Шпеер, Альберт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Альберт Шпеер
нем. Albert Speer

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Шпеер на Нюрнбергском процессе (1946)</td></tr>

Рейхсминистр вооружений и боеприпасов
(с 1943 г. — рейхсминистр вооружений и военного производства)
8 февраля 194223 мая 1945
Предшественник: Фриц Тодт
Преемник: должность упразднена
Генеральный уполномоченный по вооружению в системе четырехлетнего плана
16 марта 1942 — май 1945
Предшественник: должность учреждена
Преемник: должность упразднена
Генеральный инспектор по строительству и реконструкции столицы рейха[1]
30 января 193720 января 1940
Руководитель отдела «эстетика труда» в организации «Сила через радость»
январь 193430 января 1941
 
Рождение: 19 марта 1905(1905-03-19)
Мангейм, Баден,
Германская империя
Смерть: 1 сентября 1981(1981-09-01) (76 лет)
Лондон,
Великобритания
Место погребения: Гейдельберг
Супруга: Маргарет Вебер
Дети: шестеро
Партия: НСДАП (1931—1945)
Образование: Берлинский технический университет,
Мюнхенский технический университет,
Университет Карлсруэ
Профессия: архитектор
 
Автограф:
 
Награды:

А́льберт Шпеер (нем. Albert Speer; 19 марта 1905, Маннгейм, Баден-Вюртемберг, Германская империя — 1 сентября 1981, Лондон, Великобритания) — государственный деятель Германии, личный архитектор Гитлера, рейхсминистр вооружений и боеприпасов (с 2 сентября 1943 года — рейхсминистр вооружений и военного производства) (19421945).





Биография

Альберт Шпеер происходил из крупнобуржуазной мангеймской семьи. И его отец Альберт Фридрих Шпеер, и дед Альберта были архитекторами. У Альберта был старший брат Герман (род. 1902) и младший брат Эрнст (род 1906, пропал без вести в Сталинграде в 1943 году). Двоюродный брат Альберта Эрнст Шпеер стал психиатром и одним из основоположников психотерапии. Альберт обучался в мангеймской гимназии имени Лессинга, а после переезда семьи в Гейдельберг — в местном высшем реальном училище, современной гимназии имени Гельмгольца в Гейдельберге. По настоянию отца Альберт поступил изучать архитектуру в Университет Карлсруэ, а в 1924—1925 годах — в Мюнхенской высшей технической школе. Осенью 1925 года Шпеер перевёлся в Берлинскую высшую техническую школу. Ему не удалось записаться на семинар Ганса Пёльцига, и с 1926 года Шпеер учился у Генриха Тессенова. Получив диплом в 1927 году, Шпеер проработал научным ассистентом у Тессенова до 1932 года.

Между двумя войнами

В 1930 году Шпеер впервые услышал речь Гитлера, которая произвела на него неизгладимое впечатление.

В январе 1931 года он вступил в НСДАП (членский номер 474481), штурмовые отряды и Национал-социалистический механизированный корпус. Стал руководителем НСМК в берлинском районе Ванзее[2]. В Мангейме открыл собственное архитектурное бюро. В 1932 году получил первые партийные заказы на незначительную перестройку некоторых объектов НСДАП.

В марте 1933 года по заданию Геббельса перестроил здание министерства пропаганды. Познакомился с Гитлером, который, обратив внимание на его организационный талант, назначил его техническим ассистентом своего любимого архитектора Пауля Людвига Трооста и поручил перестройку рейхсканцелярии. Шпеер очень быстро вошёл в ближний круг фюрера. В 1933 году участвовал в оформлении первомайской демонстрации НСДАП в Темпельхофе и партийного съезда НСДАП в Нюрнберге, использовав красные полотнища и фигуру орла с размахом крыльев в 30 метров. Грандиозное шествие на открытии съезда запечатлела Лени Рифеншталь в своей документально-постановочной ленте «Победа веры». В том же году Шпееру была поручена реконструкция штаб-квартиры НСДАП в Мюнхене.

В январе 1934 года после смерти Пауля Людвига Трооста он стал личным архитектором Гитлера, автором проектов новой рейхсканцелярии и территории съездов НСДАП в Нюрнберге.

«Шпеер, пожалуй, был единственным человеком, к которому Гитлер испытывал какие-то чувства, кого слушал и с кем иногда даже беседовал» (Траудль Юнге).

Вторая мировая война

В 1937 году Альберт Шпеер был назначен генеральным инспектором имперской столицы по строительству, в задачу которого входила перестройка Берлина. В 1938—1939 годах он разработал генеральный план реконструкции столицы Германии. По замыслу Гитлера, Берлин должен был стать столицей нового мира в монументальном архитектурном стиле.

