Шпалерная улица

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 59°56′56″ с. ш. 30°22′04″ в. д. / 59.94889° с. ш. 30.36778° в. д. / 59.94889; 30.36778 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.94889&mlon=30.36778&zoom=12 (O)] (Я)
Шпалерная улица
Санкт-Петербург
Общая информация
Район города Центральный
Прежние названия Первая линия,
Первая Береговая улица,
Воскресенская улица,
Воскресенская набережная,
Шпалерная улица,
улица Воинова
Ближайшие станции метро Чернышевская

Шпалерная улица в 1820-е годы
[www.openstreetmap.org/?lat=59.94861&lon=30.36778&zoom=15&layers=M на карте OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/map.xml?mapID=500&slices=1&mapX=3380876&mapY=8351332&descx=3380876&descy=8351332&scale=9 на карте Яндекс]
[maps.google.ru/maps?f=q&source=s_q&hl=ru&geocode=&q=Шпалерная+улица&sll=59.93171,30.371339&sspn=0.007504,0.027788&ie=UTF8&hq=&hnear=Шпалерная+ул.,+город+Санкт-Петербург,+Центральный+Адм.+район&z=15 на карте Google]
Шпалерная улица на Викискладе

Шпале́рная улица — улица в центре Санкт-Петербурга, пролегающая между Гагаринской улицей и площадью Растрелли. Нумерация домов ведётся от Гагаринской улицы. Ближайшая станции метро — «Чернышевская».





История

Название

До 1727 года — Первая линия, затем Первая Береговая улица; с конца XVIII века — Воскресенская улица (набережная), названная так по собору Воскресения Словущего — домовой Воскресенской церкви царевны Натальи Алексеевны (1711, в 1817—1818 годах на этом месте архитектором Луиджи Руска была построена Скорбященская церковь).

В 1857 году участок от современного проспекта Чернышевского до Таврической улицы (позднее — до Потёмкинской) по мастерским Шпалерной мануфактуры был назван Шпалерной улицей — пять мастерских с десятью станками и красильней, переехавшие сюда из Екатерингофа, расположились за Пушечным литейным двором (участок дома № 29) ещё в 1730 году. В 1887 году к Шпалерной была присоединена Екатерининская улица.

После Октябрьской революции, с 1918 по 1991 год, называлась улицей Воинова, в честь большевика И. А. Воинова, убитого здесь во время Июльского кризиса 1917 года.

Застройка

В XVIII веке на улице появились Кикины палаты (1714—1720), особняк графа А. Д. Шереметева (№ 18, перестроен). В 1783—1789 годах по указанию Екатерины II был возведён Таврический дворец для князя Потёмкина (№ 47, архитектор И. Е. Старов).

При Александре I на улице появились манеж и казармы Кавалергардского полка (№ 41 и № 43, 1800—1806, архитектор А. И. Руска) и Скорбященская церковь (№ 35а, 1817—1818, архитектор А. И. Руска); при Николае I — офицерские казармы лейб-гвардии Конной артиллерии и 1-й Артиллерийской бригады (№ 20 и № 22, на пересечении с Литейным проспектом; 1851—1853, архитекторы А. П. Гемилиан и И. Н. Роут).

В 1858—1863 годах был сооружён комплекс зданий Центральной городской водопроводной станции с водонапорной башней (№ 56, архитекторы И. А. Мерц и Э. Г. Шуберский), благодаря чему исчезла архитектурная перспектива Таврического дворца, своим главным фасадом ранее выходившего на Неву и соединявшегося с ней каналом.

В 1875—1877 годах была построена первая в России следственная «образцовая тюрьма» — Дом предварительного заключения (№ 25, инженер К. Я. Маевский), соединённая со зданием Окружного суда (№ 23, сгорело во время Февральской революции 1917 года).

В начале XX века на улице поочерёдно появились доходные дома № 9 (1903—1904), № 44а (1907) и № 5 (1911).

В 1930—1980-х годах Шпалерная улица между Таврической улицей и площадью Растрелли была перепланирована и реконструирована. В 1931—1932 годах на месте сгоревшего Окружного суда по адресу Литейный проспект, 4 был построен «Большой дом» — здание Ленинградского ОГПУ (архитекторы А. И. Гегелло, А. А. Оль, Н. А. Троцкий с участием Н. Е. Лансере, Ю. В. Щуко, А. Н. Душкина и др.). В 1981 году был открыт памятник Ф. Э. Дзержинскому (№ 62).

