Бессмысленный триумф
| Бессмысленный триумф | |
| Hollow Triumph | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Дэниел Фукс |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор |
Сол Каплан |
| Кинокомпания |
Eagle-Lion Films |
| Длительность |
83 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Бессмысленный триумф» (англ. Hollow Triumph), также демонстрировался под названием «Шрам» (англ. The Scar) — фильм нуар режиссёра Стива Секели, вышедший на экраны в 1948 году.
Фильм поставлен по одноимённому роману Мюррея Форбса, сценарий написал Дэниел Фукс. Фильм рассказывает о воре-рецедивисте Джоне Меллере (Пол Хенрейд), который после неудавшегося ограбления нелегального казино скрывается с частью похищенного. Случайным образом Маллер узнаёт о существовании признанного психотерапевта Виктора Бартока, который как две капли похож на него за исключением одной детали — шрама на щеке. Меллер убивает Бартока, делает себе шрам, и, рассчитывая на свой опыт учёбы в медицинском колледже, занимает его место. По иронии судьбы, «его новая личность принесёт ему больше проблем, чем те, от которых он бежал в своей собственной жизни»[1]
Картина относится к субжанру фильма нуар со сменой личности ключевым персонажем. К этому субжанру относятся также фильмы «Третий человек» (1949), «Не её мужчина» (1950), «Тайны Канзас-сити» (1952), «Узкая грань» (1952) и «Не тот человек» (1956)[2]. Фильм также относится к разаряду нуаров, в которых главными действующими лицами являются психиатры. К этому субжанру относятся также картины «Заворожённый» (1945), «Шок» (1946), «Высокая стена» (1947), «Водоворот» (1949), «Наваждение» (1949) и «Спящий тигр» (1954)[3].
Содержание
Сюжет
Вор и мошенник Джон Меллер (Пол Хенрейд), когда-то учившийся в медицинском колледже, выходит из тюрьмы. Офицер по надзору находит для него работу в офисе компании «Майклджон» в Лос-Анджелесе. Однообразие работы и необходимость подчиняться начальству раздражает Меллера, и он решает вернуться к своим прошлым делам. Узнав, что один из его бывших подельников Марси работает в нелегальном казино, принадлежащем гангстеру Рокки Стэнсику, Меллер решает ограбить это казино. Он собирает свою старую банду, в которую входят Марси, Рози и Биг Бой, убеждая их пойти на это дело. Так как все трое более или менее пристроились в жизни и кроме того боятся Рокки, который известен безжалостным уничтожением всех, кто пытается вмешиваться в его дела, они первоначально отказываются. Однако Меллеру удаётся убедить их обещаниями, что одним наскоком они получат 200 тысяч долларов наличными.
Во время ограбления бандитам удаётся взять кассу казино, однако они нарываются на охрану и вынуждены бежать. В итоге двое попадают в руки людей Рокки. Их допрашивают, заставляя назвать остальных участников ограбления, а затем, по-видимому, уничтожают. Однако Марси и Меллеру удаётся сбежать с 60 тысячами долларов, которые они делят пополам. Марси, который ужасно боится того, что люди Стэнсика выследят и убьют его, уезжает в Мексику в то время, как Джон остаётся в Лос-Анджелесе, продолжая работать в компании «Майклджон». Некоторое время спустя Фредерик (Эдуард Франц), брат Джона, сообщает ему, что Марси был убит в Мехико, и что люди Стэнсика выяснили, что Джон находится в Лос-Анджелесе.
Вскоре на улице Меллер замечает за собой слежку. Он ловит человека, который за ним следит. Выясняется, что это зубной врач, доктор Свэнгрон (Джон Куолен), который утверждает, что принял Меллера за своего знакомого, врача-психаналитика доктора Бартока, который работает с ним в одном здании. От Свэнгрона Меллер узнаёт, что внешне Бартока невозможно отличить от него, за исключением того, что у доктора большой шрам на левой стороне лица. Выяснив адрес, где работает Барток, Меллер приходит к нему в офис и осматривается. Увидев его со спины, секретарша Бартока, Эвелин Хан (Джоан Беннетт), принимая его за своего шефа, подходит к нему и страстно целует в губы. В ответ Меллер приглашает её вечером в ресторан. Разочарованная в своих предыдущих любовных увлечениях, Эвелин принимает его приглашение, и вскоре у них начинается роман.
Меллер начинает следить за Бартоком, учится копировать его походку и манеру говорить. В тёмную используя Эвелин, он получает доступ к магнитофонным записям терапевтических сеансов Бартока, историям болезней его пациентов, внимательно изучая их, а также штудирует учебники по психитарии. Наконец, Меллер выкрадывает подписанный Бартоком забракованный банковский чек и тренируется подделывать его подпись.
