Штаг

Штаг (нидерл. stag, производно от stagen — «подпирать») — снасть стоячего такелажа, расположенная в диаметральной плоскости судна и поддерживающая мачту, стеньгу и другое рангоутное дерево спереди или раскрепляющая бушприт с форштевнем.

На больших парусниках штаги получают наименование соответственно своему расположению, например — фока-штаг, фор-стень-штаг, фор-брам-штаг.

Отдельно выделяются штаги, раскрепляющие рангоутное дерево на носу судна. К ним относятся ватер-штаг, держащий бушприт снизу, а также утлегарь-штаг (мартин-штаг) и бом-утлегарь-штаг, удерживающие утлегарь и бом-утлегарь соответственно и проходящие через мартин-гик.

Если штаг используется для постановки на нём паруса, то он называется соответственно наименованию паруса, например стаксель-штаг или кливер-штаг.

На яхтах самый нижний штаг называется основным, идущий с топа мачты — топштагом, расположенный между ними — промежуточным.

Штаг-карнак — снасть из стального троса, закреплённая между мачтами. На больших парусных судах на нём заводятся горденя для погрузки и выгрузки грузов.

Литература

• Штаг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Морской Словарь, М, Военное издательство МО СССР, 1959
• Морской Энциклопедический Словарь, Л-д, «Судостроение», 1991, ISBN 5-7355-0280-8

Отрывок, характеризующий Штаг

– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.