Шрайк (Гиперион)

Это статья про литературного персонажа. Про ракету см. AGM-45 Shrike.

Шрайк (англ. Shrike, букв. сорокопут) — вымышленный фантастический персонаж тетралогии «Песни Гипериона» Дэна Симмонса.

Шрайк присутствует во всех четырёх книгах тетралогии, а также в рассказе «Сироты спирали», который является спин-оффом к «Песням Гипериона». Шрайк — самый загадочный, непредсказуемый и необъяснимый персонаж вселенной Гипериона, его основные мотивы частично раскрываются лишь во второй книге тетралогии — «Падение Гипериона».

Книги тетралогии «Песни Гипериона» были написаны и изданы двумя группами: первые два романа, — «Гиперион» и «Падение Гипериона», — вышли в 1989 и 1991 году, а третий и четвёртый, — «Эндимион» и «Восход Эндимиона», — вышли в 1996 и 1997 годах соответственно. Фактически Шрайк из первой группы романов существенно отличается от Шрайка из второй группы. Так, в первых двух книгах Шрайк выступает главным антагонистом, он служит какой-то неизвестной силе или является её воплощением, а также «обитает» около Гробниц Времени на планете Гиперион. В последних двух книгах Шрайк предстаёт уже как положительный персонаж, который на этот раз служит главным положительным героям произведения, защищая и оберегая их. Он уже не зависит от Гробниц Времени и волен неограниченно перемещаться в пространстве и времени.

Описание Шрайка

Шрайк — существо/робот гуманоидного типа, основным отличием являются две пары рук. Рост составляет приблизительно три метра. Он описывается в книге как состоящий из колючей проволоки, шипов, лезвий, режущих кромок и других острых предметов. Пальцы представлены длинными скальпелями, а ступни представлены изогнутыми лопастями. Также неоднократно говорится о дополнительных клинках, которые Шрайк выдвигает при необходимости. Тело/корпус Шрайка выполнено из прочнейшей полированной стали, от которой отскакивают даже снаряды штурмовой винтовки. Нередко поверхность его тела сравнивается со ртутью. Из грудины торчит острый шип, на которые он накалывает тела своих жертв. Рот полон острейших стальных зубов. Глаза похожи на «горящие рубины» и по строению являются много-фасеточными (многогранными).

Шрайк весит 1,063 тонны, замер был произведен бортовым Компьютером корабля Консула с помощью датчиков веса. Но вместе с тем Шрайк может произвольно в любой момент изменять вес своего тела. Его тело обладает большой плотностью.

Хотя Шрайк имеет неорганический вид, в тетралогии он описывается именно как органическое существо, органический робот.

Способности Шрайка

• Шрайк способен совершать скачки во времени. Он часто пользуется этим приемом во время боя или чтобы незаметно подкрасться к выбранной жертве. Однако, во время боя с Радамантой Немез, описанном в книге «Эндимион», Шрайк был парализован неким прибором, генерирующим гиперэнтропийное поле, замаскированным под портативную игровую приставку, которую Радаманта Немез насадила на один из шипов шеи Шрайка. Эффект продлился около пяти минут, после чего, Шрайк вернулся в своё прежнее состояние.
• В боевом режиме Шрайк часто использует защитное поле.
• Шрайк в первых книгах тетралогии выступает как палач: он не просто убивает своих жертв, но перед смертью подвергает их невообразимым мучениям. Жертве кажется, что она насажена на острый шип Дерева Шрайка, вознесена на огромную высоту, вся кровь из неё вытекла, но она каким-то чудом еще жива. Эти мучения длятся и длятся и никогда не заканчиваются.
• Некоторых избранных паломников Шрайк «заключает в объятия», не причиняя ни единой раны. После этого такой паломник становится «избранным Шрайком». Остальные паломники из группы, как правило, Шрайком уничтожаются.
• Шрайк, не считая Энеи (Той-кто-учит), является единственным из всех персонажей тетралогии, который может удалять крестоформ с тела человека, не убив «пациента». Таким образом был удален второй крестоформ отца Ленара Хойта. Однако, во время резни на Марсе, устроенной Шрайком, он, убивая человека, удаляет крестоформ так, что убитый воскрешению не подлежит.
• В книге «Эндимион» упомянута способность Шрайка к изменению собственной массы.

Ссылки

• Сергей Бережной. [barros.rusf.ru/article010.html Шрайк в муравейнике] (рус.). barros.rusf.ru (апрель 1996 года). Проверено 24 июня 2011. [www.webcitation.org/66w8evXmF Архивировано из первоисточника 15 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Шрайк (Гиперион)

– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.