На фирме «Майклджон» Меллер получает выговор за прогулы, ввязывается в драку со своим начальником, после чего его увольняют. Затем, несмотря на роман, Меллер приходит проститься с Эвелин, сообщая ей, что уезжает в Париж. Выяснив, что Барток держит свой автомобиль в гараже «Кловер», Меллер устраивается на работу в этот гараж. Затем он фотографирует Бартока, чтобы сделать на своём лице точно такой же шрам. Однако при проявке снимка в ателье служащий ошибочно кладёт негатив обратной стороной, и в итоге Меллер наносит себе шрам не на ту щёку. Меллер меняет свою смену в гараже таким образом, чтобы ему поручили доставить автомобиль Бартока в гараж. Когда Меллер и Барток едут вместе в автомобиле, Меллер убивает его и выбрасывает его тело в реку. Убив Бартока, Меллер видит, что нанёс шрам не с той стороны, но всё равно решает занять его место.
На следующий день Меллер приходит в кабинет Бартока и, выдавая себя за психиатра, начинает приём его пациентов. Как ни странно, даже несмотря на то, что шрам у Меллера нанесён на другой стороне лица, первоначально никто не замечает подмены — ни Эвелин, ни пациенты, ни доктор Свэнгрон, который, принимая Меллера за Бартока, рассказывает, что встретил на улице человека, как две капли воды похожего на него.
Вскоре в кабинете Бартока-Меллера раздаётся телефонный звонок, и женщина, разговаривающая как любовница Бартока, упрекает его в том, что он её игнорирует. Они договариваются о встрече тем же вечером. Не зная женщину в лицо и её имени, Меллер тем не менее устраивает дело так, что она сама подходит к нему в холле гостиницы. Женщина оказывается светской красавицей, которую, как выясняется, зовут Вирджиния Тейлор(Лесли Брукс). Вирджиния ведёт Меллера в богатое казино Максвелла, где, предположительно, они с Бартоком постоянно проводили время, так как их хорошо знают как завсегдатаи, так и служащие. На следующий день, изучая финансовые документы Бартока, Меллер выясняет, что тот проигрывал в казино огромные суммы, и его финансовое положение было угрожающим.
Тем временем Фредерик, озабоченный тем, что не может найти брата, приходит в компанию «Майклджон», где ему сообщают, что брата уволили, и, видимо, он перешёл на работу в гараже «Кловер», откуда запрашивали на него рекомендацию. В «Кловере» Фредерик выясняет, что брат уже несколько дней как исчез, и последний раз его видели, когда он уезжал на автомобиле в компании доктора Бартока. Фредерик находит офис доктора Братока, и в приёмной встречает брата, который однако делает вид, что не узнаёт его. Разочарованный Фредди говорит «Бартоку», что хотел успокоить брата и сообщить ему, что ему не надо больше скрываться от Рокки Стэнсика, так как того за нарушение налогового законодательства депортировали. Наблюдавшая за этой сценой Эвелин начинает подозревать, что «Барток» — это на самом деле Джон Меллер, который убил психиатра и занял его место.
Вскоре Меллер сознаётся Эвелин в том, что он действительно убил Бартока и занял его место. После этого разговора Эвелин решает немедленно уехать и покупает билет на корабль до Гонолулу. Меллер приходит к Эвелин домой, они спорят, и Меллер бьёт её по лицу, а затем обещает вернуть ей веру в любовь и в доказательство этого уехать вместе с ней. Они договариваются о встрече вечером в порту.
Меллер передаёт другим врачам своих пациентов и отправляется в порт. Там, однако, его поджидают двое суровых мужчин из казино Максвелла, требуя немедленно погасить долг в 90 тысяч долларов. Меллер пытается доказать, что он не Барток, но бандиты ему не верят. Когда Меллер вырывается и убегает, они стреляют и убивают его. Смертельно раненый Джон пытается добраться до отплывающего корабля, но не успевает и падает, теряя сознание. Так и не дождавшись его, Эвелин в слезах уходит в каюту.
В ролях
- Пол Хенрейд — Джон Меллер / доктор Виктор Эмиль Барток
- Джоан Беннетт — Эвелин Хан
- Эдуард Франц — Фредерик Мюллер
- Лесли Брукс — Вирджиния Тейлор
- Джон Куолен — Свэнгрон
Создатели фильма и исполнители главных ролей
Режиссёр венгерского происхождения Стив Секели переехал в Голливуд в 1938 году, где помимо данного фильма поставил ещё один фильм нуар — «Дама в камере смертников» (1944). Самой известной картиной Секели стала британская фантастическая лента «День триффидов» (1962)[4].
