Шранц, Карой
Поделись знанием:
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
(перенаправлено с «Шранц, Кароль»)
Карой Шранц (венг. Schranz Károly; род. 1952, Будапешт) — венгерско-американский скрипач. Вторая скрипка Квартета Такача со дня его основания в 1975 г., по мнению музыкального критика New York Times Джереми Айклера — «музыкальная душа квартета»[1]
Окончил Будапештскую академию музыки имени Листа, ученик Михая Сюча и Дьёрдя Куртага. В 1976—1980 гг. помощник концертмейстера в оркестре Венгерской оперы, затем полностью сосредоточился на ансамблевой игре. С 1986 г. вместе с другими участниками квартета живёт в американском городе Боулдер.
Источники
- ↑ [www.nytimes.com/2006/02/27/arts/music/27taka.html?ei=5070&en=ecb26c494f92744f&ex=1167195600&adxnnl=1&adxnnlx=1167109348-fKjMozO3sAN3OL5KS8Zmog Jeremy Eichler. Having Cut Their Teeth on Bartok, They Hold On] // The New York Times, February 27, 2006. (англ.)
Напишите отзыв о статье "Шранц, Карой"
Отрывок, характеризующий Шранц, Карой
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
