Шрёдер, Иоганн

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шредер, Иоганн»)
Перейти к: навигация, поиск
Иоганн Иоахим Шрёдер
Johann Joachim Schröder
Дата рождения:

6 июля 1680(1680-07-06)

Место рождения:

Нойкирхен, Гессен

Дата смерти:

19 июля 1756(1756-07-19) (76 лет)

Место смерти:

Марбург

Научная сфера:

востоковедение, теология

Иоганн Иоахим Шрёдер (нем. Johann Joachim Schröder; 6 июля 1680, Нойкирхен, Гессен — 19 июля 1756, Марбург) — немецкий востоковед, библиотекарь, протестантский теолог и историк церкви.



Биография

Иоганн Шрёдер родился в семье торговца и церковного старосты Иоганна Кристофа Шрёдера и дочери бургомистра Нойкирхена Юдит Шрёдер (урождённая Функ). В 13 лет стал посещать гимназию в Бад-Херсфельде. С 1698 года изучал философию и теологию в Марбургском университете, а также посещал лекции по философии Георга Ото, Иоганна Георга Бранда, Максимилиана Перцелли, Валентина Рименшнайдера и Самюэля Андрэ.

Заинтересовавшись востоковедением и восточными языками, Иоганн Шрёдер принялся изучать эфиопский и армянский языки у Хиоба Лудольфа в Франкфурте-на-Майне. Вслед за этим в 1705 году Шрёдер отправился на обучение в Утрехтский университет, где встречался с Германом Александром Роэлем, Мельхиором Лейдекером, Генрихом Понтанусом и Адрианом Реландом. В университете Амстердама, где Шрёдер оказался после Утрехта, ему удалось встретиться с двумя армянскими епископами и некоторыми учёными евреями, общение с которыми замотивировало его на изучение восточных языков ещё сильнее.

Шрёдер стал активно изучать армянский язык и вместе с армянским епископом Томасом Гольтанезисом собирался отправиться на Восток. Однако поездка не удалась из-за болезни епископа, и Шрёдер в 1707 остался пережидать в Москве, где он стал изучать обычаи, язык и культуру России. Из-за смерти в 1708 году Гольтанезиса Шрёдер не мог продолжить своё путешествие и был вынужден вернуться в Амстердам. В Амстердаме Шрёдер продолжил свои армянские штудии и принялся за составление армянской грамматики. Продолжал свою работу во время поездки в Англию, где познакомился с востоковедами из Оксфорда и Кембриджа. После возвращения в Германию в 1711 году Шрёдер издал армянскую грамматику под заголовком «Thesauri linguae Armenicae».

В 1713 году Иоганн Шрёдер стал профессором восточных языков Марбургского университета, а в скором времени взялся за работу в университетской библиотеке и на факультете гебраистики. В 1737 году Шрёдер стал чрезвычайным профессором теологии.

Шрёдер был женат дважды (в 1715 и 1718). Первый брак с Катериной Кристиане, дочерью государственного служащего, был бездетный. От второго брака с Марией Амалией у Шрёдера было четыре сына и шесть дочерей. Сыновья Николаус Вильгельм (1721—1798) и Иоганн Вильгельм (1726—1793) стали профессорами и востоковедами, сын Людвиг Конрад (1724—1801) стал профессором права, сын Филипп Георг стал придворным врачом.

Труды

Главный труд Шрёдера — «Thesaurus linguae Armenicae antiquae et hodiernae» (1711) — посвящён истории и грамматике армянского языка и содержит отсылки к армянской литературе. Помимо данной книги перу Шрёдера принадлежат также следующие работы.

