедник любви», «Ясный день» и др. Из рода Калак — Ескара — Тока — Шомекей.
• Каден Лидия Тажадинкызы (1952) — актриса театра и кино. Заслуженная артистка Республики Казахстан (1991). С 1974 года по настоящее время — артистка Казахского государственного академического театра юного зрителя им. Г. Мусрепова. Из рода Айбас — Ескара — Тока — Шомекей.
• Табынбай Тулькибайулы (1860—1925) — баксы, который мог во время камлания создать иллюзию, что юрта якобы заполнялась водой, в которой плавали крупные рыбы. Он ловил их и давал по одной рыбе каждому из присутствующих. Когда затем шаман приказывал, чтобы рыбы были возвращены ему, то оказывалось, что будто бы нет ни воды, ни рыб и что каждый держит в руках свой детородный член. Из рода Бозгыл — Шомекей.

Список персоналий из рода Шомекей, отраженных в исторических документах

1 и 2 августа 1738 года состоялся курултай. С 3 по 6 августа состоялась церемония приведения хана, султана и старшин родов к присяге вступления в состав России.

• Аксакал рода Шомекей-Мамбет племени Алшын Аталга Булгакулы (Мамбет батыр, би, аталык Булгакулы (1704—1769) -Былғақ-Құттығай-Қожас-ҚАРАТАМЫР-ШӨМЕКЕЙ)
• Аксакал рода Шомекей Серке Боранулы

ТАТИЩЕВ В.Н. "ЭКСТРАКТ ИС ПОЛУЧЕННЫХ ИЗВЕСТИЕВ О КИРГИС-КАЙСАЦКИХ И БАШКИРСКИХ ОБРАСЧЕНИАХ. 12 АВГУСТА 1738 г."

• Маметь-аталык, старшина рода чюмекей (Мамбет батыр, би, аталык Булгакулы (1704—1769) -Былғақ-Құттығай-Қожас-ҚАРАТАМЫР-ШӨМЕКЕЙ)

ЖУРНАЛ ПРОИСХОДЯЩИМ ПО КОМИССИИ БРЕГАДИРА ТЕВКЕЛЕВА КИРГИС-КАЙСАЦКИМ ДЕЛАМ 1748 ГОДА

• Исергап-батырь, старшина рода тука-чюмекей
• Гаип, старшина рода чюмекей
• Кутлумбеть ясаул рода чюмекей
• Тюрке старшины рода чюмекей Кидай-биев сын
• Актамберде старшины рода чюмекей Аллаяр-биев сын
• Трумбеть старшины рода чюмекей Алучи-биев сын
• Юлбай рода чюмекей Сакав-биев сын
• Канай рода чюмекей Сакал-биев сын
• Раимберде Кутлумбетев сын старшины рода чюмекей
• Кангилди-ясаул рода чюмекей (возможно Ханкелді-Жәнібек-Айтқұл-Тоқымбет (Төбет)-ЕСІМБЕТ-АСПАН-ШӨМЕКЕЙ)
• Мосурман старшины рода чюмекей Кидай-биев сын
• Айтембеть старшины рода чюмекей Аллаяр-биев сын
• Кидай-бий рода чюмекей
• Баубяк-бий рода чюмекей
• Атай старшина рода чюмекей-елдар
• Култай-батыр рода чюмекей
• Кошкулак старшины рода чюмекей Кидай-биев сын

ЖУРНАЛ, ДЕРЖАННОЙ ПРИ ОБЪЯВЛЕНИИ НУРАЛИ-САЛТАНА КИРГИС-КАЙСАЦКОМУ НАРОДУ ХАНОМ, КОТОРОЙ НА МЕСТО ОТЦА ЕВО АБУЛХАИР ХАНА ОТ ТОГО КИРГИС-КАЙСАЦКОГО НАРОДА ВЫБРАН В ХАНЫ 2 ОКТЯБРЯ ПРОШЛОГО 1748 г.

• Кидай-бий рода чюмекей
• Бузы-бий рода чюмекей-каратамыр
• Исергап-батырь, старшина рода тука-чюмекей
• Шадман-батырь рода чюмекей
• Ярлыкаш-батырь рода чюмекей
• Кутлумбет ясаул рода чюмекей
• Мурзагул-батырь рода чюмекей
• Ишей-батырь рода чюмекей
• Байтемир-батырь рода чюмекей

Журнал, веденный Свиты его императорского величества поручиком Гавердовским и колонновожатыми Ивановым и Богдановичем во время следования их по высочайшему повелению чрез Киргизскую степь в провинцию Бухарию, с различными наблюдениями, с описанием всех случившихся происшествий, равно как и о возвращении в Россию в 1803 году, с кратким уведомлением об отправлении посольства в азиатское владение "

• Идиги, сын Куран-батыря старшины рода чюмекей
• описана могила Алтан-бия знаменитый батыр и старшина над родом чумекей
• Рак-бий старшина отделения кунтского рода чюмекей
• Китя-бий старшина рода чумекей
• Баккара старшина рода чумекей
• Абтикарем старшина рода чумекей
• Мусеряб-бий старшина рода чумекей

СПАССКИЙ Г. И. "КИРГИЗ-КАЙСАКИ БОЛЬШОЙ,СРЕДНЕЙ И МАЛОЙ ОРДЫ. 1820 г."

