Шорохов, Пётр Михайлович
Поделись знанием:
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
| Пётр Михайлович Шорохов | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения |
город Семипалатинск | |
| Дата смерти | ||
| Место смерти |
город Ташкент, | |
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны |
участвовал в Среднеазиатских походах, в том числе в штурме Ташкента под командованием Черняева в 1865 году | |
| Награды и премии |
| |
Шо́рохов, Пётр Миха́йлович (1840, Семипалатинск — 1914, Ташкент) — русский генерал, участник Среднеазиатских походов.
Содержание
Биография
Пётр Михайлович Шорохов родился в Семипалатинске в 1840 году.
Учился в Сибирском Кадетском Корпус в городе Омске.
Дальнейшую службу проходил в различных саперных батальонах. Участвовал практически во всех походах по завоеванию Средней Азии от Верного (ныне Алма-Ата) до Коканда и Бухары. Участвовал во взятии городов-крепостей Пишпека, Чимкента, Ташкента[1], Коканда и других.
Дослужился до звания генерал-майор. Высочайшим приказом от 18.6.1906 уволен с производством в генерал-лейтенанты, с мундиром, пенсией, сохранением оружия и регалий.
Похоронен в 1914 году в Ташкенте на Боткинском кладбище в фамильном склепе Гориздро.
Награды
- Является кавалером Ордена Святого Георгия IV степени[2].
Участие в боевых действиях[3]
- 1860 г. С 13.8. в экспедиции под начальством полковника Генерального Штаба Циммермана за реку Чу для наказания кокандцев за наглое их вторжение; 26.8. при взятии и разрушении укрепления Токмак, 4.9. при взятии после пятидневной осады крепости Пишпек и с 12.9. в обратном движении к укреплению Верное; 18-20.10. в действии Закаспийского отряда против вторгшихся 20-тысячного скопища кокандцев и зачуйских киргизов и изгнании их.
- 1862 год. С 11.4. по 15.5. в сосредоточенном у Каспока особом отряде для рекогносцировки Зачуйской стороны, переправе через р. Чу и дальнейшем движении к Пишпеку, трехдневной перестрелке и рекогносцировке этой крепости, возвращении и расформировании отряда; 5.10.-10.11. в сосредоточенном у Каспока особом отряде для взятия и разрушения крепости Пишпека после 11-дневной осады.
- 1864 год. Со 2.5. в движении от укрепления Верное, в деле с кокандцами при Аулиэ-Ата на рекогносцировке этой крепости и при взятии оной и города штурмом 4.5.
- 1865 год. С 7.5. в движении к Ташкенту, 8.5. в рекогносцировке Ташкента, 9.5. в деле под Ташкентом, 17-18.5. в движении к Чиназу и занятии его, 18.6.-14.7. в расположении под Ташкентом, 15-17.7. в штурме и взятии Ташкента.
- 1866 год. 12-19.1. в сосредоточении войск в укреплении Чинази переправе через р. Сыр-Дарью, 30.1.-6.2. в движении к крепости Джизак, 8-дневной перестрелке с бухарцами в лагере под Джизаком, 9.2. в ускоренной фуражировке отряда под начальством полковника Фавицкого и подполковника Назарова, 11.2. в перестрелке с бухарцами при отступлении от Джизака, 11-14.2. в возвращении на Сыр-Дарью, 14.2.-5.4. в расположении лагерем на Сыр-Дарье. С 5.4. в усиленной рекогносцировке под начальством генерал-майора Решетовского к урочищу Мурза-Рабат, 7.5. в движении отряда под его же начальством к Ирджару, 18-19.5. в рекогносцировке Ходжента и 24.5. взятии его штурмом. С 20.9. в в движении отряда под начальством генерал-майора Решетовского к Ура-Тюбе и Джизаку, 23.9. в рекогносцировке Ура-Тюбе под начальством полковника графа Воронцова-Дашкова, 24.9.-2.10 в осаде Ура-Тюбе, 12-18.10. в осаде Джизака, 18.10. — в штурме и занятии его.