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

Здесь содержались многие народники и революционеры. В камере № 193 в 1895—1897 годах находился В. И. Ульянов-Ленин. Во время Февральской революции все заключённые были освобождены восставшими.
После Октябрьской революции бывший Дом предварительного заключения стал следственной тюрьмой Ленинградского управления ОГПУ (затем — НКВД-МГБ-КГБ). В 1931—1932 годах здесь действовало ОКБ-12 — «шарашка», заключённые которой разрабатывали проекты по строительству зданий для ОГПУ, в том числе, «Большого дома» и гаражей на Манежной площади и бульваре Профсоюзов (бывший Конногвардейский манеж).
В 1937—1938 годах, в годы Большого террора, здесь действовали «шпалерные тройки» — внесудебные органы из трёх человек, выносящие приговоры арестованным.
В 1817—1818 годах на этом месте по проекту Луиджи Руска была возведена церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». В 1920-х годах принадлежала обновленцам, 10 января 1932 года была закрыта, здание передано Музею религии и атеизма. С 1970 года здесь находилось ленинградское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК).
После смерти князя в 1791 году имение было выкуплено в казну, императрица нередко бывала здесь в последние годы своей жизни. После её смерти Павел I распорядился перенести всё дворцовое имущество в свою собственную резиденцию, Михайловский замок, здание же было передано под казармы Конногвардейского полка.
При Александре I дворец вновь стал одной из императорских резиденций (его интерьерами занимались А. И. Руска (1802—1803), затем К. И. Росси и В. П. Стасов). В 1826 году здесь жил и скончался историк Н. М. Карамзин. В 1905 году проходила Таврическая выставка старинных портретов, организованная С. П. Дягилевым.
После революции 1905 года во дворце разместилась Государственная дума, утверждённая манифестом 6 августа, для чего здание подверглось ремонту и реконструкции (1906—1910, архитекторы А. К. Бруни и П. И. Шестов[уточнить]). 2 марта 1907 года в результате некачественных работ и дополнительной нагрузки, вызванной нахождением на чердаке большим количеством пожарных и агентов охраны, осматривающих здание накануне приезда в думу Столыпина в зале заседаний обрушился потолок — так как обрушение произошло ранним утром, никто не погиб.
С началом Февральской революции в Таврическом дворце разместились Временный комитет Государственной думы, затем (до июля 1917 года) — Временное правительство. Здесь же возник Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, его Исполнительный комитет (ВЦИК) заседал во дворце до августа 1917 года, когда переехал в здание Смольного института.
5(18) января 1918 года в Таврическом дворце собралось Всероссийское учредительное собрание, покинутое в знак протеста сначала большевиками, а потом левыми эсерами — вслед затем собрание было разогнано по приказу ВЦИК и лично Ульянова-Ленина, после чего здесь проходили различные собрания большевиков — III Всероссийский съезд Советов (10—18 (23—31) января 1918), VII съезд РКП(б) (март 1918), Второй конгресс Коминтерна (июль — август 1920). После убийства в августе 1918 года председателя Петроградской чрезвычайной комиссии М. С. Урицкого дворец был переименован в его честь.
В 1930-х во дворце Урицкого находился Коммунистический университет, после войны и вплоть до 1990 года — Ленинградская высшая партийная школа (реставрация и проект приспособления по проекту архитектора И. Г. Капцюга).
В настоящее время здание Таврического дворца занимает Межпарламентская ассамблея СНГ.

По чётной стороне

В середине XIX века на этой территории находилась Громовская лесная биржа. В 1866 году по указу В. Ф. Громова здесь были выстроены три крестьянских избы, которые он отправил в Париж, на Всемирную выставку 1867 года.
Начиная с 2003 года в здании водонапорной башни находится музей «Вселенная воды».
  • № 62 — памятник Дзержинскому (скульпторы В. Э. Горевой, С. А. Кубасов, архитектор В. Б. Бухаев). Бронзовая статуя на гранитном постаменте была открыта 23 октября 1981 года.
  • № 64 — в этом доме проживал деятель обновленческого движения протоиерей А. И. Введенский, впоследствии митрополит, первоиерарх обновленческих церквей в СССР.

Пересекаемые улицы

Шпалерная улица пересекается с:

Напишите отзыв о статье "Шпалерная улица"

Литература

  • Улица Воинова / Яковченко Р. И., Г. Ю. Никитенко./ Изд-во Лениздат, 1970.
  • Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 74. — 511 с.
  • Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — 4-е изд., перераб. — СПб.: Норинт, 1996. — С. 289. — 359 с. — ISBN 5-7711-0002-1.

Ссылки

  • Г. Ю. Никитенко. [encspb.ru/object/2804018233?lc=ru Шпалерная ул.]. Энциклопедия Санкт-Петербурга.
  • [kn.sobaka.ru/n33/index.html Квартальный надзиратель № 33, журнал «собака»]
  • [al-spbphoto.narod.ru/center/cnt_tavrichesky.html Фото центральных районов Санкт-Петербурга, Центральный район, у Таврического сада]

Отрывок, характеризующий Шпалерная улица

– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.