Чумекей-джидлерского рода

• старшина Китябай-бий
• старшина Куран-батыр
• старшина Айтеляш-бий
• старшина Ярмамет-бий.

Чумекей-каратамурского рода

• старшина Айтим-бий (возможно Айтым-Жиренбай-Шерубай-Жиренбай-Қалыбай-Есенғұл–Құттығай–Қожас-ҚАРАТАМЫР-БОЗҒЫЛ-ШӨМЕКЕЙ)
• старшина Мурзагул-бий (возможно Мырзақұл-Жабағы-Қалматтай-Солпы-Қанай-Жолақай (Қалпе)-ҚАРАТАМЫР-БОЗҒЫЛ-ШӨМЕКЕЙ)

Чумекей-тукинского рода

• старшина Самет-батырь (Самет батыр Назымулы (1744—1839)-Назым-Шорағасы-Бабеке-Бәтікей-Бескем-ТОҚА-ШӨМЕКЕЙ)

Чумекей-куитовского рода

• старшина Сидали-бий
• старшина Ирак-бий

Поговорки, мифы и легенды о роде Шомекей

«Ет жаманы — комекей, ел жаманы — шомекей» («Xудшее мясо — гортань, худший род — шомекей»)

Шөмекей свой первый тамга взял у родственников "нағашы" со стороны матери из Среднего жуза. По традиций ослушаться желание "жиен"-а это плохой знак, а желание "жиен"-а(Шөмекей) это тамга, но Шомекей не мог оплатить назначенную сумму чтобы получить тамга. Тогда бий Среднего жуза предлагали пари молодому парню(Шомекею) сразиться с 16-ю батырами и победить всех и только тогда он получит свой тамга. Бий были уверены что, он проиграет, но не так то было. Он побеждает всех. И слова ел жаманы — шомекей тогда проинесли родственники"нағашы" матери. "Содан нағашы жұрты Шөмекейге ас береді. Ешкімді күтпей тамақты бастап жіберген Шөмекей үлкендердің келіп қалғанын көріп түйіліп қалады. Арқасынан қағып түсіргенде тамағынан көмекей шығады." «Ет жаманы — комекей, ел жаманы — шомекей» осыдан.

После этого Шомекей был свободным и самостоятельным и имели место в истории факты когда Шомекеи занимали позицию неприемлемую другими родами. Это было связано с собственным видением той или иной ситуации, не малое значение имело и численное превосходство рода. Они принимали самое активное участие во всех крупных восстаниях в историй Казахов.

Отдельно хотелось бы отметить, что именно род Шомекеев один из первых поддержал последнего хана Кенесары, вот как описывает эти события подполковник Генштаба Российской империи Л. Майер :

«… Как мы уже видим, в 1840 году Султан Кенисара, гонимый со всех сторон, находился в незавидном положении. Дела его однако скоро поправились: сильный род Чумекеевцев принял его с почетом, отдал за него замуж дочь лучшего бия, а вслед за тем другие роды — Дырткаринский (Торткара) и Чиклинский (Шекти) также признали его власть, так что он не совсем без основания назвал себя Ханом.»

Последнее восстание в котором участвовал род Шомекей — это («Восстание сарбазов») в 1930 года против Советской власти.

Справедливости ради, необходимо отметить, что род Шомекей в те времена имел достаточную силу для подготовки, осуществления и оказания поддержки антироссийских восстаний в Казахстане.

Не однозначна было понята и расценена ситуация с договором о дружбе и добрососедстве с Россией, заключенным хана Абулхаира, фактически поставивший Казахскую степь в вассальную зависимость. Разными общественными деятелями той эпохи предпринимались попытки направленные на свободное и самостоятельное развитие казахского общества. Алихан Бокейханов хотел построить казахскую автономию с центром в Семипалатинске, Мустафа Шокай предпринял попытку создать на юге Туркестанскую автономию. Но все эти усилия были напрасными. Учитывая опасность всеобщего восстания НКВД отправляет своих военных психологов, а до них действовала разветвленная сеть тайной полиции Царской России, которые вели активную работу, действуя по принципу «разделяй и властвуй!». И первым делом они посеяли вражду между родами Шомекей и Тилеу — Шекти, которые согласовали совместные действия в предстоящем восстании. Одновременно проводилось работа по подкупу продажных баев, провоцировании угона скота у этих родов наемными барымтачами. И это принесло свои плоды. В 1930 году, во время вспыхнувшего восстания в Иргизе род Тилеу отказался поддержать восставших, хотя являлся «хозяином» Шалкарского района.