Свои самые известные роли Пол Хенрейд сыграл как партнёр женщин-звёзд: Бетт Дэвис — в мелодраме «Вперёд, путешественник» (1942) и Ингрид Бергман — в «Касабланке» (1942). Помимо данного фильма он сыграл в двух фильмах нуар — «Обман» (1946) и «Украденное лицо» (1952)[5].
Джоан Беннетт сыграла свои наиболее заметные роли в фильмах нуар Фрица Ланга «Женщина в окне» (1944) и «Улица греха» (1945). Она сыграла также в таких фильмах нуар, как «Тайна за дверью» (1947), «Женщина на пляже» (1947) и «Момент безрассудства» (1949)[6].
История создания фильма
Кинокритик Фрэнк Миллер написал: «Как и многих других актёров послевоенного Голливуда, Хенрейда раздражали ограничения студийной системы. После фильма „Обман“ (1946), своего второго фильма вместе с Бетт Дэвис, он ушёл со студии „Уорнер бразерс“ и стал свободным актёром». Вскоре он получил приглашение от студии «Метро-Голдвин-Майер» сыграть в фильме «Песнь любви» (1947). «Несмотря на то, что эта напыщенная биография Шуманов (с Кэтрин Хэпбёрн в качестве жены Хенрейда) разочаровала критику и провалилась в прокате, руководители студии решили, что они смогут заработать на Хенрейде». Однако Хенрейд отказался от нового долгосрочного студийного контракта[1].
Далее Миллер пишет: "Вместо этого Хенрейд принял предложение студии «Игл-Лайон», недавно сформированного американского подразделения английской продюсерской фирмы Джея Артура Рэнка, стать продюсером и исполнителем главной роли в фильме «Бессмысленный триумф», в основу которого была положена одноимёння книга радиоактёра Мюррея Форбса[1]. Хенрейд узнал об этом романе от венгерского режиссёра Стива Секели, который «чах на фильмах категории В с момента своего приезда в США в 1939 году. В знак признательности Хенрейд пригласил Секели в качестве режиссёра»[1].
Миллер продолжает: «В качестве сценариста Хенрейд пригласил Дэниела Фукса, когда-то многообещающего романиста, который столкнулся с трудностями, когда перебрался в Голливуд. Хенрейд был впечатлён сценарием Фукса к фэнтези-мелодраме „Между двумя мирами“ (1944), в котором Хенрейд сыграл одну из главных ролей. Даже, несмотря на то, что Фукс в тот момент был на мели, он первоначально отказался от предложения, утверждая, что не знает, как писать о гангстерах. На самом деле Фукс уже писал об организованной преступности в своём романе „Низкая компания“ (1937), который он позднее переработал в сценарий фильма „Гангстер“ (1947). Хенрейд был убеждён в том, что бруклинское место действия романов Фукса делало его идеальным сценаристом криминальных фильмов, и Фукс в конце концов согласился попробовать. Первый же его вариант оказался в точности тем, что хотел получить Хенрейд. По иронии судьбы, Фукс завоюет свой единственный Оскар именно за историю фильма о гангстерах — „Люби меня или оставь меня“ (1955)»[1].
Как пишет Миллер, на роль секретарши Хенрейд первоначально хотел пригласить Эвелин Кейс. «Когда он обратился с просьбой к боссу студии „Коламбиа пикчерс“ Ларри Кону отдать Кейс в аренду „Игл-Лайон“ на один фильм, Кон настолько впечатлился сценарием, что попытался перетянуть картину на свою студию. Однако Хенрейд уже подписал договор с „Игл-Лайон“, и вынужден был отказаться, что лишило его возможности поработать с Кейс»[1]. Тогда Хенрейд обратился к Джоан Беннетт, "голливудской звезде ещё с момента появления звукового кино, которая незадолго до того открыла себя заново в качестве дамы фильма нуар, в таких признанных фильмах Фритца Ланга, как «Охота на человека» (1941) и «Улица греха» (1945). Она вместе с Лангом только что пережила крупный провал с фильмом «Тайна за дверью» (1948), и отчаянно нуждалась в хите. И потому была готова рискнуть попробовать свои силы на независимой студии, такой как «Игл-Лайон»[1].
