Шпионаж

Эта статья включает описание термина «Шпион»; см. также другие значения.

Шпиона́ж — противозаконная разведывательная деятельность органов (их агентов) иностранных государств, что, как правило, предполагает похищение официально засекреченной информации (государственной тайны) спецслужбами других государств.

Шпион — человек, который занимается скрытым сбором информации об одной из конфликтующих сторон в пользу другой стороны. Близко по значению к слову «разведчик», но отличается от него некоторыми особенностями употребления и общей негативной коннотацией.

Шпионом обычно называют того, кто добывает информацию о противнике либо различными тайными способами (подсматривание, подслушивание, в том числе с использованием специальных технических средств), либо путём внедрения на стороне противника, то есть представления себя как его сторонника, либо сочетанием обоих этих путей. Шпионом может называться как штатный работник иностранной разведки, так и гражданин государства, завербованный иностранной разведкой и передающий ей секретные сведения, известные ему благодаря работе, службе или личным связям.

ШПИОН м. -нка ж. франц. соглядатай, лазутчик, скрытный разведчик и переносчик, южн. зап. шпег, польск. Шпионить, -нничать, -нствовать, соглядать, лазутничать, лазутить; подсматривать, подслушивать, выведывать, что у одной стороны, и передавать противной; служить лазутчиком. У него все шпионские приёмы. Шпионство, в военное время, считается дозволенным.

— Владимир Иванович Даль. Толковый словарь живого великорусского языка

В русском языке слово «шпион» имеет негативную коннотацию, связывающую его с поведением (подслушивание, подсматривание, вхождение в доверие и злоупотребление им, коварство, обман) осуждаемой общепринятой в обществе этикой. Глагол «шпионить», помимо базового значения — «заниматься разведывательной работой», имеет ещё одно: «наблюдать, подсматривать с плохими намерениями». Вследствие этого агентов внешней разведки собственной страны, добывающих теми же способами информацию в других государствах, принято называть не шпионами, а «разведчиками».

Другие сходные понятия

Обычно слово «шпион» употребляется в тех случаях, когда речь идёт о передаче сведений другому государству. В случае, когда те же действия совершаются с целью передачи собранной информации властям собственной страны (например, сообщение властям о противозаконной деятельности знакомых), употребляются другие, сходные по значению, термины: «осведомитель», «информатор», «агент». В официальных документах силовых ведомств, помимо терминов «информатор» и «агент», может использоваться нейтральное «секретный сотрудник», сокращённо «сексот» или просто «сотрудник». Агент, являющийся непосредственным отправным пунктом той или иной информации, в официальных документах может именоваться «источником».

Разница между осведомителями и шпионами не всегда очевидна. Законность существующих структур власти не всегда общепризнанна, особенно в условиях продолжительных войн, ослабления государственной власти, часто меняющихся границ, неуверенности населения в завтрашнем дне и так далее. Так, например, в Ирландии информаторы использовались британским правительством в борьбе с Ирландской республиканской армией, имеющей конечной целью достижение государственной самостоятельности Ирландии. В подобных случаях такой информатор может считаться «разведчиком», «осведомителем» или «шпионом» в зависимости от политических убеждений конкретного лица.

Наряду с понятием шпионажа как преступления против государства существует понятие промышленный шпионаж, объектом которого могут быть как отечественные, так и зарубежные коммерческие организации.

Статус шпиона и разведчика в международном праве

На Брюссельской конференции 1874 года предлагалось подвергать неприятельских шпионов смертной казни без суда, но предложение это принято не было. На той же конференции были установлены признаки шпионажа: собирание сведений о враждебной армии и скрытность действий.

В соответствии с нормами международного гуманитарного права, любое лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, попадающее во власть противной стороны в то время, когда оно занимается шпионажем, не имеет права на статус военнопленного, и с ним могут обращаться как со шпионом, то есть его могут подвергнуть уголовному преследованию.

Лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, которое не проживает на территории, оккупированной противной стороной, и которое занимается шпионажем на этой территории, не утрачивает своё право на статус военнопленного, и с ним не могут обращаться, как со шпионом, за исключением тех случаев, когда оно захвачено до того, как оно вновь присоединилось к вооружённым силам, к которым оно принадлежит.

В отличие от шпиона, разведчик, то есть лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, которое от имени этой стороны собирает или пытается собирать информацию на территории, контролируемой противной стороной, не считается лицом, занимающимся шпионажем, если, действуя таким образом, оно носит форменную одежду своих вооружённых сил. Таким образом, в случае пленения, разведчик имеет право на статус военнопленного.

Соответственно, с точки зрения международного права, разведчиками могут считаться только фронтовые разведчики, носящие форменную одежду своих вооружённых сил. Все агентурные разведчики являются, по определению, шпионами.

Юридическая квалификация шпионажа

В Российской империи

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

В Российской империи Уложение о наказаниях издания 1885 года предусматривало лишь ответственность за сообщение невраждебным державам планов крепостей, гаваней, портов, арсеналов и опубликование их без дозволения правительства.

Закон 1892 года, вошедший в существенных частях в уголовное уложение 1903 года, содержал более широкое определение шпионажа. Наказание было повышено со ссылки на поселение до каторжных работ.

В отношении военнослужащих 11 (24) февраля 1903 года императором был утвержден особый закон , установивший усиленную ответственность за все случаи шпионажа в мирное время и, в частности, назначивший смертную казнь за сообщение правительству или агенту иностранной державы или опубликование вверенных по службе или полученных по служебному положению плана, рисунка или сведения, если виновный не мог не видеть, что деяние его «должно было или могло иметь особо вредные для внешней безопасности России последствия».

В СССР

В СССР шпионаж предусматривался статьей 65 УК РСФСР 1960 года. Он трактовался как передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР. Субъект преступления был специальным — им мог быть только иностранный гражданин или лицо без гражданства. Шпионаж, совершенный гражданином СССР, считался одной из форм измены Родине и подпадал под действие соответствующей статьи УК. Так как субъектом шпионажа мог быть только иностранец или лицо без гражданства, то санкция была мягче, чем за измену Родине — минимальный срок составлял семь лет лишения свободы, максимальным наказанием было лишение свободы на срок 15 лет или смертная казнь. Предусматривались дополнительные виды наказания — ссылка на срок от 2 до 5 лет, которая могла и не назначаться, а также конфискация имущества, назначение которой было обязательным. Преступление относилось к числу особо опасных государственных преступлений, что определяло правовой статус осужденного. Так, осужденным к лишению свободы изначально назначался строгий режим отбывания наказания, а тем, кому лишением свободы заменялась смертная казнь — особый, даже если лицо на момент осуждения вообще не имело судимости. Осужденные не имели права на условно-досрочное освобождение, а после освобождения подлежали немедленному выдворению за пределы СССР без права повторного въезда на территорию страны.

В Российской Федерации

По уголовному законодательству России различаются два вида шпионажа:

1. как самостоятельное преступление (ст. 276 УК РФ); и
2. как одна из форм государственной измены (ст. 275 УК РФ).

Субъектами шпионажа как самостоятельного преступления могут быть только иностранные граждане и лица без гражданства. Соответственно, граждане РФ за шпионские действия несут ответственность по ст. 275 УК РФ «Государственная измена».

Определение шпионажа содержится в ст. 276 УК РФ:

Передача, собирание, похищение или хранение в целях передачи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки или лица, действующего в её интересах, иных сведений для использования их против безопасности Российской Федерации, если эти деяния совершены иностранным гражданином или лицом без гражданства…

В российской науке и практике считается, что данное определение распространяется (за исключением указания на субъектов) и на шпионаж как форму государственной измены.

Таким образом, по российскому законодательству предметом шпионажа могут быть не только сведения, составляющие государственную тайну, но и любая информация из открытых источников (газет, журналов), если такая информация собирается по заданию иностранной разведки и может быть использована в ущерб внешней безопасности России. Разумеется, виновный должен осознавать два последних обстоятельства в момент совершения деяния, иначе в его действиях не будет состава преступления.

