Шпионы и предатели
| Шпионы и предатели | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Автор(ы) | |
| Режиссёр(ы) |
Вахтанг Микеладзе |
| Оператор(ы) |
Сергей Комаров |
| Сценарист(ы) |
Вахтанг Микеладзе (2007—2008) |
| Производство |
Студия "САНРАЙЗ" по заказу ДТВ (2007—2008) |
| Озвучивают |
Алексей Борзунов (2007—2008) |
| Страна производства |
|
| Язык | |
| Количество сезонов |
2 |
| Количество выпусков |
36 |
| Производство | |
| Продюсер(ы) | |
| Место съёмок | |
| Камера | |
| Продолжительность |
45 минут (2007—2008) |
| Вещание | |
| Формат изображения | |
| Формат звука | |
| Премьерные показы | |
«Шпионы и предатели» — цикл фильмов, рассказывающий о самых знаменитых шпионах ЦРУ и КГБ, выходивший на телеканале ДТВ с 6 мая 2007 по июнь 2008 года.
О программе
Каждый из 36 фильмов проекта повествует о работе отечественной разведки и контрразведки. В основу документального цикла легли громкие уголовные дела, самые сенсационные и скандальные разоблачения. Авторы фильма используют уникальный архив видеоматериалов о разоблачении иностранных агентов и террористов на территории нашей страны и о деятельности советских разведчиков за рубежом. Каждый фильм цикла — это задокументированная подготовка к секретным операциям, скрытое наблюдение, захваты, допросы, следственные эксперименты. Располагая уникальными материалами, авторы документального цикла детально и реалистично воссоздают ход операций, показывают, как появляются гипотезы, рисуют пути поиска. Весь цикл «Шпионы и предатели[1]» выдержан в жёсткой документальной манере, а повествование основывается на фактах и документах. Автор цикла «Шпионы и предатели» заслуженный деятель искусств России и Грузии, лауреат государственных премий кинорежиссёр Вахтанг Микеладзе[2].
Многие серии цикла являются актуализированным повторением фильмов, ранее продемонстрированных в цикле «Документальный детектив» Вахтанга Микеладзе.
Список фильмов с краткой аннотацией
1.«Ампула с ядом»
Фильм рассказывает о разоблачении научного работника Адольфа Толкачёва, нанесшего серьёзный ущерб военно-воздушным силам СССР, передав ЦРУ многочисленные секретные материалы. Толкачёв всегда мечтал иметь много денег. И мечта сбылась, когда он начал торговать государственными секретами. Как считают сами американцы, благодаря полученной от него информации, США сэкономили более 10 миллиардов долларов. Но когда Толкачёв почувствовал опасность и обратился за помощью, американцы прислали ему… ампулу с ядом.
2. «Тайник на проезде Серебрякова»
Фильм рассказывает о разоблачении сотрудника советской разведки Леонида Полещука, работавшего на ЦРУ. Проиграв в казино триста долларов государственных денег, он становится лёгкой добычей ЦРУ. При вербовке Полещук поставил только одно условие: не встречаться с американскими разведчиками на территории СССР.
3. «Дело агента Деметриуса»
В начале девяностых годов, когда в России круто менялась жизнь, ответственный работник Вадим Синцов тоже захотел перемен. В надежде разбогатеть, он становится агентом английской разведки. Сотрудники секретной службы Великобритании дали ему имя Деметриус. А в разработке российской контрразведки он проходил как «Шейх».
4. «Свои или чужие?»
Существуют секреты, которые хранят до конца жизни. Но есть и такие тайны, которые не раскрываются никогда. Фильм расскажет об одной из самых загадочных историй советской разведки.
5. «Берлинский туннель»
Советский разведчик Джордж Блейк был приговорён английским судом к 42 годам заключения. Как писали газеты, он получил по году за каждого сданного им агента. Однако сам Блейк считает, что рассекретил 400 человек. Фильм рассказывает об одной из самых нашумевших операций легендарного разведчика.
6. «Шпионские страсти. На море и в воздухе». Иностранные спецслужбы всегда интересовались государственными секретами России. В 90-ые годы, воспользовавшись временной слабостью великой державы, на нас обрушились и с Запада, и с Востока. Особая охота шла за военными секретами.
