Шпага

Шпа́га (от итал. Spada) — холодное колюще-рубящее или колющее оружие, производное от меча, состоящее из длинного (около 1 метра и более), прямого одно-двухлезвийного или гранёного клинка и рукояти (эфеса) с дужкой и гардой различной формы. В спортивном фехтовании существуют также рапира и эспадрон. Но если рапира возникла как облегчённая шпага, то эспадрон имеет независимое происхождение (он был призван имитировать при тренировке лёгкую фехтовальную саблю).

В раннем варианте шпага представляла собой универсальный лёгкий длинный меч, оснащённый сложной гардой, которым можно было как колоть, так и рубить, а сложная гарда сносно защищала пальцы и при отсутствии латной перчатки. А так как меч был непременным атрибутом костюма придворного, то появилась облегчённая версия «придворного» меча англ. court sword, именуемая исп. espada ropera меч «для одежды», которым уже нельзя было рубить, хотя имевшиеся лезвия позволяли наносить секущие и режущие удары. Впоследствии, под влиянием французской школы фехтования, шпага стала короче, а затем утратила лезвия, превратившись в гранёный клинок, заметно уступающий длиной как ранним шпагам, так и кончару — похожему на шпагу гранёному клинку, длина которого позволяет кавалеристу добить упавшего на землю противника. При этом в некоторых странах новые шпаги, потеряв в длине, сохранили одно, а то и оба лезвия. У поздних шпаг лезвие (в отличие от острия) не затачивалось вообще. Вес шпаги обычно лежал в пределах от 1 до 1,5 кг (кавалерийский вариант).

За короткое время шпага получила распространение не только в армии, но и в качестве гражданского оружия среди богатых людей и дворян, постепенно став в Европе одним из атрибутов благородного сословия. Шпага была признанным отличительным знаком дворянина. Лишение дворянского титула сопровождалось так называемой «гражданской казнью» — переломом шпаги в присутствии свидетелей (обычно на лобном месте, при стечении народа и после оглашения приговора, иногда — над головой приговорённого).

Шпага — один из классических видов оружия, используемых для фехтования.

История

С распространением стальных доспехов, разрубить которые крайне сложно, на практике почти невозможно, рубящие удары стали применяться всё реже, но колющий удар сохранял свою актуальность для сочленений лат и других слабых мест защитного вооружения. Меч становился более узким и тонким, превращаясь из рубяще-колющего в колюще-рубящий. Первые шпаги появились в Испании в 1460-х годах (во времена готического доспеха), представляя собой меч, оснащённый сложной гардой. Поскольку боевой меч из-за большого веса мало подходил для повседневного ношения, то многие дворяне, появляясь при дворе, носили облегчённые парадные или церемониальные мечи. Исключением не стала и шпага, облегчённая разновидность которой к концу XV века получила в Испании название — исп. espadas roperas)(буквально «меч для одежды», то есть не для доспеха), что перешло в другие языки под названием рапира. Как оказалось, данное оружие, будучи достаточно лёгким для постоянного ношения, тем не менее, в случае опасности позволяло эффективно защищаться и атаковать и при отсутствии доспеха и щита, в связи с чем получило широкое распространение. В результате произошло разделение шпаг на гражданские и боевые, изначально отличавшиеся лишь весом, при наличии лезвий и длине чуть более метра. На протяжении XVI—XVIII веков боевые шпаги находились на вооружении войск, главным образом, у кавалеристов и офицеров, постепенно вытесняясь палашами и саблями.

Что касается гражданских шпаг, то на протяжении XV—XVII веков гражданские шпаги отличались от военных лишь весом и более узким клинком, являясь длинными заточенными рапирами. Но к 1660-м годам во Франции появилась короткая гражданская шпага, обеспечивавшая за счёт меньшего веса более быстрое фехтование, что впоследствии привело к вытеснению более длинных гражданских шпаг. Облегчение веса было достигнуто не только за счёт уменьшения длины клинка, но и за счёт того, что гранёный клинок при меньшем весе может обеспечить большую жёсткость, чем клинок с лезвиями. Изначально клинок короткой гранёной шпаги имел шестигранную форму с долами, но уже к концу 1660-х годов возникла трёхгранная форма с долом (столь популярная у спортивных шпаг), которая очень долго продолжала сосуществовать с шестигранной. Изначально трёхгранный клинок был очень широким у основания, а классическую узкую форму он, постепенно сужаясь, приобрёл к эпохе Наполеона. Что касается шестигранного клинка, то долы стали необязательны, а в Германии и Нидерландах шестигранные клинки обзавелись у основания клинка широкой усиленной зоной, предназначенной для приёма удара более тяжёлого оружия, аналогичной рикассо. Однако не все короткие шпаги были гранёными, так, например, в Италии клинки коротких шпаг имели оба лезвия, отличаясь от рапиры лишь размерами, а в Англии клинки коротких шпаг по уставу были обязаны иметь одно лезвие, аналогичное эспадрону. Огромную роль в популяризации коротких гранёных шпаг сыграл шведский наёмник граф Филипп Кристоф фон Кёнигсмарк, его роль была столь значима, что изобретение такой шпаги сами французы стали приписывать ему, а такой тип шпаги называть колишемард (фр. Colichemarde), однако, исследования Эварта Окшотта показали, что этот тип шпаги появился во Франции за несколько лет до его рождения.

С эпохой Наполеона завершилось развитие шпаг как боевого и гражданского оружия. И дальше шпага продолжила эволюционировать уже как спортивное оружие.

Про термин «шпага»

Шпага изначально не воспринималась как отдельный вид оружия, и потому во многих европейских языках носила и носит название «меч» — исп. espada, итал. spada, фр. épée, англ. sword, и только в немецком языке получила своё, отдельное, название — нем. Degen. Но даже в немецком языке боевые шпаги часто именовались мечами — нем. Reitschwert (буквально «рейтарский» меч, или меч всадника). Более того, словом нем. Degen (от франкского daga) до XVI века в немецком языке называли не шпаги, а кинжалы. И в XVI веке когда слово нем. degen стало названием шпаг, кинжалы стали называться нем. Dolch), от лат. dolequinus. Что касается английского языка, то для уточнения предназначения часто применяется целый ряд эпитетов:

• англ. court sword — придворный меч
• англ. town sword — городской меч
• англ. scarf sword — меч для орденской ленты
• англ. small sword — малый меч, для обозначения шпаги по отношению к более массивному англ. broad sword, включая палаши и шотландские мечи с гардой-корзинкой (не путать с англ. short sword — короткий меч)

при этом рыцарский меч именуется англ. great sword — большой меч.

Про термин «рапира»

В русском языке существует изрядная путаница между шпагой и рапирой, возникшая оттого, что словом «рапира» переводят вид спорта, относящийся к оружию, называемому англ. foil / итал. fioretto / фр. fleuret / нем. florett / исп. florete (четырёхгранный колющий клинок), так и само слово англ. rapier/фр. rapiere/нем. rapier (в итальянском и испанском это слово отсутствует), которым часто называют шпаги. Эварт Оукшотт в своём труде «European Weapons and Armour. From the Renaissance to the Industrial Revolution» (ISBN 0-85115-789-0), исследуя развитие холодного оружия от ренессанса и до Наполеона, разграничивает рапиры от прочих шпаг на основании этимологии этого слова, которое происходит от испанского исп. espadas roperas, означающего «меч, который носят с одеждой (не с доспехом)». Отделяет он их также и от более коротких шпаг XVII-XVIII веков (англ. small sword — дословно «малый меч»), таким образом, по классификации Оукшотта термин rapier относится к длинным клинкам с лезвиями, более лёгкими чем боевые шпаги, а главным критерием, отличающим боевую шпагу от рапиры, является способность рубить, имеющаяся у боевых шпаг, но отсутствующая (из-за недостаточной тяжести клинка) у рапир. В то же время из-за большей длины рапира тяжелее коротких шпаг.

Типология классических шпаг

Согласно классификации Эварта Оукшотта в книге «European Weapons and Armour. From the Renaissance to the Industrial Revolution», шпаги делятся на три типа:

• нем. Reitschwert (буквально «меч всадника» или «меч рейтара») — предназначен для военного применения и является достаточно тяжёлым для рубки (именно этот клинок часто называют в русскоязычных источниках «боевой шпагой»). Данный тип шпаги (одновременно являвшийся мечом) был наиболее популярен в кавалерии XVI века, но в XVII веке был потеснён саблями и палашами.
• фр. rapiere (рапира, от исп. espada ropera — буквально «меч для одежды (то есть, не для доспехов)») — предназначен для ношения с гражданской одеждой и является слишком лёгким для рубки, но, тем не менее, в классическом (не спортивном) варианте имеет лезвия. Данный тип шпаги был наиболее популярен в XVI веке, но в XVII веке был постепенно почти вытеснен более лёгкими (за счёт меньшей длины) шпагами (длина классической рапиры чуть больше метра).
• англ. smallsword (буквально «малый меч», названный так в противопоставлении средневековому «большому мечу» англ. greatsword) — отличается от рапиры ещё более лёгким (за счёт заметно меньшей длины) клинком. Появившись в середине XVII века под влиянием французской школы фехтования фр. Academie d'Armes, основанной в конце XVI века, впоследствии практически вытеснил другие типы шпаг.

Что касается тех тяжёлых шпаг, которые одновременно являются полуторными мечами, то по классификации Оукшотта они относятся не к боевым шпагам (которые Оукшотт именует немецким словом нем. Reitschwert), а к полуторным мечам. К полуторным мечам он также относит рыцарские мечи типа англ. great sword (великий меч), нередко отличающиеся от классических полуторных мечей более короткой рукоятью (для сравнения, боевые шпаги могут отличаться от классических полуторных мечей более сложным эфесом). В то же время Бехайм не отделяет, согласно германской традиции, такие шпаги от рейтшвертов (рейтарских или кавалерийских мечей), отделяя их от риттершвертов (рыцарских мечей). Однако, Бехайм отделяет рейтшверты (нем. Reitschwert) от собственно шпаг (нем. Degen), Оукшотт же, напротив, ставит знак равенства между нем. Degen и нем. Reitschwert. Что касается типологии, то, в отличие от Оукшотта, Бехайм не строит никакой типологии, ограничиваясь простым приведением примеров.

Согласно типологии Оукшотта, эфесы шпаг XVI века делятся на:

• эфес в одну четверть (англ. quarter hilt) — имеет крестовину, полукруглые дужки перед крестовиной, одинарное нижнее кольцо или ветвь, контр-гарда как правило из одной дужки (петли).
• половинный эфес (англ. half hilt) — имеет крестовину, полукруглые дужки перед крестовиной, двойное нижнее кольцо или ветви, контр-гарда как правило из двух дужек (петель).
• эфес в три четверти (англ. three-quarter hilt) — передняя ветвь крестовины загибается в сторону навершия образуя защитную дужку, полукруглые дужки перед крестовиной, двойное (иногда тройное) нижнее кольцо или ветви, контр-гарда как правило из двух дужек (петель).
• полный эфес (англ. full hilt) — имеет крестовину, полукруглые дужки перед крестовиной, сложное нижнее кольцо или ветви, защитную С-образную дужку, контр-гарда как правило из трёх дужек (петель).

в XVII веке эфесы шпаг обзавелись «раковиной» (англ. shell), а также дополнительными дугами и кольцами, породив тем самым несколько новых типов эфеса:

• паппенхеймер (англ. pappenheimer)
• «петля» (англ. loop hilt) — минимальный эфес из раздваивающейся дужки, образующей петлю (прикрывая руку) и крестовины
• «корзинка» (англ. basket hilt)
• «гнутый» (англ. swept hilt) — отличается от корзинки более толстыми «гнутыми» (swept) кольцами
• «тарелка» (англ. dish-hilt), иногда именуемый фламандским или сокращённо «фламбергом», внося тем самым путаницу между шпагами с «пламеневидным» клинком и шпагами с «фламандской» гардой — по мнению Оукшотта, именно от этого типа шпаг произошли короткие шпаги, от которых, в свою очередь, происходят спортивные шпаги
• кавалерийский (англ. cavalier hilt) — отличается от «фламандского», главным образом, наличием дужки, делающей его очень похожим на эфес коротких лёгких шпаг, однако, в отличие от фламандского эфеса, кавалерийский эфес применялся для тяжёлых боевых шпаг, а не для лёгких дуэльных
• «чаша» (англ. spanish cup hilt)
• «Бильбо» (англ. Bilbo hilt), от испанского города Бильбао

В эту типологию (по типам эфеса) попадают как боевые шпаги, традиционно именующиеся в английском языке «меч» — англ. sword, которые он именует германским термином нем. reitschwert, так и длинные гражданские шпаги с лезвиями, традиционно именующиеся во многих языках рапирами. Короткие же шпаги, именующиеся в английском языке «малый меч» — англ. small sword, Оукшотт выделяет в отдельный тип.

• Rapiere-img 0097.jpg

  Эфес в одну четверть

• Detalj fäste - Livrustkammaren - 5365.tif

  Половинный эфес

• Musee-de-lArmee-IMG 1081.jpg

  Эфес в три четверти

• Rapiere-img 0096.jpg

  Полный эфес

• Rapière exposée au Château de Chillon, Suisse.jpg

  Паппенхеймер

• Detalj fäste - Livrustkammaren - 82406.tif

  Фламандский эфес

• Spanish - Cup-Hilt Rapier - Walters 51504.jpg

  «Испанская чаша»

• Officer smallsword c1815 mg 3383.jpg

  Эфес классической короткой шпаги

Эволюция спортивных шпаг

В XIX веке итальянский мастер фехтования и аристократ Висконти, живший в Бельгии, изобрёл новый тип рукояти, известной как «пистолетная» или «бельгийская» рукоять, иногда называемая ортопедической.

С превращением фехтования в спорт, испанская рукоять попала под запрет, как «нечестная», потому что её устройство рассчитано на то, чтобы держать шпагу за кольца в рукояти, но если её взять за конец — это даёт дополнительную дистанцию. Позднее под запрет также попали две разновидности «пистолетной» рукояти, известные как Cetrulo и Gardere.

Фехтование шпагой

Главной особенностью шпаги является наличие сложной гарды, хорошо защищающей руку, именно эта гарда позволяет без риска для пальцев использовать защиты, основанные на коротких лаконичных движениях. Для сравнения, при фехтовании китайским мечом цзянь, имеющим клинок, аналогичный клинку боевой шпаги, в связи с минимальной гардой для защиты часто используются длинные размашистые движения, которые в европейском фехтовании характерны для полуторных мечей, а не для шпаги. Явное преобладание колющих ударов над всеми прочими объясняется тем, что гражданские шпаги были слишком легки для рубящих ударов, а боевые изначально применялись против противников в доспехах, поразить которых легче всего уколом в уязвимое место.

Испанская школа

В отличие от прочих региональных школ фехтования шпагой (фактически сохранившихся лишь в виде театрально-сценического фехтования) относительно успешно пережила соперничество с французской школой фехтования, перейдя в Филиппинские Боевые Искусства — в Арнис, Эскрима и Кали, где до сих пор широко преподаётся и носит испанское название исп. espada e daga (эспада и дага), с той разницей, что в филиппинском варианте вместо шпаги и даги используются мачете и нож.

Итальянская школа

См. также: Болонская школа фехтования

Именно итальянцы первыми создали принцип «убивать остриём, а не лезвием». В качестве второго оружия часто использовались кинжал или дага. Но могли использовать как кулачный щит, так и плащ, а опытные фехтовальщики умели фехтовать двумя шпагами одновременно.

Немецкая школа

Характерной особенностью является относительное обилие рубящих и режущих ударов. В качестве вспомогательного оружия рейтарами часто применялся тяжёлый кавалерийский пистолет (длиной чуть менее метра) с тяжёлым окованным навершием-противовесом, которым, удерживая за ствол, наносили удары, как дубинкой. Кроме того, в Баварии были популярны шпаги, одновременно являющиеся полуторными мечами, которыми можно нанести тяжёлый рубящий удар двумя руками, подхватив шпагу за «яблоко».

Английская школа

В качестве вспомогательного оружия были популярны как малый щит-кастет (именуемый баклер), так и кинжал/дага (в английском языке это одно и то же слово англ. dagger).

Французская школа

Именно эта школа породила укороченный гранёный клинок и, постепенно вытеснив все другие школы фехтования, послужила основой для современного спортивного фехтования. Изначально французская шпага имела лезвия и большую длину, но облегчение шпаги сначала за счёт укорочения, а затем и потери лезвий, позволило фехтовать быстрее, чем противник с длинным, но тяжёлым клинком. При этом в эпоху Короля-Солнце, наряду с лёгкими трёхгранными шпагами, всё ещё продолжали существовать и использоваться полуторакилограммовые тяжёлые клинки метровой длины.

Шпага в России

Первые шпаги ставили на вооружение стрельцам, однако они не получили широкого распространения, заметно уступая по популярности саблям.

В русской армии — с начала XVIII века, в 1741 г. заменена у солдат пехоты полусаблей, позже и у офицеров — саблей. С XIX века (до 1917 г.) была принадлежностью формы одежды генералов и офицеров кирасирских полков вне строя, а также парадной формы гражданских чиновников.

Право на ношение шпаги было привилегией. Студенты часто получали право носить шпагу после окончания университета. Из всех университетов России только в Московском университете студент получал право на ношение шпаги уже при зачислении.

Спортивная шпага

Спортивная шпага — используемое в фехтовании оружие, состоит из стального гибкого клинка, защитной гарды и рукоятки. Главной характеристикой спортивной шпаги является клинок трёхгранного сечения (максимальная ширина граней 24 мм), утончающийся к вершине, на которой имеется наконечник с подвижным электроконтактным механизмом.

Стандартная длина спортивной шпаги составляет 110 см, масса 770 грамм.

Правилами фехтовальных соревнований устанавливают следующее: длина клинка до гарды не должна превышать 90 см, а стрела прогиба клинка не должна быть больше 10 мм, диаметр гарды должен составлять 135 мм, а монтажное отверстие должно располагаться на расстоянии не более 35 мм от центральной точки гарды. Размер рукоятки спортивной шпаги с гайкой должен быть не более 235 мм.

В XIX веке фехтование формируется как вид спорта.

Соревнования по фехтованию на шпагах проводятся как среди мужчин, так и женщин.

В 1860 году состоялся и первый официальный чемпионат России по фехтованию.

С 15 по 21 августа 1928 года в рамках I Всесоюзной спартакиады состоялся первый чемпионат СССР, в котором приняли участие 110 спортсменов из 13 республик, городов и районов. Список чемпионов страны открыли рапиристы Константин Фельдман и Екатерина Лопатина, саблист Юрий Мордовин, Николай Афанасьев, а также А.Нечаев, выигравший турнир по фехтованию на винтовках с эластичным штыком.

На Олимпийских играх женская шпага дебютировала в 1996 году в городе Атланта (США). Первой чемпионкой стала француженка Лаура Флессель.

Шпага в культуре

Шпага ассоциируется с честью офицера или государственного служащего.

• Идиомы
  • «Продать шпагу» — поступить на наёмную военную службу за границу.
• Комедия плаща и шпаги — жанр испанской комедии нравов XVII века.
• Бретёр (заядлый дуэлянт) — слово произошло от французского названия шпаги.
• Глотание шпаг — название циркового трюка, заключающегося в частичном или полном глотании шпаги.

См. также

Аналогичное оружие

• Рапира
• Кончар
• Эсток
• Полуторный меч (некоторые образцы одновременно являются шпагами)
• Фламберг
• Рейтшверт (германский гибрид меча и и шпаги)
• Цзянь (китайский аналог рейтшверта)
• Макила — короткое копьё с гардой, которым фехтуют как шпагой

Вспомогательное вооружение для левой руки

• Рондаш
• Баклер
• Малая павеза
• Кинжал
• Дага
• Пистолет (после выстрела, использовался как дубинка)
• Плащ (обматывался на руку)
• Вторая шпага (при фехтовании парой шпаг)

Другое

• Фехтование
• Портупея
• Шельмование
• Спортивное фехтование
• Толедская сталь

Литература

• Шпага // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Шпага

Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.