Шоулз, Майрон
| Майрон Сэмюэл Шоулз | |
| Myron Samuel Scholes | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Страна: |
США |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
Один из авторов модели Блэка — Шоулза |
| Сайт: |
[news.stanford.edu/news/2001/october3/scholes-103.html anford.edu/news/2001/october3/scholes-103.html] |
Ма́йрон Сэмюэл Шо́улз[1] (англ. Myron Samuel Scholes; 1 июля 1941, Тимминс, провинция Онтарио, Канада) — американский экономист канадского происхождения, лауреат Нобелевской премии 1997 года «за новый метод определения стоимости производных ценных бумаг». Шоулз является одним из авторов финансовой модели Блэка — Шоулза (модели ценообразования опционов).
Учился в Университете Мак-Мастера (Гамильтон, Канада) и Чикагском университете, в котором получил степень PhD. Работал в Массачусетском технологическом институте, Чикагском и Стэнфордском университете, в котором сейчас он носит звание почётного профессора имени Фрэнка Э. Бака.
В 2003 году Шоулз был замешан в скандале вокруг американского хедж-фонда Long-Term Capital Management</span>ruen, в котором являлся одним из партнёров, наряду с другим нобелевским лауреатом Робертом Мертоном.[2] Фонд обвинялся в уклонении от уплаты налогов, а экспертом-консультантом со стороны государства на судебном процессе выступал лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 года Джозеф Стиглиц.
Основные произведения
- Монография «Налоги и стратегия бизнеса» (Taxes and Business Strategies, 1991; в соавторстве с М. Волфсоном)).
- Статья «Финансовая инфраструктура и экономический рост» (Financial Infrastructure and Economic Growth, 1996).
Напишите отзыв о статье "Шоулз, Майрон"
Примечания
Ссылки
- [nobelprize.org/economics/laureates/1997/scholes-autobio.html Автобиография на Нобелевском сайте]
| ||||||||||
|
Это заготовка статьи об учёном-экономисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шоулз, Майрон
Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