7. «Шпион по кличке «Герой».
И в США, и в Великобритании Пеньковского считали супершпионом. Не зная, как ещё ублажить, присвоили воинские звания. И когда на конспиративной квартире он примерял специально сшитые для него мундиры, то на мгновение превращался из советского полковника в американского. Или в английского.
8. «Обмен на мосту»
Фильм о судьбе знаменитого советского разведчика-нелегала Рудольфа Абеля. Его знали под разными именами. Вильям Фишер. Он же «Франк». Он же «Арач». Он же «Марк». Он же Мартин Коллинз. Он же Эмиль Гольфус. Но широкую известность он получит как Рудольф Абель. Его освободят из американской тюрьмы, обменяв на лётчика-шпиона Фрэнсиса Пауэрса. Этот обмен произойдёт десятого февраля 1962 года в Берлине, на мосту Глинике.
9. «Сафари в Южной Америке».
В 50-ых годах советская разведка сумеет создать эффективную сеть на территории южноамериканского континента. Президент Парагвая Альфредо Стресснер увлекался охотой на крокодилов. Выиграть такой поединок способен только меткий стрелок. Поэтому Стресснер любил приглашать на охоту вот этого человека. Спустя много лет, станет известно, что ближайшим другом парагвайского диктатора был … советский разведчик - Михаил Филоненко.
10. «Шпионские страсти вокруг ракет».
В 90-ые годы на территории России резко активизировались иностранные разведки. В обстановке кризиса, охватившего всё постсоветское пространство, они надеялись проникнуть в самые охраняемые секреты – секреты обороны. Одна из агентурных групп американской военной разведки вела охоту за информацией об уникальном ракетном комплексе «Искандер».
11. «Тайная война Кима Филби».
Выпускник Кэмбриджского университета, корреспондент «Таймс». Сотрудник «Сикрет интеллидженс сервис». Начальник управления английской разведки по борьбе с коммунизмом. Представитель английской секретной службы при ЦРУ. У него было много имён. Но в историю советской разведки он вошёл как Ким Филби.
12. «Суперкрот – 2».
Когда в 1999 году вышел фильм «Суперкрот». Дело генерала Калугина» на авторов обрушилась буря негодования. Многие не могли поверить, что генерал КГБ на протяжении десятилетий сотрудничал с ЦРУ. Сегодня появились убедительные документы и факты. Авторы вновь обращаются к теме предательства генерала Калугина.
13. «Теракт под землёй»
8 января 1977 года в Москве прогремело несколько взрывов. Самый сильный, повлекший немало жертв, произошёл в метро. В те времена это было событие чрезвычайное. На поиск террористов бросили лучшие силы контрразведки. Искали по всей стране. Из улик были только остатки взрывного устройства. Казалось, что с такой скудной информацией невозможно выйти на след законспирированной организации. И всё-таки на неё вышли.
14. «Последний из «кембриджской пятёрки»
Одна из самых захватывающих страниц истории советской разведки связана с Великобританией. Именно здесь работала легендарная «кембриджская пятёрка». Все участники этой группы оказались выдающимися разведчиками. Но в годы войны наибольший вклад в нашу победу внёс скромный сотрудник дешифровального центра Джон Кернкросс.
15. «Герои одной войны»
Они никогда не встретятся, хотя оба будут работать, выполняя одно и тоже секретное задание. Один – на Западе, другой, – на Востоке. Один станет носить немецкую форму, другой – персидский тюрбан. Один погибнет, другой останется жив. Оба удостоены звания Героя Советского Союза. Кузнецов Николай Иванович и Геворк Андреевич Вартанян.
16. «Нежданный гость»
Охотники за чужими секретами неразборчивы в методах. Цель для них оправдывает любые средства. Главное оружие иностранных шпионов – доллар. Если внимательно рассмотреть обратную сторону этой купюры, то обнаружится, что по краям изображена… паутина. Вот в эту паутину американский агент Поуп[3] по кличке «Паук» и стремился завлечь людей, потерявших моральные ориентиры в новой российской действительности.
