Шпрингфельд, Павел Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павел Шпрингфельд
Имя при рождении:

Павел Александрович Шпрингфельд

Дата рождения:

21 января 1912(1912-01-21)

Место рождения:

Екатеринодар, Российская империя

Дата смерти:

2 октября 1971(1971-10-02) (59 лет)

Место смерти:

Москва

Гражданство:

Российская империя Российская империя, СССР СССР

Профессия:

актёр

Карьера:

19331971

Награды:

Па́вел Алекса́ндрович Шпри́нгфельд (21 января 1912, Екатеринодар — 2 октября 1971, Москва) — советский актёр театра и кино, заслуженный артист РСФСР (1969).





Биография

Актёр Павел Шпрингфельд родился в 1912 году в Екатеринодаре. С 1930 по 1933 годы учится в ГИТИСе. После его окончания работал в московских театрах: с 1933 года — в Театр рабочей молодёжи (ТРАМ; ныне — «Ленком»), с 1938 года — в Театре им. Моссовета. Театральная карьера Павла Шпрингфельда не сложилась.

В конце 1930-х годов пришёл в кино и начал много сниматься. Но популярным актёром стал в 19401960-е годы. С 1940 года — актёр киностудии «Союздетфильм». После начала Великой Отечественной войны был эвакуирован в Алма-Ату, где стал актёром Центральной объединённой киностудии.

Самой знаменитой ролью Павла Шпрингфельда была роль Глеба Заварцева в комедии «Сердца четырёх».

По возвращении из эвакуации в 1945 году — в Театре-студии киноактёра, работал до конца жизни.

Скончался от сердечной недостаточности 2 октября 1971 года, так и не увидев своей последней работы — роли гардеробщика с уголовным прошлым в «Джентльменах удачи», вышедших на экраны в декабре того же года.

Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Признание и награды

Фильмография

  1. 1939 — Мои университеты — Васька Грачик
  2. 1940 — Яков Свердлов — Алексей Сухов
  3. 1941 — Танкер «Дербент» — Тарумов
  4. 1941 — Сердца четырёх — Глеб Заварцев
  5. 1941 — В тылу врага — боец Баландин
  6. 1941 — Патриотка — танкист Зотов
  7. 1941 — Первопечатник Иван Фёдоров — царь Иван Грозный
  8. 1942 — Железный ангел — лётчик
  9. 1942 — Швейк готовится к бою — подпольщик
  10. 1942 — Сын Таджикистана — Гафиз Сангин
  11. 1943 — Лермонтов — Одоевский
  12. 1943 — Новые похождения Швейка — Марко
  13. 1944 — Свадьба — гость
  14. 1945 — Близнецы — Листопадов-сын
  15. 1945 — Здравствуй, Москва! — пассажир 9-го вагона
  16. 1947 — За тех, кто в море — Андрей Клобуков
  17. 1947 — Мальчик с окраины — лётчик
  18. 1951 — Тарас Шевченко — П. А. Кулиш
  19. 1953 — Адмирал Ушаков — Орфано
  20. 1953 — Корабли штурмуют бастионы — Орфано
  21. 1953 — Нахлебник — Тропачёв
  22. 1954 — Дети партизана — предатель Глушка
  23. 1955 — Крушение эмирата — интервент
  24. 1956 — Иван Франко — Гжибович
  25. 1956 — Убийство на улице Данте — жених
  26. 1956 — Дело № 306 — связной
  27. 1956 — Дорога правды — официант
  28. 1956 — Костёр бессмертия — инквизитор
  29. 1957 — Крутые ступени — Крюгер
  30. 1957 — Рождённые бурей — слесарь Глушко
  31. 1957 — Штепсель женит Тарапуньку — автомоделист
  32. 1957 — Дорогой ценой — Гица
  33. 1957 — Случай в пустыне — сержант
  34. 1958 — Флаги на башнях — Чернявин
  35. 1958 — Страницы былого — граф
  36. 1958 — Жизнь прошла мимо — заключённый
  37. 1959 — Заре навстречу — Авдеев
  38. 1959 — Аннушка — покупатель чулков
  39. 1960 — Летающий корабль — Ясат
  40. 1960 — Хмурый Вангур — Борис Пушкарёв
  41. 1960 — Хлеб и розы — белогвардейский капитан
  42. 1961 — Чёртова дюжина — Семён Фёдорович
  43. 1961 — Суд сумасшедших — Билл
  44. 1961 — Девять дней одного года — гость-физик на свадьбе
  45. 1962 — В мёртвой петле — фра Дияволо
  46. 1962 — Гусарская баллада — французский офицер Летье
  47. 1963 — Подсолнух (короткометражный) — отец Ули
  48. 1963 — Город — одна улица — аптекарь
  49. 1963 — Конец и начало — Михалис
  50. 1963 — Тишина — Головин
  51. 1963 — Стёжки-дорожки — Гаврила Кондратьевич Дудка
  52. 1964 — Гранатовый браслет — боцман
  53. 1964 — Армия «Трясогузки» — обходчик
  54. 1964 — Мирное время — Глуховский
  55. 1965 — Пакет — психически больной старик
  56. 1965 — Гиперболоид инженера Гарина — Гастон
  57. 1965 — Двадцать лет спустя — наборщик
  58. 1965 — Стряпуха — конферансье «Жак»
  59. 1965 — Три времени года — Иван Данилович
  60. 1965 — Чистые пруды — отец Нины
  61. 1966 — Совесть — Птенцов
  62. 1966 — Зимнее утро — редактор газеты
  63. 1966 — Город мастеров — бургомистр Мушерон
  64. 1966 — Чёрт с портфелем — Евгений Евгеньевич
  65. 1967 — Места тут тихие — старшина Цыбулька
  66. 1967 — Пароль не нужен — Моисей Соломонович, метранпаж
  67. 1968 — Любовь Серафима Фролова — дед Насти Силиной
  68. 1968 — Хозяин тайги — Степан
  69. 1969 — Старый дом — генерал Дубельт
  70. 1969 — Король манежа — дежурный по станции
  71. 1970 — Карусель
  72. 1970 — Дети (короткометражный) — начальник станции
  73. 1970 — Бег — белый контрразведчик Скунский
  74. 1970 — Удивительный заклад — Хранид
  75. 1971 — Держись за облака — журналист
  76. 1971 — Джентльмены удачи — гардеробщик Прохоров

Напишите отзыв о статье "Шпрингфельд, Павел Александрович"

Ссылки

  • [a-tremasov.ru/shpringfeld-pavel-aleksandrovich Павел Шпрингфельд. Биография] на сайте Алексея Тремасова.
  • [www.imdb.com/name/nm0795328/ Pavel Shpringfeld — IMDb.]

Отрывок, характеризующий Шпрингфельд, Павел Александрович

«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.