Далее Миллер отмечает, что «ещё одним правильным выбором для фильма был оператор Джон Олтон, революционная операторская техника которого шокировала многих признанных голливудских режиссёров. В 1930-е годы Олтон уехал из Голливуда, занявшись созданием киноиндустрии в Аргентине. По возвращении в США он работал главным образом на низкобюджетных студиях, таких как „Рипаблик“ и „Игл-Лайон“, ярко заявив о себе работой над нуаром Энтони Манна „Агенты казначейства“ (1947), который добился сенсационного успеха. Хотя в дальнейшем Олтон перешёл на более престижные фильмы, завоевав Оскар за богатый мюзикл студии MGM „Американец в Париже“ (1951), его работы по-прежнему вызывали споры, и, в конце концов в 1960 году он покинул Голливуд. В следующий раз Олтон появился там только в 1992 году на премьере документального фильма „Видения света“, в котором было уделено большое внимание его работе»[1].
Участие Хенрейда в прибыли от фильма было привязано к успеху трёх других картин, провалившихся в прокате. В результате Хенрейд не получил от этого фильма ничего. Более того, его фан-клуб потерял немало членов, разочарованных тем, что романтический герой картины «Вперёд, путешественник» (1942) сыграл в «Бессмысленном триумфе» аж две несимпатичные роли[1].
Оценка фильма критикой
Общая оценка фильма
Фильм получил сдержанные и неоднозначные отклики критики. С положительной стороны отмечалась экспрессионистская операторская работа и сильная актёрская игра, как минус — слабый сценарий с большим числом невероятных событий, неубедительных мотивировок и случайных совпадений.
Сразу после выхода картины газета «Нью-Йорк таймс» назвала её «вполне достойным исследованием личности умного преступника», далее обратив внимание на экшн и напряжённость в этой «возбуждающей истории» «с вспышками оружия и бьющими кулаками». Однако, отмечает газета, «сюжету не хватает логики, что не позволяет ему выстоять при внимательном изучении, но история движется живо, актёрская игра качественная, и постоянно присутствует ожидание ещё большего насилия прямо за углом»[7]. Алан Силвер в книге «Фильм нуар: энциклопедический справочник американского стиля» замечает, что "как и во многих триллерах категории В, сюжет надуман, а финал столь же мрачен, как и в любом нуаре после «Улицы греха»[8].
«TimeOut» пришёл к заключению, что фильм «неплохой, несмотря на странноватый сюжет о бывшем заключённом и воре, который скрываясь от преследования, убивает похожего на себя психиатра и принимает его личность», особенно отметив такие достоинства картины как «хорошая игра актёров второго плана, удовлетворительно безрадостное окончание, и абсолютно потрясающая постановка света и натурные съёмки в Лос-Анджелесе от Джона Олтона»[9]. Журнал подчёркивает, что «напряжение отлично поддерживается благодаря ошибке при подмене личности (делая шрам перед зеркалом, главный герой режет себе не ту щёку), но ещё более тем фактом, что он получает в наследство тяжёлые проблемы убитого им человека»[9].
Современный кинокритик Крейг Батлер назвал картину «плотным и мощным маленьким фильмом нуар, который относится к числу менее известных жемчужин, заслуживающих более широкого внимания со стороны поклонников, хотя он и далёк от совершенства», отметив, что «красивый финал содержит ещё одно из невероятных совпадений, но для тех, кто готов простить их, финал будет впечатляющим»[10]. Деннис Шварц отмечает, что фильм «дотягивает до конца, несмотря на невероятный сюжет». Он считает, что «у этого фильма В потрясающий актёрский состав, а великолепные нуаровые затенённые натурные съёмки в Лос-Анджелесе оператора Джона Олтона до определённой степени преодолевают очевидные недостатки этой мелодрамы из серии „преступление пошло наперекосяк“ и его дешёвый моралистический урок заслуженного возмездия»[11].
С другой стороны, как отмечает Батлер, «история относится к числу тех, которые построены на случайностях, их слишком много и они слишком надуманны, чтобы быть хотя бы отдалённо правдоподобной. Одно это станет главным препятствием для некоторых зрителей, но есть проблема и с главным сюжетным ухищрением: почти никто не замечает, что шрам, который наносит себе главный герой, находится не на той стороне лица. Однако для тех, кто готов простить эти недостатки, „Шрам“ доставит большое наслаждение»[10]. Шварц также полагает, что «фильм требует от зрителя немалых усилий, чтобы сдержать своё неверие в череду совпадений, и слепого приятия того, что после неудачной операции шрам на лице главного персонажа-самозванца оказывается на правой щеке вместо левой, и это, как утверждает режиссёр, никто не замечает»[11].