17. «Умереть на рассвете»
В 2005 году только за шесть месяцев в Махачкале произошло 43 террористических акта. Взрывы были различной мощности, но они происходили повсюду. Казалось, террористы хотят взорвать весь город. Наш фильм о тех, кто противостоит им. Эти люди выбрали такую профессию – уходить на смерть. Иногда по нескольку раз в день.
18. «Анатомия предательства»
Этот фильм о двух предателях. Один – завербованный англичанами профессиональный советский разведчик, второй – высокопоставленный дипломат. Оба бежали, почувствовав угрозу разоблачения. Один – в Великобританию, другой – в США. Всё начинается с детства. И дружба, и любовь. Но и предательство тоже начинается с детства. Первый – Олег Гордиевский, второй – Аркадий Шевченко.
19. «Охота за истребителем»
Истребитель СУ-27 не имеет зарубежных аналогов по техническим и аэродинамическим характеристикам. Именно поэтому иностранные спецслужбы пытаются раздобыть секреты производства этой уникальной машины. Путём подкупа они стараются втянуть российских военнослужащих в грязный бизнес, который на самом деле является обыкновенным предательством.
20. «Агент по имени «Уго»
Спустя много лет, американцы так оценят деятельность этого советского разведчика: «Из-за Соутера и некоторых других мы могли бы проиграть войну Советам». Гленн Майкл Соутер, личный фотограф командующего Шестым флотом США, по своей инициативе вышел на связь с советской разведкой, потому что он считал политику США опасной для всего мира. И ещё потому, что он очень любил Россию.
21. «Бомба для всего мира»
Бомба, сброшенная на Хиросиму 6 августа 1945 года, стала заявкой Соединённых Штатов Америки на мировое господство. Обладая оружием массового поражения, они собирались диктовать всему человечеству свои условия. Только благодаря усилиям разведки, СССР удалось в кратчайшие сроки создать собственное атомное оружие. Это и уберегло мир от ядерной бойни. Супруги Коэн и супруги Розенберг.
22. «Бойцы специального назначения»
Они всё должны были делать лучше других: стрелять из различных видов оружия, уметь маскироваться и внезапно атаковать, выживать в самых трудных условиях. Когда в 1981 году было принято решение о создании в структуре разведки спецподразделения «Вымпел», председатель КГБ Юрий Андропов так напутствовал организатора этого отряда Юрия Дроздова: «И чтоб равных им не было!»
23. «В прицеле – президент»[4]
Издавна в арсенале политиков существовали яд и кинжал. Мировая история свидетельствует о многочисленных фактах подлых убийств ради захвата власти. Но никогда раньше с таким цинизмом, как в наши дни, на фоне лозунгов о свободе и демократии, человечество не уничтожало своих лидеров, своих вождей.
24. «Миша, шеф штази»
Имя этого человека – Маркус Вольф. Но ему нравилось, когда его называли Мишей. Сын антифашиста, бежавшего из гитлеровской Германии в Советский Союз. Окончивший московскую школу и прошедший специальную подготовку для заброски в немецкий тыл. Журналист и дипломат. На протяжении 35 лет он будет возглавлять одну из самых результативных разведок мира.
25. «Наш человек в Японии»
Его казнят 7 ноября 1944 года в японской тюрьме Сугамо. Восемь лет Рихард Зорге будет снабжать Москву самой точной, самой секретной информацией. Но когда его арестуют, и Япония предложит обменять на своих провалившихся агентов, Сталин ответит так: "Человек по имени Зорге нам неизвестен".
26. «Красные яблоки для Уокера»
Его назовут супершпионом ХХ века. Джон Уокер, шифровальщик военно-морских сил США. С его помощью советская разведка расшифрует более миллиона секретных шифрограмм и 17 лет будет в курсе всех планов американского военного командования. На море и в воздухе.
27. «Клятва на верность»
В начале 90-ых годов рухнула старая экономика, рухнули все устои. Многие вчерашние комсомольцы и партработники смогли вписаться в новую жизнь – возглавили банки, акционерные общества. Ну, а некоторые стали во главе банд. И самое страшное, что в криминал пошли и военные, и представители спецслужб. ОПГ братьев Ларионовых.
