Шпороцветник ароматный
Шпороцветник ароматный | ||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Научная классификация | ||||||||||||||
|
||||||||||||||
Латинское название | ||||||||||||||
Plectranthus amboinicus (Lour.) Spreng. | ||||||||||||||
|
Шпороцветник ароматный, или Плектрантус ароматный (лат. Plectranthus amboinicus) — травянистое растение, вид обширного рода Шпороцветник (Plectranthus) семейства Яснотковые (Lamiaceae)[1].
Выращивается иногда для медицинских целей; может использоваться как ароматическая пряность в кулинарии[2].
Ботаническое описание
Многолетнее травянистое растение с приятным и сильным ароматом; до 150 см высотой, ветвящееся, густо опушённое волосками.
Листья мясистые, широкояйцевидные до треугольных, 3—7 см длиной, 2,5—6 см шириной, на верхушке тупые или закруглённые, по краю городчатые, иногда зубчатые с 7—15 парами зубчиков, с обеих сторон видны светлые или коричневатые желёзки, верхняя поверхность листа густо покрыта волосками, нижняя поверхность шерстистая; черешки 0,4—1 см длиной, обычно более волосистые, чем ветви.
Чашечка длиной 2,5—3 мм. Венчик 7—9 мм длиной, сиреневый, лиловый или белый; трубка в средней части слегка согнута, на лопастях желёзкы. Цветёт весной[2].
Ареал
Родина растения — Африка; натурализовалось в некоторых областях южного полушария — например, в прибрежных районах Австралии.
Синонимы
- Coleus amboinicus Lour.
- Coleus amboinicus var. violaceus Gürke
- Coleus aromaticus Benth.
- Coleus carnosus Hassk.
- Coleus crassifolius Benth.
- Coleus subfrutectosus Summerh.
- Coleus suborbicularis Zoll. & Moritzi
- Coleus suganda Blanco
- Coleus vaalae (Forssk.) Deflers
- Majana amboinica (Lour.) Kuntze
- Majana carnosa (Hassk.) Kuntze
- Majana suganda (Blanco) Kuntze
- Ocimum vaalae Forssk.
Напишите отзыв о статье "Шпороцветник ароматный"
Примечания
Литература
- The RHS A-Z encyclopedia of garden plants. — Dorling Kindersley Limited, London, 1996, 2003. — 829 p.
Отрывок, характеризующий Шпороцветник ароматный
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.