В 1938 году Шпеер получил звание прусского государственного советника и был награждён золотым знаком НСДАП[3]. В 1941—1945 годах был депутатом рейхстага от западного избирательного округа Берлина[3]. 8 февраля 1942 года после гибели Фрица Тодта был назначен А. Гитлером рейхсминистром вооружений и боеприпасов, генеральным инспектором дорог, а также генеральным инспектором водных и энергоресурсов[4]. В этом качестве успешно руководил всей военной промышленностью рейха и её переориентацией на тотальную войну. Несмотря на поврежденную немецкую инфраструктуру и перебои в снабжении сырьём, к 1944 году Шпееру удалось добиться значительного роста производства вооружений[3]. Шпееровская организация военной промышленности в первую очередь опиралась на использование подневольных рабочих и заключенных концентрационных лагерей. Для этого он тесно сотрудничал с Генрихом Гиммлером и его организацией СС[3]. 2 сентября 1943 года различные ведомства Шпеера были объединены в Имперском министерстве вооружения и военной промышленности[3].

В 1944 году Шпеер тяжело заболел и всю весну не мог исполнять свои служебные обязанности. В связи с нехваткой сырья и рабочей силы военная экономика оказалась на грани краха. Несмотря на то что Шпеер выступал за прекращение войны, Гитлеру удалось убедить его остаться на своем посту[3]. После июльской попытки переворота были обнаружены документы участников Сопротивления, в которых они предлагали его в качестве министра нового правительства. Однако Шпеер смог убедительно объяснить, что он об этом ничего не знал и не поддерживал никаких связей с заговорщиками[3].

В 1945 году в последние месяцы Второй мировой войны Шпеер сопротивлялся «тактике выжженной земли» Гитлера. Он саботировал приказы об уничтожении промышленных предприятий и инфраструктуры рейха и даже якобы, как он сам позднее утверждал, хотел отравить Гитлера[3].

23 мая 1945 года был арестован союзниками вместе с другими членами Фленсбургского правительства и помещён в военную тюрьму в Нюрнберге. Во время Нюрнбергского процесса против главных военных преступников был одним из немногих обвиняемых, которые признали свою вину[3]. В своем последнем слове Шпеер сказал:
«Диктатура Гитлера была первой диктатурой индустриального государства в век современной технологии, диктатура, которая довела до совершенства технологический инструментарий, чтобы повелевать собственным народом… С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление».

После войны

1 октября 1946 года Международный военный трибунал в Нюрнберге признал Шпеера виновным в совершении военных преступлений и преступлений против человечности и приговорил его к 20-ти годам тюремного заключения. В вину ему было поставлено использование труда заключённых концлагерей.

Вместе с шестью другими осуждёнными его поместили в бывшую военную тюрьму Шпандау[5] на территории Западного Берлина. Тюрьма в Шпандау находилась под контролем представителей четырёх стран-союзниц. Многочисленные прошения о помиловании со стороны семьи и политиков были отклонены из-за неприемлемости для Советского Союза[3][6]. 30 сентября 1966 года Шпеер вышел из тюрьмы, отсидев весь срок заключения.

В 1969 году он опубликовал написанные ещё в тюрьме мемуары — «Воспоминания» (нем. Erinnerungen), которые пользовались большим успехом. В 1975 году вышла его книга «Шпандау: Тайный дневник»[7] (нем. Spandauer Tagebücher), а в 1981 году — «Государство рабов. Мои дискуссии с СС» (нем. Der Sklavenstaat — Meine Auseinandersetzung mit der SS). В них он изобразил себя аполитичным технократом и интеллектуалом, который почти ничего не хотел знать о преступлениях режима и только «исполнял свой долг».

Альберт Шпеер скоропостижно скончался 1 сентября 1981 года в возрасте 76 лет в отеле Park Court в Лондоне от кровоизлияния в мозг[8] во время встречи с любовницей[9].

