Штальберг, Гидеон
Поделись знанием:
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
| Гидеон Штальберг | |
| Gideon Ståhlberg | |
 В 1961 году | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Звание: | |
Андерс Гидеон Том Штальберг (правильнее Стольберг; швед. Gideon Ståhlberg; 26 января 1908, Сюрте близ Гётеборга — 26 мая 1967, Ленинград), шведский шахматный гроссмейстер (1950), международный арбитр (1951). Главный судья матчей на первенство мира (1957—1963). Шахматный литератор.
Биография
Выступал в соревнованиях с 1925 года. После Олимпиады 1939 года жил в Аргентине (до 1948 года). Участник соревнований на первенство мира; турниры претендентов: 1950 — 7-е; 1953 — 15-е; межзональные турниры: 1948 — 6-9-е; 1952 — 5-8-е; 1955 — 17-18-е места. В составе команды Швеции участник 13 Всемирных шахматных олимпиад (1928—1964). Многократный чемпион Швеции, победитель турниров северных стран.
Лучшие результаты в международных соревнованиях: Дьёр (1930) и Ниндорф (1934) — 1-е; Цюрих (1934) — 8-е; Эребру (1935; ничья против А. Алехина) — 3-е; Хельсинки (1935) — 1-е; Маргит (1936) — 3-е; Остенде и Дрезден (1936) — 3-4-е; Подебради (1936) — 4-5-е; Стокгольм (1936) — 2-е; Кемери—Рига (1939) — 2-3; Буэнос-Айрес (1939 и 1941) — 3-е и 1-2-е; Мар-дель-Плата (1941) — 1-е, (1942) — 2-3-е; (1943) — 2-е; 1947 — 2-е; Трнава (1949) — 1-e; Амстердам (1950) — 3-e; Лондон (1951) — 2-4-е; Будапешт (1952) — 3-5-е; Гётеборг (1957/1958) и Бевервейк (1956) — 1-e; Копенгаген (1960) — 3-е; Гавана (1964) — 6-7-е места.
Неоднократный участник соревнований в СССР: Москва (1935; ничьи против Э. Ласкера и Х. Р. Капабланки) — 16-17-е; Москва (1956; турнир памяти Алехина) — 9-10-е; Ереван (1965; турнир ЦШК) — 7-11-е места.
Матчи: Е. Боголюбовым — ½ : 3½ (1930); Р. Шпильманом — 1½ : 4½ (+1 −4 =1; 1930) и 5 : 3 (+3 −1 =4; 1933); А. Нимцовичем — 5 : 3 (+4 −2 =2; 1934); Р. Файном — 3 : 5 (+2 −4 = 2; 1937); П. Кересом — 4 : 4 (+2 −2 =4; 1938); С. Глигоричем — 5½ : 6½ (+1 −2 =9; 1949).
Несмотря на свою тяжёлую болезнь, прибыл в Ленинград для участия в турнире посвящённому 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. За день до начала турнира Штальбергу стало плохо и вскоре он умер. Его тело было кремировано 1 июля в Москве, и позднее захоронено на родине, в Сюрте[1].
