Шредер, Рихард Рихардович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шредер Рихард Рихардович»)
Перейти к: навигация, поиск
Рихард Рихардович Шредер
Дата рождения:

15 октября 1867(1867-10-15)

Место рождения:

Москва,
Российская империя

Дата смерти:

27 апреля 1944(1944-04-27) (76 лет)

Место смерти:

Ташкент,
Узбекская ССР, СССР

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

биология, агрономия

Место работы:

Ташкентский университет

Учёная степень:

доктор сельскохозяйственных наук

Альма-матер:

Московский университет

Награды и премии:

Ри́хард Ри́хардович Шре́дер (15 октября 1867[1] — 27 апреля 1944, Ташкент) — русский и советский учёный-агроном, основатель научного сельского хозяйства в Узбекистане, а также первого в Центральноазиатском регионе НИИ (НПО) садоводства, виноградарства и виноделия, которым руководил на протяжении 42 лет.





Биография

Рихард Рихардович родился 15 октября 1867 году в Москве, где его отец — Рихард Иванович Шредер работал профессором Петровской земледельческой и лесной академии[2].

В 1887 году, по окончании 4-й гимназии, Рихард Рихардович поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, которое окончил в 1891 году с дипломом первой степени. Столь же успешно окончил он в 1894 году Петровскую сельскохозяйственную академию, после чего был причислен к департаменту земледелия.

С 1895 по 1900 г., будучи ассистентом кафедры частного земледелия, возглавляемой проф. Д. И. Прянишниковым, Рихард Рихардович провел несколько работ и написал ряд статей для Энциклопедии русского сельского хозяйства и других изданий. В числе их: «Отношение озимых хлебов к фосфорным удобрениям», «К вопросу о значении остей у злаков», «К вопросу о синтезе белков с высшими растениями» и другие. Весной 1900 г. он сдал в Московском университете магистерские экзамены, получил звание приват-доцента агрономии и был командирован на три года в Германию и Швейцарию, где работал по физиологии растении у профессора Пфеффера в Лейпциге и по физиологической химии растений у профессора Шульце в Цюрихе.

Возвратившись из заграничной научной командировки как вполне сложившийся учёный и исследователь, Рихард Рихардович изъявил желание работать там, где особенно остро чувствовалась надобность в агрономической помощи. Таким местом был тогда самый отсталый в отношении применения передовых приёмов агрономии, мало изученный Туркестанский край.

В конце 1902 г. Министерство земледелия направило Р. Р. Шредера на организованную в 1898 г. Туркестанскую сельскохозяйственную опытную станцию на должность заведующего и руководителя научной работой. Расположилась она в месте, прилегающем к древнему Чимкентскому тракту в шестнадцати километрах от Ташкента в селении Аччи.

Создание станции было вызвано возрастающим спросом на хлопок со стороны текстильной промышленности России. Первоначально основное внимание уделялось испытанию местных и привозных сортов хлопка.

Приехав в Туркестан, Р. Р. Шредер, владевший к тому времени основными европейскими языками (английским, французским, немецким и итальянским), прежде всего в совершенстве изучил узбекский язык, что позволило ему познать местные обычаи и традиции, тайны вековых методов возделывания и селекции различных культур. Станция как опытное учреждение, стала работать только с момента приезда Р. Р. Шредера, и основная масса научных работ принадлежала лично Р. Р. Шредеру, либо проведена под его непосредственным руководством.

Шредер собрал и испытал в посевах более тысячи образцов местных сортов пшеницы, выращиваемых в Средней Азии. Из них выделил самые урожайные. Так в земледелие вошёл новый высокоурожайный и длинно-колосный сорт озимой поливной пшеницы № 584.

Поездка в Америку

Благодаря крупным исследовательским работам Р. Шредер становится известным в США. В 1911 г. там собирается международный конгресс по земледелию, на который в качестве участника приглашается Р. Шредер. Оттуда он вернулся с богатыми впечатлениями. В феврале 1912 года, как сообщала местная пресса, "президент Туркестанского общества сельского хозяйства Р. Р. Шредер в заседании отдела плодоводства прочёл большой доклад под названием «Калифорнийское плодоводство». Охарактеризовав и сделав описание Южной и Северной Калифорнии — железные дороги, озёра, орошение, климат и т. д., Р. Шредер привёл ряд небезынтересных данных, которые не могли не заинтересовать садоводов. «Надо полагать, — пишет далее газета, — что обследованием плодоводственного дела в Калифорнии Р. Р. Шредер обязан, главным образом, нашим отечественным эмигрантам, ассимилировавшимся в Калифорнии».