  • Trauercypressen, oder letztes Ehrengedächtniß Th. H. Neuberts Predigers zu Hülse. Marburg 1702
  • Diss. inauguralis de Abrahami risu. Marburg 1703
  • Progr. de Patriarcharum, et separatim Josephi, laudibus, ad aud. sub ejus praesidio orationem hebraicam J. W. Schoenfeld, Neukirch. Hass. da vita et rebus gestis Jacobi Patriarchae. Marburg 1713
  • Progr. de veritatis studio etc. Marburg 1714
  • Diss. de rebus Armenicis ad J. Chamberlaynium. Marburg 1714
  • Diss. de ruto ardente et non comburente (ad Exod. 3, 1 sqq). Marburg 1714
  • Diss. historica de cereorum diurnorum in ecclesiis christianis origine et usu. Marburg 1715
  • Diss. de annis Achasiae, Judaeorum Regis, ad concilienda loca 2 Reg. 7, 26 et 2 Chron. 12, 2. Marburg 1715
  • Diss. philol. critica de primaeva lingua Ebraica. Marburg 1716
  • Diss. I et II de natura linguae Ebraicae. Marburg 1716—1717
  • Diss. Historia de haeresi Audianorum. Marburg 1716
  • Theses philosophicae miscellaneae. Marburg 1716
  • Diss. de precibus Hebraeorum. Marburg 1717
  • Diss. de haeresi Apollinaristica. Marburg 1717
  • Diss. de Nebuchadnetsare, Chaldaeorum Rege. Marburg 1719
  • Diss. hist. eccles. de Nethinaeis. Marburg 1719
  • Diss. I et II de Pseudoprophetis. Marburg 1720
  • Diss. ad locum difficillimum Genes. 4, 23. 24. de Lemecho homicida ejusque vindicta. Marburg 1721
  • Theses selectae ex antiquitalibus ebraicis. Marburg 1722
  • Diss. philol. de hortis veterum Ebraeorum. Marburg 1722
  • Diss. ad locum Judic. 15, 4. 5. de vulpibut Simsonis b, l. vonSimson’s Füchsen. Marburg 1723
  • Diss. de Azazelis hirco ejusque ritibus ac mysterio. Marburg 1725
  • Progr. quo publicatum est festum saeculare secundum Acad. Marb. Marburg 1727
  • Progr. in obitum Catharinae Christianae, J. S. Kirchmeieri Theologiae D. et Prof. coni. Marburg 1727
  • Veterum Poëtarum Graecorum poëmata aut poëmatum . . . selecta, eo consilio nuno denuo digesta, ut juveatuis non unum, sed plerosque omnes Poëtas Graecos, quorum quidem scripta supersunt, mature cognoscere possit. Marburg 1733
  • Orationes veterum Oratorum Graecorum selectae. Marburg 1734
  • Hypomnemata historiae ecclesiasticae a Christo nato secundum saeculorum ordinem digesta, et in usum auditorii sui edita. Marburg 1737
  • Diss. da veterum Ebraeorum primogenitis et eorum praerogativis maxime sacerdotio. Marburg 1741
  • Diss. theologico — philologica de Urim et Tymmim in Pontificis Ebraeorum pectorali positis, in qua errores veterum et recentiorum indicantur et refutantur, vera sententia exponitur et de-monstratur, varia Sacrae Scripturae loca, inprimis Exod. 28, 30. 39, 8 sqq. Levit. 8. 8. Numer. 27, 21. Deut. 83, 8. 1 Sam. 28, 6. 30, 7. Hos. 3, 4 etc. solide vindicantur et explicantur, totumque argumentum in clara luce collocatur. Marburg 1744
  • Theses selectae ex antiquitalibus Ebraicis. Marburg 1745
  • Progr. ad audiend. orationem inauguralem J. G. Kraft. Marburg 1745
  • Progr. in funere Jo. Borelli, Med. D. Marburg 1747
  • Progr. ad eligendum novum Prorectorem acad. Marburg 1748
  • Positionas miscellaneae ex antiquitatibus ebraiois depromtae. Marburg 1748

Напишите отзыв о статье "Шрёдер, Иоганн"

Литература

  • Friedrich Karl Gottlob Hirsching. Historischliterarisches Handbuch berühmter und denkwürdiger Personen, welche im achtzehnten Jahrhundert gelebt haben. — Verlag Schwickert, 1808. — Т. 11. — С. 162.
  • Heinrich Doering. Die gelehrten Theologen Deutschlands im achtzehnten und neunzehnten Jahrhundert. — Neustadt an der Orla: Verlag Johann Karl Gottfried Wagner, 1835. — Т. 4. — С. 32.
  • Carl Gustav Adolf Siegfried. Schröder, Johann Joachim // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Leipzig: Duncker & Humblot, 1891. — Т. 32. — С. 519.

Отрывок, характеризующий Шрёдер, Иоганн

– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.