Основные спортивные результаты
| Год | Город | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1930 | Дьёр | 1 | |||||
| 1934 | Ниндорф | 1 | |||||
| Цюрих | 5 | 4 | 6 | 8 из 15 | 8 | ||
| 1935 | Москва | II-й международный турнир | 5 | 8 | 6 | 8 из 19 | 16-17 |
| Эребру | 3 | ||||||
| 1936 | Маргит | 5½ из 9 | 3 | ||||
| Дрезден | 4 | 2 | 3 | 5½ из 9 | 3-4 | ||
| Остенде | 3-4 | ||||||
| Хельсинки | 5½ из 8 | 3 | |||||
| 1937 | Пярну | 3 | 1 | 3 | 4½ из 7 | 2-4 | |
| Стокгольм | 6½ из 9 | 2 | |||||
| 1939 | Кемери—Рига | 8 | 1 | 6 | 11 из 15 | 2-3 | |
| Буэнос-Айрес | 3 | ||||||
| 1941 | Мар-дель-Плата | 9 | 0 | 8 | 13 из 17 | 1 | |
| Буэнос-Айрес | 9 | 1 | 4 | 11 из 14 | 1-2 | ||
| 1942 | Мар-дель-Плата | 11 | 2 | 4 | 13 из 17 | 2-3 | |
| 1943 | Мар-дель-Плата | из 13 | 2 | ||||
| 1945 | Мар-дель-Плата | 10½ из 15 | 2-3 | ||||
| 1946 | Мар-дель-Плата | 9 | 1 | 8 | 13 из 18 | 2 | |
| 1947 | Мар-дель-Плата | 11 | 1 | 5 | 13½ из 17 | 2 | |
| 1948 | Мар-дель-Плата | 9 | 3 | 5 | 11½ из 17 | 2 | |
| Сальтшёбаден | Межзональный турнир | 4 | 2 | 13 | 10½ из 19 | 6-9 | |
| 1949 | Трнава | 1 | |||||
| 1950 | Будапешт | Турнир претендентов | 2 | 4 | 12 | 8 из 18 | 7 |
| Амстердам | 9 | 1 | 9 | 13½ из 19 | 3 | ||
| 1951 | Бирмингем | Мемориал Г. Стаунтона | 9½ из 15 | 2-4 | |||
| 1952 | Будапешт | Мемориал Г. Мароци | 7 | 2 | 8 | 11 из 17 | 3-5 |
| Сальтшёбаден/Стокгольм | Межзональный турнир | 8 | 3 | 9 | 12½ из 20 | 5-8 | |
| 1953 | Нойхаузен/Цюрих | Турнир претендентов | 3 | 15 | 10 | 8 из 28 | 15 |
| 1955 | Гётеборг | Межзональный турнир | 3 | 7 | 10 | 8 из 20 | 17-18 |
| 1956 | Бевервейк | 4 | 0 | 5 | 6½ из 9 | 1 | |
| Москва | Мемориал А. Алехина | 4 | 3 | 8 | 8 из 15 | 9-10 | |
| 1957/1958 | Гётеборг | 5 | 0 | 2 | 6 из 7 | 1 | |
| 1960 | Копенгаген | Мемориал А. Нимцовича | 7 | 1 | 5 | 9½ из 13 | 3 |
| 1964 | Гавана | Мемориал Х. Р. Капабланки | 7 | 2 | 12 | 13 из 21 | 6-7 |
Книги
- Schack och Schackmåstare, Stockh., 1937;
- El gambito de dama, B. Aires, 1942;
- Interzonala Schackturneringen Saltsjöbaden 1948, Stockh., 1949;
- Världsmastmatchen, Moskva, 1948, Helsingfors, 1956;
- Interzonala Schackturneringen Stockholm — Saltsjöbaden 1952, Stockh., 1953;
- Världmästarmatschen Moskva 1954, Stockh., 1954 (соавтор);
- Världsschackturneringen Göteborg 1955, Stockh., 1956;
- Chess and chessmasters, N. Y., 1955;
- Hur man Spelar Schack, Stockh., 1967.
Напишите отзыв о статье "Штальберг, Гидеон"
Литература
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 389—390. — 120 000 экз.
- Шахматы, Издание союза спортивных обществ и организаций и шахматной федерации Латвийской ССР, № 14, июль 1967, С. 24.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 501—502. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
Источники
- ↑ [www.skkamraterna.se/Artiklar/Stahlberg.htm Gideon Ståhlberg — Schackklubben Kamraterna, Göteborg]
Ссылки
- [www.chessdate.ru/?cd=date&id=607 Биографические сведения]
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=28685 Партии Гидеона Штальберга] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Gideon_Stahlberg Личная карточка Гидеона Штальберга] на сайте 365chess.com
- [www.olimpbase.org/players/3fxp17ti.html Личная карточка Гидеона Штальберга] на сайте OlimpBase.org
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Штальберг, Гидеон
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