Далее Шредер рассказал об успешной садоводческой деятельности калифорнийских выходцев из России: Крыстофовича, Дементьева и Щербакова. Крыстофович даже стал официальным лицом — агентом российского правительства.

Шредер так рассказал о деятельности этих калифорнийских садоводов: «Все трое культивируют апельсины, виноград, сливы, причём Деменсон (Дементьев) занимается плодоводством и виноградарством уже свыше 6 лет. Это наиболее крупный из русских садовладельцев Калифорнии… В последнее время в весьма широких размерах культивируется в Калифорнии изюм. Калифорния в этом отношении заставляет позабыть об Испании. Теперь царством изюма несомненно можно признать Калифорнию». Характеризуя атмосферу американского штата, докладчик отмечал, что средняя годовая температура в нём равняется 7 градусам Цельсия, жара доходит до 38 градусов. Дожди выпадают в холодное время года так же, как и в Туркестане. Морозы в Калифорнии бывают в декабре, но и в феврале ещё бывает холодно. «В это время, — сообщал Р. Р. Шредер, — происходит сбор апельсинов, которые при отправке моются при помощи специальных машин. Апельсины вывозятся из Калифорнии в большом количестве, упаковываются в ящики от 90 до 250 штук».

Как писала газета, доклад учёного вызвал большой интерес у собравшихся слушателей, ими было задано Шредеру большое количество вопросов. Позднее доклад Шредера, исправленный и дополненный, был напечатан в журнале Туркестанского общества сельского хозяйства. Поездка в Калифорнию оказалась очень полезной для учёного из Ташкента в его работе по акклиматизации новых сортов плодовых деревьев в Средней Азии.

Научная деятельность

Большое внимание уделял Рихард Рихардович садоводству. На станции испытывалось свыше 200 сортов яблонь, груш и других плодовых пород, изучалась динамика цветения и плодоношения, велась исследовательская работа по подбору сортов опылителей, иммунности плодовых деревьев к различным болезням и вредителям, выяснялась стойкость сортов к морозам и другим неблагоприятным климатическим факторам. В изучение был включен также виноград. В результате этих исследований опубликован ряд работ по плодоводству и виноградарству.

Значительное место и деятельности Р. Р. Шредера занимает также изучение климата Туркестана. Опубликованный им труд «Климат хлопковых районов Средней Азии», метеорологические сводки и обзоры погоды представляют большой теоретический и практический интерес.

Для популяризации научных знаний и области сельского хозяйства он создаёт первый в Туркестанском крае журнал «Дехкон» на узбекском языке. Он же был редактором и автором многих статей этого журнала. В течение ряда лет Р. Р. Шредер являлся редактором популярных журналов «Туркестанское сельское хозяйство» и «Туркестанский земледелец», где он выступал с популярными статьями по вопросам сельского хозяйства. Им опубликовано свыше 250 различных работ, часть которых издана на узбекском языке. По хлопководству издано свыше пятидесяти работ, в числе которых первый оригинальный труд по культуре хлопка в СССР — «Культура хлопчатника в Средней Азии». По плодоводству и виноградарству опубликовано около семидесяти работ.

Полученный на станции в начале 20-х годов исходный материал по хлопку позволил в короткий срок вывести скороспелый сорт хлопчатника «1306»[3], названный в честь автора «Шредер» и который в своё время решил проблему продвижения культуры хлопчатника на север, в новые районы. Сотни тысяч гектаров засевали им в северных районах Узбекистана, в Кыргызстане, Казахстане, Закавказье.

Общественная деятельность и награды

С 1904 по 1918 гг. Рихард Рихардович являлся бессменным президентом Туркестанского общества сельского хозяйства.

Р. Р. Шредер принимал самое деятельное участие в организации первого в Средней Азии Народного Университета, который был открыт, и 1918 г. Рихард Рихардович был избран профессором этого Университета и на протяжении ряда лет читал курс частного земледелия, главным образом хлопководства и садоводства, а также был первым деканом сельскохозяйственного факультета, который со временем выделился в самостоятельный вуз не без участия руководителя этого факультета.

