Шребер, Даниэль Готлиб Мориц

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шребер Даниэль Готлиб Мориц»)
Перейти к: навигация, поиск
Даниэль Готлиб Мориц Шребер
Daniel Gottlob Moritz Schreber
Дата рождения:

5 ноября 1808(1808-11-05)

Место рождения:

Лейпциг

Дата смерти:

10 ноября 1861(1861-11-10) (53 года)

Место смерти:

Лейпциг

Даниэль Готлиб Мориц Шребер (нем. Daniel Gottlob Moritz Schreber; 5 ноября 1808, Лейпциг — 10 ноября 1861, там же) — известный немецкий врач и социальный педагог, профессор Лейпцигского университета, доктор медицины.





Биография

Даниэль Готлиб Мориц Шребер родился в евангелическо-лютеранской семье адвоката Йоханна Готтхильфа Даниэля Шребера. После окончания гуманитарной гимназии святого Фомы в Лейпциге, поступил на медицинский факультет университета родного города. Через семь лет, в 1833, он окончил учебное заведение, получив степень доктора медицины.

Затем нанялся личным врачом к путешествовавшему по Европе русскому князю Алексею Соморевскому и в течение трёх лет сопровождал его в поездках по Германии, Австрии, Бельгии, Франции и Англии.

В 1836 открыл собственную практику в Лейпциге и начал работать врачом-ортопедом.

С 1843 до самой смерти Шребер возглавлял частную лечебницу, занимавшуюся оздоровительной гимнастикой и ортопедией. Главным образом, здесь работали над неправильной осанкой у детей и взрослых.

Научная деятельность

Основной деятельностью Шребера была работа со слабыми болезненными детьми. Его труды касались, в основном, здоровья детей и социальных последствий индустриализации городской жизни. Шребер был занят поиском путей гармоничного и здорового развития детей. Одной из его центральных идей было создание небольших садов, где каждому ребенку выделялось по паре грядок. Дети должны были самостоятельно ухаживать за растениями, а затем самостоятельно собирать с них урожай.

Благодаря этому и пропагандируемым им небольшим садовым участкам для городских жителей, которые в Германии теперь называют "шребергартен (нем. Schrebergärten) имя Даниэля Шребера вошло в немецкий язык.

В настоящее время многие специалисты называют Шребера предшественником природной медицины.

Даниэль Готлиб Шребер — автор нескольких книг о физическом воспитании и врачебной гимнастике, правильного и гармоничного воспитания человека с самого рождения. Среди них — крайне популярная в своё время брошюра «Комнатная оздоровительная гимнастика». Эта его работа выдержала не менее 30 изданий, а также книга «Каллиопедия, или воспитание чувства прекрасного». В ней изложены представления Шребера о том, как надо растить ребенка.

Он рекомендовал обращаться с детьми, которые еще не достигли годовалого возраста. Его мечтой было создание лучшего, более совершенного вида людей. В связи с этим сто лет спустя Шребера посчитали предвестником расовой теории национал-социалистов.

Д. Шребер придумывал специальные конструкции, которые подобно корсету должны были создавать правильную осанку у детей при ходьбе и сидении. Деревянная конструкция фиксировала голову в прямом положении относительно торса. Свои теории он проверял на собственных детях. Пытаясь создать из них совершенных людей, Шребер заставлял своих детей даже спать с выдуманным им корсетом.

Избранные научные труды

Известен также своими работами:

  • Das Buch der Gesundheit (Лейпциг, 1839; 2-е изд., 1861);
  • Kinesiatrik oder die gymnastische Heilmethode (Лейпциг, 1852);
  • Die planm ässige Schä rfung der Sinnesorgane (Лейпциг, 1859);
  • Aerztliche Zimmergymnastik (1855; 26-e изд. 1896);
  • Kallip ädie oder Erziehung zur Schö nheit (1888; 2-е изд., переработано под названием «Das Buch de r Erziehung», 1882);
  • Ueber Volkserziehung (1860);
  • Das Pangymnastikon oder das ganze Turnsystem an einem einzigen Gerät (1863; 2-е изд., 1875) и др.

Семья

В браке с Луизой Генриеттой (в девичестве Хаасе) родилось пятеро детей: три дочери и два сына. В результате экспериментов, из пяти детей Шребера четверо закончили жизнь в психиатрических лечебницах, в том числе Даниэль Пауль.

Источник

Напишите отзыв о статье "Шребер, Даниэль Готлиб Мориц"

Ссылки

  • [www.mdr.de/geschichte-mitteldeutschlands/filme/rueckblick/2007/schreber/artikel121068.html Moritz Schreber - Vom Kinderschreck zum Gartenpaten]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шребер, Даниэль Готлиб Мориц

– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.