Кинокритик Фрэнк Миллер пишет, что «судьба фильма „Бессмысленный триумф“ стала отражением его названия». Он указывает, что «хотя картину любят поклонники жанра, особенно, по причине атмосферической операторской работы Джона Олтона… Несмотря на сильную работу Олтона и Беннетт, в финансовом плане она стала провалом». Миллер заканчивает: «„Бессмысленный триумф“ закончил свой путь в ночном телеэфире, где его часто показывают под менее говорящим названием „Шрам“»[1].
Характеристика работы режиссёра и творческой группы
Батлер положительно оценил работу создателей картины, отметив, что «хотя фильму не удаётся избежать низкобюджетного облика, режиссёр Стив Секели ставит его стильно, а неотразимая операторская работа Джона Олтона привносит мощь и запоминающийся визуальный ряд»[10]. Миллер добавляет: «В „Бессмысленном триумфе“ Олтон осветил несколько сцен единственным источником, что придаёт фильму таинственность и подчёркивает ощущение разрушенных надежд»[1].
Положительно оценив актёрскую игру, «Нью-Йорк таймс» написала, что в этой картине «Пол Хенрейд вступил в ряды безжалостных бандитов экрана и в этом качестве раскрывает живость, ранее не замеченную в его игре. К счастью, мистер Хенрейд сдерживает здесь своё европейское очарование, что хорошо, потому что в целом было бы неуместно использовать его поверх очарования мисс Беннетт в качестве девушки с очевидной чувствительностью»[7]. И далее: «Мощная игра Хенрейда значительной степени обеспечивает „Бессмысленному триумфу“ умеренный уровень интереса, а мисс Беннетт следует поблагодарить за помощь при выходе из тупиковых ситуаций»[7].
Батлер отмечает, что «Хенрейд исполняет классическую двойную роль, играя как убийцу, так и его жертву, придавая каждому свой образ, но при этом сохраняя трудно уловимое сходство, которое выходит за пределы чисто физического сходства. Это искусная и внушительная игра, и она является главной силой фильма». «Другим сильным моментом», по мнению Батлера, «является изящное изображение Джоан Беннетт женщины, которая одновременно утратила вкус к жизни и при этом открыто ранима до такой степени, что готова быть обманутой в своём любовном поиске»[10].
Напишите отзыв о статье "Бессмысленный триумф"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Frank Miller. www.tcm.com/tcmdb/title/19160/Hollow-Triumph/articles.html
- ↑ IMDB. www.imdb.com/search/keyword?keywords=mistaken-identity&sort=moviemeter,asc&mode=advanced&page=1&genres=Film-Noir&ref_=kw_ref_gnr
- ↑ IMDB. www.imdb.com/search/keyword?keywords=psychiatrist&sort=moviemeter,asc&mode=advanced&page=1&genres=Film-Noir&ref_=kw_ref_gnr
- ↑ IMDB. www.imdb.com/filmosearch?explore=title_type&role=nm0782804&ref_=filmo_ref_typ&sort=num_votes,desc&mode=advanced&page=1&title_type=movie
- ↑ IMDB. www.imdb.com/filmosearch?explore=title_type&role=nm0002134&ref_=filmo_ref_gnr&sort=user_rating,desc&mode=advanced&page=1&title_type=movie&genres=Film-Noir
- ↑ IMDB. www.imdb.com/filmosearch?explore=title_type&role=nm0000910&ref_=filmo_ref_gnr&sort=user_rating,desc&mode=advanced&page=1&title_type=movie&genres=Film-Noir
- ↑ 1 2 3 New York Times. www.nytimes.com/movie/review?res=9400E2DF103AE33BBC4151DFB6678383659EDE
- ↑ Alain Silver and Elizabeth Ward. Film Noir An Encyclopedic Reference to the American Style. The Overlook Press. 1992. isbn=0-87951-479-5
- ↑ 1 2 TimeOut. www.timeout.com/london/film/hollow-triumph
- ↑ 1 2 3 4 Craig Butler. Review. www.allmovie.com/movie/the-scar-v22736/review
- ↑ 1 2 Dennis Schwartz. homepages.sover.net/~ozus/hollowtriumph.htm
Ссылки
- [www.imdb.com/title/tt0040444/ Бессмысленный триумф] на сайте IMDB
- [www.allmovie.com/movie/v22736 Бессмысленный триумф] на сайте Allmovie
- [www.tcm.com/tcmdb/title/19160/Hollow-Triumph/ Бессмысленный триумф] на сайте Turner Classic Movies
Отрывок, характеризующий Бессмысленный триумф
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
