Шпее, Максимилиан фон

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шпее, Максимилиан граф фон»)
Перейти к: навигация, поиск
Максимилиан фон Шпее
Дата рождения

22 июня 1861(1861-06-22)

Место рождения

Копенгаген, Дания

Дата смерти

8 декабря 1914(1914-12-08) (53 года)

Место смерти

Фолклендские острова

Род войск

Императорские военно-морские силы Германии

Годы службы

1878-1914

Звание

вице-адмирал

Командовал

Германская Восточно-Азиатская крейсерская эскадра

Сражения/войны

Первая мировая война

Максимилиан фон Шпее (нем. Maximilian Graf von Spee 22 июня 1861, Копенгаген, Дания — 8 декабря 1914, погиб в близи Фоклендских острововграф, германский вице-адмирал (15 ноября 1913). Полное имя — Максимилиан Иоханнес Мария Губертус рейхсграф фон Шпее. Происходил из одной из знатнейших семей Пруссии.





Биография

В 1878 году вступил в ряды ВМС Германии. В 1884-85 служил лейтенантом в Африканской крейсерской эскадре, в 1887-88 годах командовал портом в Камеруне. С 1910 младший флагман разведывательных судов Большого флота открытого моря. В 1912 директор Общего департамента Имперского морского управления.

В 1889 году Шпее женился на баронессе Маргарете фон Остен-Сакен. У них было двое сыновей (погибли вместе с отцом) и дочь (умерла в 1954 году).

С конца 1912 командовал Восточно-Азиатской крейсерской эскадрой, предназначенной для защиты колоний. В случае войны эскадра должна была действовать на океанских сообщениях противника. Базой эскадры был определён арендованный у Китая порт Циндао в бухте Киаочао. В состав сил Шпее входили броненосные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», лёгкие крейсера «Эмден», «Нюрнберг» и «Лейпциг». Его экипажи имели хорошую подготовку, но корабли были уже устаревшими.

После начала войны 13 августа 1914 Шпее собрал совещание, после которого отдал приказ «Эмдену» развернуть военные действия на коммуникации союзников в Индийском океане, а остальным силам двигаться к побережью Чили. 12 октября эскадра прибыла к острову Пасхи, где к ней присоединился крейсер «Дрезден».

Сражение у мыса Коронель

01.11.1914 у чилийского порта Коронель Шпее разгромил крейсерскую эскадру контр-адмирала Крэдока, потопив броненосные крейсера «Гуд Хоуп» и «Монмут». Лёгкий крейсер «Глазго» и вспомогательный крейсер «Отранто» спаслись бегством. Германские корабли получили четыре попадания, в бою было ранено только два матроса[1].

Сражение у Фолклендских островов

После этого для борьбы со Шпее направлена эскадра под командованием Д. Стэрди в составе двух линейных крейсеров («Инвинсибл» и «Инфлексибл»), трёх броненосных («Карнарвон», «Кент», «Корнуолл»), двух лёгких и двух вспомогательных крейсеров[2]. 8 декабря, имея абсолютное преимущество в силах, Стэрди настиг Шпее у Фолклендских островов. Около 13 часов «Инвинсибл» начал обстрел «Лейпцига». Шпее принял решение принять бой двумя тихоходными броненосными крейсерами, у которых не было шансов уйти от погони. Он отдал приказ лёгким крейсерам рассредоточиться и уходить. Стэрди, опасаясь артиллерии Шпее, вёл огонь с дальней дистанции и к 14 часам вообще вышел за дальность огня. Затем, приблизившись на расстояние 11 км, он начал расстреливать «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Попытки Шпее, пожертвовав «Шарнхорстом», спасти «Гнейзенау» путём решительного поворота в сторону противника успеха не имели, и оба корабля погибли. После чего линейные крейсера приступили к вылавливанию из воды немецких моряков. В «Инвинсибл» попало 22 снаряда, в «Инфлексибл» — 3, англичане потеряли 5 человек (в том числе одного убитым).

Английские крейсера догнали и потопили лёгкие крейсера «Лейпциг» и «Нюрнберг». Лёгкий крейсер «Дрезден» и госпитальное судно «Зейдлиц» ушли, но уже 14 марта 1915 «Дрезден» был потоплен у берегов Чили. Потери эскадры составили свыше 2 100 человек, в том числе сам Шпее и двое его сыновей (старший Отто — на борту бронепалубного крейсера «Нюрнберг», младший Генрих — на борту броненосного крейсера «Гнейзенау»)[3].

Напишите отзыв о статье "Шпее, Максимилиан фон"

Примечания

  1. Английские корабли были укомплектованы сверхсрочниками, в то время как моряки Шпее получили на императорском смотре призы за меткую стрельбу с качающейся платформы. Вначале эскадра Крэдока, шедшая мористее, была в более выгодном положении, поскольку заходившее солнце слепило глаза немецких артиллеристов. Но после захода солнца английская эскадра чётко выделялась на фоне светлого горизонта, в то время как корабли Шпее были неразличимы на фоне тёмного берега. Англичане стреляли, ориентируясь только по вспышкам немецких выстрелов. После победы немецкая община сделала банкет в честь адмирала и поднесла ему букет цветов. Адмирал принял их со словами «это — букет на мою могилу».
  2. Имеется мнение, что Шпее с большой неохотой пошёл к Фолклендам, подойдя к которым, послал «Гнейзенау» на разведку. Тот, увидя за кромкой берега трёхногие мачты английских крейсеров, немедленно отвернул, и эскадра Шпее стала уходить. Стэрди начал погоню и его более быстроходные линейные крейсера с главным калибром 305 мм начали постепенно догонять немцев.
  3. Перед началом охоты на Шпее англичане укрепили в гавани Ла Валетты на Мальте фальшивые трёхногие мачты, повторяющие форму мачт английских линейных крейсеров, что ввело в заблуждение немецкую разведку. По-видимому, у Шпее были неясные подозрения, и он располагал некоторой неточной информацией, которая и оправдала себя.

Литература

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_sh/shpee_m.html Биография Максимилиана фон Шпее на сайте «Хронос»]
  • [www.lib.byu.edu/~rdh/wwi/1914/spee.html Отчет Графа фон Шпее, ноябрь, 1914 год] (англ.)
  • История ВМФ Вице-адмирал Максимилиан Фон Шпее-youtu.be/1y6NVinLXzA

Отрывок, характеризующий Шпее, Максимилиан фон

– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.