В 1935 г. он был избран членом Центрального Исполнительного Комитета Советов УзССР.

В 1935 г. он был избран действительным членом Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук.

В 1936 г. — действительным членом Комитета Наук при СНК УзССР.

В 1943 г. — действительным членом Академии наук Узбекской ССР.

В 1936 г. Р. Р. Шредер был утверждён в учёной степени доктора сельскохозяйственных наук.

Он состоял членом ученого совета Ботанического института Академии Наук УзССР, СоюзНИХИ, Института агролесомелиорации и Ташкентского сельскохозяйственного института.

24 июля 1938 г. был избран депутатом Верховного Совета Узбекской ССР.

Шредер был награждён двумя орденами Трудового Красного Знамени и за участие на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке — большой золотой медалью. В 1927 г. правительство Узбекистана присвоило ему звание Героя Труда.

В 1939 г. в торжественной обстановке был проведен 35-летний юбилей научной, педагогической и общественной деятельности Р. Р. Шредера в Средней Азии, а опытной станции присвоено его имя. В этом же году, в связи с 15-летием Узбекистана, он награждён Почетной грамотой Президиума Верховного Совета ССР[4].

Р. Р. Шредер 42 года работал директором и научным руководителем Туркестанской сельскохозяйственной станции, которая в 1939 г. переименована в Узбекскую опытную станцию плодово-ягодного и субтропического хозяйства им. Р. Р. Шредера.

В 1947 г. решением СНК СССР станция преобразована в Научно-исследовательский плодово-ягодный институт Академии Наук Узбекистана им. Р. Р. Шредера[5].

Указом президента Узбекистана Р. Р. Шредер награждён посмертно орденом «Буюк хизматлар учун» («За выдающиеся заслуги»).

Он умер в возрасте семидесяти семи лет 27 апреля 1944 года. Похоронен в Ташкенте на Боткинском кладбище.

Публикации

  • О сухом земледелии. — Ташкент; Туркест. сел. хоз-во, 1910. — 85 с.
  • Культура хлопчатника в Средней Азии. — М.: Центр. упр. пром. пропаганды и печати, 1925. — 33 с.
  • Периодичность урожаев в семечковых садах. — Ташкент: Изд-во Ком. наук УзССР, 1937. — 127 с.
  • [nauka1941-1945.ru/catalog/id/1515/ Флора Узбекистана] / гл. ред. акад. Р. Р. Шредер. — Ташкент: Узб. фил. АН СССР, 1941. — 566 с.
  • Избранные произведения. Т. 1. — Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1956. — 226 с.

Напишите отзыв о статье "Шредер, Рихард Рихардович"

Примечания

  1. [www.rusarchives.ru/guide/lf_ussr/shos_shjut.shtml Архивные источники] указывают также год рождения — 1869.
  2. Рихард Иванович Шредер заложил обширный дендрологический сад, питомник, проводил опыты по акклиматизации ряда древесных и кустарниковых пород, стал автором многократно переиздававшегося труда «Русский огород, питомник и плодовый сад», который и ныне пользуется большой популярностью среди специалистов и любителей-садоводов.
  3. [www.sgu.ru/files/nodes/14836/NIB_2011_01.pdf Научно-информационный бюллетень Российские немцы (Die Russlanddeutschen). — 2011. — № 1(65).]
  4. [www.oldgazette.ru/pravda/22011939/text2.html Старые газеты : «ПРАВДА», 22 января 1939 г. (стр. 2)]
  5. [mytashkent.uz/2013/10/04/nauchno-issledovatel-skij-institut-imeni-r-shredera-pereimenovali/ Научно-исследовательский институт имени Р. Шредера переименовали]: Согласно Постановлению Кабмина Республики Узбекистан №254 от 24 августа 2013 года бывший НИИ им. Р. Р. Шредера теперь носит имя академика Махмуда Мирзаева.

Ссылки

  • [www.cnshb.ru/AKDiL/akad/base/R6/000697.shtm Шредер Рихард Рихардович] — статья из Биографической энциклопедии РАСХН, ВАСХНИЛ


Отрывок, характеризующий Шредер, Рихард Рихардович

– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.