Шредер, Николай Иванович

О дворянском роде см. Шредеры.

Николай Иванович Шредер
Витебский губернатор
16 марта 1831 — 27 июня 1836
Предшественник:	Николай Михайлович Гамалея
Преемник:	Иван Степанович Жиркевич
Рязанский губернатор
17 февраля 1824 — 7 марта 1828
Предшественник:	Алексей Александрович Лобанов-Ростовский
Преемник:	Николай Мартинович Грохольский
Орловский губернатор
21 февраля 1821 — 4 февраля 1824
Предшественник:	Борис Сергеевич Соковнин
Преемник:	Пётр Александрович Сонцов
Рождение:	1780(1780)
Смерть:	19 мая 1849(1849-05-19) Сасыкино, Рязанская губерния
Место погребения:	Сасыкино, Рязанская губерния
Род:	Шредеры
Супруга:	Елизавета Шредер (Полторацкая)
Дети:	3 сына и 4 дочери
Военная служба
Годы службы:	1796—1803
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	поручик

Никола́й Ива́нович Шре́дер (1780 — 19 мая 1849 года, село Сасыкино, Рязанская губерния) — российский государственный деятель, действительный статский советник, Рязанский гражданский губернатор, Орловский и Витебский губернатор.

Биография

Родился в 1780 году. Его немецкие предки получили дворянство на русской службе, а затем Николай Иванович был внесён в дворянскую родословную книгу Рязанской губернии.

На службу поступил в последние годы правления Екатерины II. В сентябре 1796 года был зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Конный полк, а в декабре этого же года был произведён в корнеты Изюминского гусарского полка.

В ноябре 1797 года вступил в масонскую ложу, затем был произведён в адъютанты шефа Изюминского полка — генерал-майора фон дер Палена II.

В 1802 году произведён в поручики, однако уже 18 декабря 1803 года увольняется с военной службы «по болезни», и в феврале 1804 года в чине коллежского асессора определяется губернским стряпчим казённых дел в Слободско-Украинскую губернию. Там, «за оказанное беспристрастие и деятельность в поощрение» в декабре 1804 года его производят в чин надворного советника, а через четыре года — в чин коллежского советника. К этому времени Шредер уже находится на должности советника в губернской казённой палате.

В марте 1815 года Николай Иванович, замеченный начальством, становится Тамбовским вице-губернатором, где в феврале 1819 года производится в статские советники.

В феврале 1821 года Шредера по просьбе генерал-губернатора Рязанской, Воронежской, Орловской, Тамбовской и Тульской губерний А. Д. Балашова назначают Орловским гражданским губернатором. Этот выбор оказался удачным — уже в феврале 1823 года за отличную службу и успехи Шредер был пожалован в действительные статские советники и удостоился «лично получить лестный отзыв о своей деятельности в Орле» от императора Александра I.

Через год, рескриптом императора от 4 февраля 1824 года Николай Иванович переводится гражданским губернатором в Рязанскую губернию. Он вступает в должность 17 февраля и уже в сентябре «за порядок и устройство» ему жалуют золотую табакерку с бриллиантовым императорским вензелем.

После ликвидации генерал-губернаторских округов, в марте 1828 года он был уволен с поста Рязанского губернатора по собственному прошению в связи «с расстроенным здоровьем», и в годы отставки проживал в собственном доме в Рязани.

В 1831 году был назначен Витебским губернатор, в каковой должности прослужил до 1836 года.

После отставки жил в своём имении Сасыкино Рязанской губернии. Скончался там же 19 мая 1849 года в возрасте 70 лет от паралича.

Усадьба Николая Ивановича вплоть до Октябрьской революции принадлежала Шредерам. В октябре 1917 года местные крестьяне сожгли её, разграбив весь инвентарь.

Николай Иванович был образованным и просвещённым человеком. Согласно свидетельствам современников, он обладал хорошей нумизматической коллекцией. В 1817 году его избрали членом-корреспондентом, а в 1821 году — почётным членом Вольного общества любителей словесности

Деятельность в качестве губернатора

Рязанская губерния

Николай Иванович Шредер был последним Рязанским гражданским губернатором, под управлением генерал-губернатора А. Д. Балашова. Некоторое время он был с ним не в ладах, о чём свидетельствуют труды Рязанской губернской учёной архивной комиссии:

Николай Иванович Шередер, бывший Рязанским Губернатором в 20-х годах нынешнего столетия, находился не в ладах с Генер. Губернатором Балашевым, который часто надоедал ему различными запросами. При одном из личных свиданий, Н. И. Шредер сказал Балашеву: «Знайте ли Вы, Ваше Высокопревосходительство, что мы с Вами делаем? Я вяжу чулок, а Вы у меня безпрестанно спрашивайте, сколько рядов я связал».

— «Александр I в Орле»

С именем Шредера связано строительство в Рязани каменных тротуаров и мощение улиц, на которое было собрано 9500 рублей через единовременный сбор по 2 копейки с каждого крестьянина Рязанской губернии. Шрейдер также строил и ремонтировал дороги, мосты и гати по всей губернской территории.

Награды

• Именная золотая табакерка с императорским вензелем (1824) — «за порядок и устройство в Рязанской губернии»

Семья

Был женат дважды; второй раз — на дочери статского советника Д. М. Полторацкого, Елизавете. У них было семеро детей: три сына и четыре дочери.

Один из сыновей Иван Николаевич Шредер стал известен как скульптор. Уйдя в отставку с военной службы по болезни, окончил Императорскую Академию художеств. Автор десяти статуй для памятника тысячелетия России в Новгороде. По добровольной подписке на сооружение этого памятника к августу 1860 года рязанцами было собрано 1 162 рубля 52 копейки.

Дочь Мария была замужем за Владимиром Николаевичем Леонтьевым.

Дочь Анна была замужем за Ефимовичем Андреем Александровичем

Литература

• Акульшин П. В., Димперман Л. В., Мельник А. Н. и др. История Рязанской власти: руководители Рязанского края (1778—2008) — Рязань: Рязанская областная типография, 2008 — С. 24—9. — ISBN 978-591255-012-6.

Отрывок, характеризующий Шредер, Николай Иванович

– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.