28. «Операция «Монастырь»
На протяжении всей войны группа советских разведчиков дезинформировала фашистов, выдавая себя за подпольную монархическую организацию «Престол», действующую в Москве. Немцы настолько поверили этой легенде, что наградили руководителя этой группы, советского разведчика Александра Демьянова фашистским орденом.
29. «Из Лос-Анджелеса совершенно секретно»
Они дружили с Чарли Чаплином и Уолтом Диснеем. Общались с самыми известными американскими писателями, музыкантами и политиками. Были завсегдатаями артистических вечеров и балов. И мало кто мог предположить, что эти обаятельные светские люди на самом деле являются профессиональными разведчиками. Михаил Исаакович Мукасей и Елизавета Ивановна Мукасей.
30. «Первый советский «крот»
18 февраля 1959 года в своей московской квартире был арестован сотрудник ГРУ Пётр Попов. При обыске у него обнаружили многочисленные улики работы на иностранную разведку: шифры, инструкции, средства тайнописи. Как выяснится позднее, Попов стал первым «кротом» ЦРУ в советских спецслужбах. Шесть лет он работал против своей страны.
31-32. «Прошедшие через ад» (первый и второй фильм)
До сих пор мы не можем прийти в себя от того, что случилось в Беслане. До сих пор мы не можем преодолеть боль и гнев. Но ещё 20 лет назад здесь же, в Осетии, произошло нечто подобное. Тогда, в 1988 году захват группы школьников в Орджоникидзе (ныне – Владикавказ) тоже стал шоком для всей страны. Спецслужбы делали всё. Террористы требовали деньги и оружие. И получили. Они хотели лететь в Израиль. И им предоставили самолёт. Передали даже наркотики. Главным было – освободить детей. В Беслане это не удалось.
33. «Человек в тени»
В марте 1939 года Сталин отдал приказ уничтожить Троцкого. Выполнить это задание будет поручено, который уже зарекомендовал себя в проведении тайных операций – осторожному и хитрому, обладающему безошибочной интуицией. Человеку, который на протяжении многих лет будет руководить диверсантами и агентами, оставаясь всегда в тени – Науму Эйтингону.
34. «Итальянское каприччо»
В то время, когда другие газетчики писали о битвах за урожай, о достижениях и рекордах, он брал интервью у проститутки и рассказывал о танцовщице, которая первая вышла на сцену голой. Казалось, он выбирает темы не по заданию редактора, а подчиняясь собственной прихоти, капризу. Он мог позволить себе такие вольности, потому что был не только журналистом, но и разведчиком. Леонид Сергеевич Колосов.
35. «По кличке «Бриллиант»
Он пройдёт всю войну в артиллерийских войсках. Будет награждён орденами и медалями. Позже, уже в военной разведке, дослужится до звания генерала. И только в 1986 году выяснится, что последние 25 лет этот человек работал на ЦРУ. Верховный суд СССР приговорит Дмитрия Полякова к расстрелу.
36. «Убийца моей семьи»
Лаврентий Берия – одна из самых зловещих фигур отечественной истории. На его счету множество загубленных жизней. Он лично виновен и в гибели отца автора этого фильма – выдающегося дирижера Евгения Микеладзе. Ему перед смертью проткнули уши по приказу наркома-палача. Берия заставлял арестованных под пытками признаваться в шпионаже. По иронии судьбы он и сам будет осуждён и расстрелян как шпион иностранных разведок.
Напишите отзыв о статье "Шпионы и предатели"
Примечания
- ↑ [www.media-online.ru/index.php3?id=92959 ДТВ Шпионы и предатели].
- ↑ [www.adigea.aif.ru/culture/details/47880 Вахтанг Микеладзе].
- ↑ [en.wikipedia.org/wiki/Edmond_Pope Эдмонд Поуп].
- ↑ [www.fapmc.ru/mobile/newsandevents/newsagency/2010/04/item9567. Специальный приз на кинофестивале "АНТИТЕРРОР" фильм "В прицеле — президент"].
Отрывок, характеризующий Шпионы и предатели
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
