Шриффер, Джон Роберт

Джон Роберт Шриффер
англ. John Robert Schrieffer
Дата рождения:	31 мая 1931(1931-05-31) (92 года)
Место рождения:	Оук-Парк, Иллинойс, США
Страна:	США
Научная сфера:	физика
Научный руководитель:	Джон Бардин
Награды и премии:	Премия Оливера Бакли (1968) Премия Комстока (1968) Нобелевская премия по физике (1972) Национальная научная медаль США (1983)

Джон Роберт Шриффер (англ. John Robert Schrieffer; род. 31 мая 1931, Оук-Парк, Иллинойс, США) — лауреат Нобелевской премии в области физики в 1972 году (совместно с Джоном Бардином и Леоном Н. Купером) за создание БКШ-теории, названной по их инициалам.

Биография

Родился в городе Оук-Парк (штат Иллинойс) в семье Джона Г. Шриффера и Луизы (урождённой Андерсон) Шриффер. В 1940 году семья переезжает в город Манхассет, штат Нью-Йорк, а ещё через девять лет в город Юстис (штат Флорида). Живя во Флориде, Джон любил играть с самодельными ракетами и радио, что и сформировало его интерес к электротехнике.

Окончив Юстисскую среднюю школу, в 1949 году Шриффер поступает в Массачусетский технологический институт, намереваясь стать инженером-электриком. Через два года он избирает своей специальностью физику и в 1953 году получает степень бакалавра под руководством Джона К. Слэтера.

В 1954 г. он защищает в университете штата Иллинойс диссертацию, выполненную под руководством Джона Бардина, и получает степень магистра. Диссертация была посвящена исследованию электронной проводимости на поверхности полупроводника. По завершении работы над диссертацией он присоединяется к Бардину в исследовании явления сверхпроводимости и свойств вещества при температурах, близких к абсолютному нулю.

В 1956 г. Шриффер, Бардин и Купер разработали теорию сверхпроводимости кристаллических твёрдых тел, основанную на представлении о сверхтекучести куперовских пар электронов.

За вклад в теорию сверхпроводимости Шриффер в 1957 г. был удостоен докторской степени в Иллинойском университете.

В 1957—1958 гг. на правах постдокторанта Национального научного фонда ^{(Какой страны?)} Шриффер занимался исследованием сверхпроводимости в Бирмингемском университете (Англия) и в Институте Нильса Бора в Копенгагене (Дания).

В Копенгагене в 1960 г. он встретил Анне Грете Томсен. Через несколько месяцев они поженились. У них две дочери и сын.

В 1964 Шриффер публикует свою книгу о теории БКШ «Theory of Superconductivity».

В 1957—1960 гг. Шриффер преподавал физику в Чикагском университете, в 1959—1960 гг. в университете штата Иллинойс, в 1962 г. в Пенсильванском университете, в 1969—1975 гг. в Корнеллском университете и с 1975 г. — в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Он занимается также исследованием магнитных свойств материалов, свойств сплавов и поверхностных эффектов.

В 1972 г. Шрифферу, Куперу и Бардину была присуждена Нобелевская премия по физике «за созданную их совместными усилиями теорию сверхпроводимости, обычно называемую теорией БКШ».

9 ноября 2005 года был приговорен к двум годам тюремного заключения за неумышленное убийство (автокатастрофу по его вине).

Помимо Нобелевской премии Шриффер удостоен многочисленных наград, в том числе медали Джона Эрикссона Американского общества шведских инженеров (1976) .

Шриффер является почетным доктором пяти университетов, членом американской Национальной академии наук (1971), Американской академии наук и искусств, Американского философского общества и Датской королевской академии наук и искусств.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-53163.ln-ru Профиль Джона Роберта Шриффера] на официальном сайте РАН
• Храмов Ю. А. Шриффер Джон Роберт (Schrieffer John Robert) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 302. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
• [www.n-t.ru/nl/fz/schrieffer.htm Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия: Пер. с англ.- М.: Прогресс, 1992. Электронная версия: НиТ. Нобелевские лауреаты, 1998]
• [lenta.ru/news/2005/11/08/prison/ Лауреат Нобелевской премии попал в тюрьму]
• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1972 Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Шриффер, Джон Роберт

– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.