Основные работы

  • Шпеер А. [militera.lib.ru/memo/german/speer_a/index.html Воспоминания]. — Смоленск: Русич, 1997. — 700 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-88590-587-8. и её последующие издания:
    • Шпеер А. Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. — М.: Центрполиграф, 2005. — 654 с. — ISBN 5-9524-1531-8.
    • Шпеер А. [www.zakharov.ru/component/option,com_books/task,book_details/id,567/Itemid,52/ Воспоминания]. — М.: Захаров, 2010. — 688 с. — ISBN 978-5-8159-0974-8.
  • Шпеер А. [www.zakharov.ru/component/option,com_books/task,book_details/id,568/Itemid,52/ Шпандау: Тайный дневник]. — М.: Захаров, 2010. — 528 с. — ISBN 978-5-8159-1015-7.
  • Альберт Шпеер «Воспоминания». — Пер. с нем., Смоленск: «Русич», 1997. — 696 с.
  • Albert Speer. Der Sklavenstaat. Meine Auseinandersetzungen mit der SS (Государство рабов. Мои дискуссии с СС), 1981

Память

В искусстве

Шпеер присутствует в большом количестве художественных фильмов о Третьем рейхе. Вот некоторые из них:

В 2013 году российским писателем-фантастом Андреем Мартьяновым был издан роман в жанре альтернативной истории «Der Architekt. Без иллюзий», в котором Шпеер является главным героем. В 2014 году вышло продолжение книги — «Der Architekt. Проект „Германия“».

См. также

Напишите отзыв о статье "Шпеер, Альберт"

Примечания

  1. Альберт Шпеер. Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. [www.e-reading.co.uk/chapter.php/1003539/9/Shpeer_Albert_-_Tretiy_reyh_iznutri._Vospominaniya_reyhsministra_voennoy_promyshlennosti._1930-1945.html Самое большое задание] — М., 2005
  2. Альберт Шпеер. Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. — М., 2005, c. 39.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.dhm.de/lemo/html/biografien/SpeerAlbert/ Biographie: Albert Speer, 1905—1981]
  4. Официально устно А. Гитлер объявил А. Шпееру о назначении его на эти посты 8 февраля (См.: Альберт Шпеер «Воспоминания». — Пер. с нем., Смоленск: «Русич», 1997. — 696 с., стр. 274. ISBN 5-88590-587-8), письменный указ датируется 9 февраля, как о том следует из официального сообщения 15 февраля 1942 года (См.: «Извещение о назначении генерального инспектора по строительству новой столицы Рейха дипломированного инженера профессора Альберта Шпеера рейхсминистром вооружений и боеприпасов, генерал-инспектором германских дорог и генерал-инспектором по водным и энергоресурсам» — [alex.onb.ac.at/cgi-content/alex?aid=dra&datum=1942&page=182&size=45 «Reichsgesetzblatt», Teil 1, 1942, S. 80])
  5. [www.diary.ru/~heiny/p52872337.htm Шпандау. Тайные дневники. Альберт Шпеер]
  6. [www.dw-world.de/dw/article/0,,5879328,00.html Придворный архитектор Гитлера: Альберт Шпеер | История Германии | Deutsche Welle | 17.08.2010]
  7. В 2010 году книга вышла на русском языке: Шпеер А. [www.zakharov.ru/component/option,com_books/task,book_details/id,568/Itemid,52/ Шпандау: Тайный дневник]. — М.: Захаров, 2010. — 528 с. — ISBN 978-5-8159-1015-7.
  8. Залесский К. А. «НСДАП. Власть в Третьем рейхе». — М., Эксмо, 2005, с. 615.
  9. Gitta Sereny. Albert Speer: His Battle with Truth. MacMillan 1996, p. 715
  10. [www.imdb.com/title/tt0084140/ Inside the Third Reich на IMDB]

Литература

  • Залесский К. А. Вожди и военачальники Третьего рейха: Биографический энциклопедический словарь.. — М.: «Вече», 2000. — С. 448–450. — 576 [16 илл.] с. — ISBN 5-7838-0550-5.
  • Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе: Биографический энциклопедический словарь.. — М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2002. — С. 750–753. — 942 [2] с. — ISBN 5-17-015753-3 (ООО «Издательство АСТ»); isbn 5-271-05091-2 (ООО «Издательство Астрель»).
  • Залесский К. А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. — М.: Эксмо, 2005. — С. 613–615. — 672 с. — ISBN 5-699-09780-5.

Ссылки

  • [www.architime.ru/architects/a_albert_speer.htm Подборка архитектурных построек Альберта Шпеера на Architime.ru]
  • [www.lib.ru/MEMUARY/GERM/shpeer.txt Перевод «Воспоминаний» Шпеера, неизвестного автора]
  • [www.hrono.ru/biograf/bio_sh/speer.html Биография Шпеера на «Хроносе»]
  • [german.imdb.com/title/tt0401984/ Speer und er] на IMDB
  • [www.dhm.de/lemo/html/biografien/SpeerAlbert/ Биография на сайте Немецкого исторического музея]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шпеер, Альберт

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.