Шрайбер, Вальтер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вальтер Шрайбер

Вальтер Карл Рудольф Шрайбер (иногда Шрейбер, нем. Walther Carl Rudolf Schreiber; 10 июня 1884, Пустлебен — 30 июня 1958, Западный Берлин) — немецкий политик. Будучи членом либеральной Немецкой демократической партии, в 1925—1932 годах занимал пост министра торговли Пруссии. В 1953—1954 годах Шрайбер в течение 15 месяцев занимал пост правящего бургомистра Берлина.



Биография

Сын владельца дворянского поместья, Вальтер Шрайбер учился в веймарской гимназии. Изучал юриспруденцию и общественно-политические науки в Мюнхене, Галле, Берлине и Гренобле. В 1911—1925 годах работал адвокатом и нотариусом в Галле. Участвовал в Первой мировой войне офицером-добровольцем, в ноябре 1918 года был избран в солдатский совет при высшем командовании. В 1919 году был избран в прусский ландтаг от Немецкой демократической партии.

После Второй мировой войны Шрайбер придерживался христианско-демократических взглядов и стал соучредителем Христианско-демократического союза Германии в Берлине и Советской зоне оккупации Германии. На выборах в Берлинское законодательное собрание 1950 года возглавил избирательный список партии и по результатам выборов выдвинул свою кандидатуру на пост правящего бургомистра, но при равенстве голосов с действующим правящим бургомистром Эрнстом Рейтером снял свою кандидатуру с выборов в пользу своего соперника. После смерти Рейтера 29 сентября 1953 года коалиция в правительстве распалась, и Шрайбер получил должность правящего бургомистра. После выборов 1954 года на пост правящего бургомистра был избран социал-демократ Отто Зур.

Имя Вальтера Шрайбера носит площадь в Берлине и одноимённая станция Берлинского метрополитена.

Напишите отзыв о статье "Шрайбер, Вальтер"

Примечания

Ссылки

  • [www.berlin.de/rbmskzl/rbm/galerie/walther_schreiber.html Краткая биография на сайте Берлина]

Отрывок, характеризующий Шрайбер, Вальтер

Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.