Шпионаж, совершённый гражданином РФ, наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до трёх лет либо без такового. Шпионаж, совершённый иностранцем или лицом без гражданства, по УК РФ влечёт наказание в виде лишения свободы на срок от десяти до двадцати лет.

Промышленный шпионаж

В промышленном шпионаже в отличие от политического (военного) ведётся сбор сведений с целью получения преимуществ в экономической деятельности. В основном эти сведения относятся к коммерческой или служебной тайне, однако в зависимости от характера деятельности предприятия могут относиться и к другим видам тайны. Промышленным шпионажем могут заниматься как частные, так и государственные органы, при этом для квалификации как шпионаж их действия должны быть незаконными, иначе следует говорить о конкурентной разведке.

Секс-шпионаж

Секс-шпионаж (также: «секс-мероприятие», «медовая ловушка») — использование лица, с вступлением в половую связь, для вербовки интересующего разведывательные органы человека.

Подобными шпионскими секс-играми занимались все разведки мира, и такие операции, как правило, остаются засекреченными. Однако некоторые из них все-таки предаются огласке, и в результате действующие лица «исторических порнотриллеров» становятся настоящими легендами.

Иногда «секс-акции» бывают примитивными, иногда — это воистину ювелирная работа, при которой объект и не подозревает, что находится на коротком поводке у тех, кто подставил ему объект страсти.

В штази существовал специальный отдел по подготовке подобных агентов.

В произведениях искусства

Произведения искусства, как правило, чётко различают понятия «шпион» и «разведчик». Примечательно, что такое разделение — «наши — разведчики, чужие — шпионы», — было характерно в годы холодной войны для произведений как западных, так и советских (просоветских) авторов, причём для описания обеих сторон использовались практически одни и те же приёмы, художественные штампы, типажи, а разница состояла только в том, какая сторона априори считалась правой.

«Шпион» — это всегда агент врага. Он изображается как двуличный, беспринципный, жестокий (иногда просто садист), работающий исключительно из-за материальных благ либо из фанатизма.

«Разведчик» — это свой работник разведки. Как правило, — положительный и симпатичный персонаж, отличающийся выдающимся умом, ловкостью, хитроумием и разнообразными умениями. Примеры — всем в СССР известный Штирлиц, или, в западной культуре, Джеймс Бонд. Оба представлены как безусловно привлекательные (хотя и по-разному) персонажи, оба полагались на других агентов и собственную сноровку и умения для выполнения полученных заданий.

В литературе

Романы Юлиана Семенова о вымышленном полковнике госбезопасности Виталии Славине:

• «ТАСС уполномочен заявить…» (1979)
• «Межконтинентальный узел» (1986)

Произведения Джона Ле Карре, в том числе серия романов о Джордже Смайли.

В кино

«Шпионские фильмы» — это особый жанр кинематографа, основы которого заложил Альфред Хичкок. Англичане стали первыми снимать подобные фильмы, а также были первыми, кто начал создавать пародии на фильмы о шпионах. Наибольшую популярность данный жанр приобрел в период «Холодной войны» (50—60-е годы ХХ века). Первым шпионским фильмом считается британская лента 1914 года «Немецкий шпион угрожает».

См. также

• Разведка
• Диверсант
• Международный музей шпионажа
• Обвинения учёных РФ в шпионаже и разглашении государственной тайны

Литература

• Шпионство // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Кит Мелтон, Крейг Пилиджан, Дуэйн Сверчинcки. Офисный шпионаж. — М.: Альпина нон‑фикшн, 2013. — ISBN ISBN 978‑5‑9614‑2747‑9.

Ссылки

• Петер Слотердайк [ec-dejavu.ru/s/Spy.html Теория двойных агентов] // Критика цинического разума. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2001. С. 144—146
• Евгений Жирнов [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=833568 Русская народная шпиономания] Журнал «Деньги» № 48 (655) от 10.12.2007

Отрывок, характеризующий Шпионаж

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.