Когда, почему и в связи с чем возникла эта поговорка о роде Шомекей мы не знаем. Известно лишь то, что она идет с былых времен. И разъяснения по существу этой поговорки вряд ли кто уже даст…

Хотя есть версия о жиене рода. Сильно проголодавшись, он набросился обгладывать берцовую кость с увесистым куском мяса. Рассказывая очередную байку и сильно жестикулируя при этом, он не забывал отправлять в рот очередные порции угощения. Как вдруг, гримаса исказила его лицо — огромный кусок мяса застрял в горле! Бедный жиен не может ни вздохнуть, ни сказать слова — лишь пот катит ручьем…, пока кто-то не догадался дать просто по шее. Вот и брякнул острослов-жиен первое, что пришло в голову…, после нагашинского исцеления! Шомекеи до сих пор молчат, чтя вековые законы: жиеннин ренжу аур болар!

Сведения о легендарных личностях, оставшиеся в народной памяти.

Самет Назым улы (1744—1839) — из подрода Тока Шомекей. Совершенно забыт и лишен внимания историков и краеведов этот знаменитый батыр, мастер по изготовлению камчи (казахских плеток и кнутов). С его именем связана известная поговорка-восторг — «Самет токаны кордым (я самого Самет тока видел)». По легенде, на одной из ярмарок убили казаха, его забили до смерти казаки, своими нагайками. Казахи потребовали справедливого отмщения. Для разрешения возникшей ситуации, связанной со смертью человека, старшим смотрителем ярмарки был представлен виновник — хорунжий одного из отрядов казаков. Высокого роста и огромного телосложения, вояка с трудом взобрался на коня. Казахов представлял Самет-батыр, согласившийся лишь после долгих раздумий и учитывая нанесенную обиду. И вот всадники понеслись навстречу друг другу, приблизившись на расстоянии корпуса лошади батыр резко взмахнул камчей и тягуче потянул на себя… Когда всадники разъехались, Самет резко остановил коня и спрыгнул рядом со смотрителем. — Что, не смог порешить нашего богатыря? — улыбаясь, спросил смотритель, как тут же осекся. Громадное тело казака-богатыря, расчлененная пополам до самого ремня и свисавшая в разные стороны, сползла с лошади. Понимая, что произошло нечто ужасное, люди молча глядели на погибшего и все никак не могли понять — как же это произошло…

О гибели прославленного Жанкожа батыра, принимавшем участие практически во всех сражениях Абулхаир хана и ведшем непримиримую борьбу с царскими колонизаторами, напоминает еще одна легенда. Воины рода Шомекей были подкуплены царскими приспешниками на убийство всеми известного батыра. Выбрав момент, когда Жанкожа остался один и отдыхал после полуденной жары, наймиты окружили юрту, боясь войти вовнутрь. Услышав угрозы врагов, Жанкожа батыр надел свои боевые доспехи и вышел им на встречу. Боясь рукопашной схватки, наемники стали издалека стрелять в него стрелами, но не могли пробить кольчугу. Наконец, одна из стрел попала прямо в горло батыра — он не успел застегнуть отворот кольчуги. Смертельно раненый Жанкожа батыр оперся на своё копье и так и умер стоя. А воины рода еще долго не могли подойти к телу бесстрашного батыра, думая, что он жив и притворяется…

Айменбет Шобанов — по рассказам стариков был выбран ханом Таупской волости Иргизского уезда и поднят на белой кошме. С момента объявления царского Указа «О призыве в армию на тыловые работы инородцев из числа казахов» выступил его категорическим противником, встал на защиту народа и препятствовал набору населения. Командовал отрядом в Иргизском восстании 1916 года. Его имя носят зимовка и урочище, находящиеся в Иргизском районе соответственно в 80 км от села Тауп и 30 км от села Жайсанбай. В свою очередь, указанный населенный пункт назван в честь соратника Айменбетхана, его управляющего делами и казначея. Значительный материал и подлинные документы о восстании находятся в Иргизском районном музее.

Дополнительные источники

• Газета «Актюбинский вестник», статья "Первый скрипач Казахстана", 10 марта 2011 г. о Абдисалямове Галымжане (Алим Алмат).
• Газета «Ақтобе», статьи "Қарабас әулие", 6 январь 2012 г., "Бос сөз, Қарабас әулие арғын емес!" 30 марта 2012г., "Бейәдеп әрекетке жол берілмейді!" 24 апреля 2012г. о Карабас Барыс - аулие.
• Газета «Актюбинский вестник», статья "Достойный сын своего времени", 20 октября 2011 г. о Алтынбеке Акимжанове.
• Газета «Кызылординские вести», статья "Батыры земли Сыра", 17-01-2015, 24-01-2015, 31-01-2015, 14-02-2015, 21-02-2015

Отрывок, характеризующий Шомекей

На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал: