Шпак, Фёдор

Фёдор Шпак (Белецкий) (укр. Фе́дір Шпак (Біле́цький))
Брацлавский полковник
Предшественник:	Андрей Абазин
Преемник:	Григорий Иваненко

Фёдор Шпак (Белецкий) (годы рождения и смерти неизвестны) — полковник Брацлавского полка. Один из главных руководителей антипольского восстания на Подолии и Брацлавщине в 1702—1704 годах.

Участник национально-освободительного восстания против Речи Посполитой 1702—1704 годов, которое современники называли «второй Хмельнитчиной». Фёдор Шпак стоял во главе большого казацко-крестьянского отряда, который он сформировал в окрестностях Немирова. Участвовал во взятии Самусем и Абазиным Немирова в конце октября 1702 года. Продолжая борьбу против польской шляхты в 1703 году, Фёдор Шпак говорил крестьянам, что они свободны от панского гнёта, что он воюет с разрешения польского короля.

К середине марта 1703 года польские магнаты подавили казацко-крестьянское восстания на Подолии и Брацлавщине. Несколько казацких и крестьянских отрядов отступило за р. Днестр. Населения почти всего Приднестровья — Калюса, Ушицы, Жванца, Могилёва и других богатых местечек и сёл ушло в Молдавию. Туда же отступил Фёдор Шпак.

В 1704 году Фёдор Шпак с повстанческим отрядом (600 чел.) вернулся из Молдавию в польские приграничные владения и возглавил восстание на Брацлавщине, где продолжил разорять и жечь польские имения. Затем брацлавский полковник Фёдор Шпак со своим полком присоединился к Ивану Мазепе.

5 августа 1705 года подольская шляхта, не рассчитывая на защиту со стороны великого гетмана коронного Адама Николая Сенявского, обратилась к левобережному гетману Ивану Мазепе с прошением удержать казаков из полков Самойла Самуся, Захара Искры и Фёдора Шпака от насилий над шляхтой, подобных тем, которые произошли в 1704 году.

Ссылки

• [litopys.org.ua/anton/ant18.htm Владимир Антонович «ИССЛЕДОВАНИЕ О ГАЙДАМАЧЕСТВЕ», Киев, 1995 г.] ISBN 5-325-00529-4

Отрывок, характеризующий Шпак, Фёдор

– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.