- 1868 год. 1.5. в штурме Самаркандских высот, 23.5. в перестрелке под Калмы-Курганоми отражении неприятельского нападения на лагерь, 2.6. в бою на Зерабуланских высотах и 8.6. во вторичном взятии Самарканда. В том же году в Джамском отряде при расположении лагерем, с 15.8. по 20.10. в движении к шахризябскому городу Каргил и при взятии оного.
- 1870 год. В экспедиции к верховьям реки Заравшан, с 15.4. по 1.5. в движении отряда к селению Обурдан, 20-23..5. к селению Польдораку, 27 и 31.5. через снежный перевал Кырк-Булак к селению Тавут, 1-4.6. в обратном движении к селению Обурдану, 4-7.6. к селению Варзы-Шинару, 12-14.6. по весьма трудной и опасной горной тропе к озеру Исклидер-Ккули, 18-19.6. к крепости Сарвары, 20-24.6. вверх по реке Яшаву горами через трудный перевал к селению Кштут, 25.6. в движении через Кштутский перевал и в 4-часовой атаке Кштутского ущелья и снежных гор, занятых 2000 неприятелей, 25-27.6. в движении к Самарканду; 7-8.8. в движении отряда от Самарканда к Джаму, 9-11.8. по Джамскому ущелью до селения макрит, 11.8. к Урус-Кишлаку с перестрелками, 12.8. в рекогносцировке г. Шахризябца,. 13.8. при осаде города с сильной перестрелкой, 14.8. при штурме наружной стены г. Шахризябца и г. Китаба, 22-26.8. в обратном движении к Самарканду.
- При рекогносцировке Кштутского бекства 25.6.1870 тяжело ранен ружейною пулею во внутренний угол левого глаза.
За отличие при взятии Ходжента награждён орденом св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом 12.4.1867. За отличие при штурме крепости Ура-Тюбе в 1866 г. награждён орденом св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом 7.10.1867. За отличие в деле 2.6.1868 награждён орденом св. Станислава 2 ст. с мечами 3.9.1869. За отличие при занятии бухарского города Карши награждён орденом св. Станислава с Императорской короной и мечами 17.8.1870. Награждён орденом св. Анны 2 ст. 25.12.1890. назначен командиром 152 пехотного Владикавказского генерала Ермолова полка 4.4.1894. Награждён орденом св. Владимира 3 ст. 11.2.1896. Награждён серебряной медалью в память царствования Императора Александра III 17.3.1896, серебряной медалью за походы в Среднюю Азию 1853-1895 гг. 14.7.1896. Награждён орденом св. Станислава 1 ст. 6.12.1902. Награждён орденом св. Анны 1 ст. 6.12.1905.
Интересные факты
Невестка Петра Михайловича — Антонина Алексеевна была известным ташкентским врачом, профессором.
Напишите отзыв о статье "Шорохов, Пётр Михайлович"
Примечания
- ↑ Во время штурма Ташкента он в числе первых взобрался на крепостную стену города. Вот как пишет об этом очевидец события: «Влезли на стену ротмистр (впоследствии полковник) Вульферт, поручик (впоследствии генерал-майор) Пётр Михайлович Шорохов и священник Малов (впоследствии протоиерей) …». Южаков Ю. Д. [militera.lib.ru/memo/russian/uzhakov_yd/index.html Шестнадцатилетняя годовщина взятия Ташкента. — СПб.: в тип. В. В. Комарова, 1881]
- ↑ (Приказ № 10239 от 25 декабря 1866 года о награждении подпоручика П. М. Шорохова орденом Святого Георгия IV степени).
- ↑ Цитируется по справке РГВИА, ф.409, п/с 318—644 (1900 год)
Ссылки
- [www.geroldia.ru/?lang=rus&id=73 ГЕРОЛЬДИЯ - Шороховы]
- [www.predistoria.org/index.php?name=News&file=print&op=PrintPage&sid=608 Предыстория | Статьи | Взятие Ташкента]
Отрывок, характеризующий Шорохов, Пётр Михайлович
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
