Штейн, Михаил Гиршевич
Поделись знанием:
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
| Михаил Григорьевич (Гиршевич) Штейн | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
24 сентября 2009 (76 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Известен как: |
исследователь генеалогии семьи Ульяновых и дворянского рода Лениных |
Михаи́л Григо́рьевич (Ги́ршевич)[1] Штейн (23 апреля 1933, Ленинград — 24 сентября 2009, Санкт-Петербург) — российский историк, профессор Петербургского института иудаики, доктор исторических наук.
Содержание
Биография
Родился в 1933 году в Ленинграде. Отец (Штейн Гирш Мордухович) отсидел 10 лет по «58-й статье» в Ивдель-лагере. После окончания срока в 1948 году Михаил вместе с матерью приехал в Ивдель к отцу.
В 1951 году после окончания школы поступал в Ленинградский театральный институт, но не прошёл по конкурсу[1].
В 1957 году закончил Ленинградский финансово-экономический институт.
Работал в НИИ «Ленстроймаш» Министерства дорожного и коммунального строительства. Затем с 1963 работал преподавателем экономики в Индустриальном техникуме Ленинграда. Работал учителем в 441-й средней школе Ленинграда[1].
С 2000 года — доцент, затем профессор Петербургского института иудаики
В 2007 году ослеп. Докторскую диссертацию по истории защищал уже слепым в феврале 2008 года. Тема диссертации — «Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России»[2]. Впервые научно обосновал происхождение псевдонима «Ленин». М. Г. Штейн высказывал претензии к автору двухтомной книги «Ленин» Арутюнову Акиму Арменаковичу, обвиняя его в плагиате.
Был женат.
Библиография
- Штейн М. Г. Ульяновы и Ленины. Тайны родословной и псевдонима. — СПб.: ВИРД, 1997. — ISBN 5895590128.
- Штейн М. Г. [books.google.co.il/books/about/Ульяновы_и_Ленины_сем.html?id=N5JIOGPcK1UC&redir_esc=y Ульяновы и Ленины: семейные тайны]. — СПб.: Нева, 2004. — ISBN 5765436080.
- Штейн М. Г. [www.rpw.ru/Lenin/2007/sbornik.pdf Родословная В. И. Ульянова (Н. Ленина)] // В. И. Ленин в современном мире : сборник. — СПб., 2007. — С. 40—42. — ISBN 5221000180.
М. Г. Штейн также публиковался в таких рецензируемых журналах, как «Вестник Санкт-Петербргского университета. Серия 2: История», «Исторический архив», «Клио» (Санкт-Петербург)[3], а также в журналах «Из глубины времён» и «Известия Русского генеалогического общества»[4].
Звания
Память
- Международная научная конференция «История еврейской диаспоры в Восточной Европе», посвящённая памяти Михаила Гиршевича Штейна[5]. [www.pijs.ru/d/68830/d/sbornik-208-itogovyy.pdf Сборник материалов конференции].
Напишите отзыв о статье "Штейн, Михаил Гиршевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Семён Лаевский. [www.jewish.ru/history/press/2009/02/news994271947.php А разве Ленин еврей?] (рус.). Еженедельник «Секрет» (27 февраля 2009). Проверено 14 декабря 2011. [www.webcitation.org/6ASr4jcTZ Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
- ↑ Штейн М. Г. [www.dissercat.com/content/dvoryanskie-rody-ulyanovykh-i-leninykh-v-istorii-rossii Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России] (рус.). Научная электронная библиотека диссертаций и авторефератов. Проверено 14 декабря 2011. [www.webcitation.org/6ASr5YwzM Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
- ↑ [elibrary.ru/author_items.asp?authorid=512114 Библиография Штейна Михаила Гиршевича] в Научной электронной библиотеке
- ↑ М. Г. Штейн. [www.petergen.com/rgo/izvestiargo_03.pdf О крестьянских предках В. И. Ульянова (Ленина)] // Известия русского генеалогического общества. — 1995. — Вып. 3. — С. 33—44.
- ↑ [pijs.ru/ Объявление о конференции] (рус.). Петербургский институт иудаики. Проверено 14 декабря 2011. [www.webcitation.org/6ASr677t7 Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
|
Это заготовка статьи об учёном-историке. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Штейн, Михаил Гиршевич
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
Категории:
- Родившиеся 23 апреля
- Родившиеся в 1933 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 24 сентября
- Умершие в 2009 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Доктора исторических наук
- Кандидаты экономических наук
- Учёные по алфавиту
- Экономисты по алфавиту
- Историки по алфавиту
- Выпускники Санкт-Петербургского университета экономики и финансов
- Генеалоги России
- Исследователи иудаики
