Штейн, Эммануил Алексеевич
Поделись знанием:
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
Эммануил (Эдуард) Алексеевич Штейн (1934, Белосток — 1999, Орандж) — писатель, знаток эмигрантской поэзии, автор антологий и справочников, собиратель книг.
Содержание
Биография
Вместе с родителями бежал в 1940 от гитлеровцев в Советский Союз, в 1961 вернулся в Варшаву, где преподавал в Варшавском университете русскую литературу. Был чемпионом ПНР по шахматам. Один год провёл в польской тюрьме за распространение альтернативной истории Катынского расстрела, некоторое время сидел в одной тюремной камере с Э. Кохом. В 1968 бежал на Запад. В США преподавал в Йельском университете, изучал и собирал русскую эмигрантскую поэзию, выпустил ряд библиографий, сборников поэзии и сотни статей в периодике.
Публикации
- Штейн Э. А. Поэзия русского рассеяния 1920 — 1977. Издательство: Ладья (США), 1978.[1][2]
- Штейн Э. А. Поэзия русского зарубежья в библиотеке Эммануила Штейна / под общ. ред. Ольги Штейн. – Orange : Antiquary, 2000. – 212 с. : 1 л. портр.
Напишите отзыв о статье "Штейн, Эммануил Алексеевич"
Литература
- Тартаковский А. Г., Эммонс Т., Будницкий О. В. Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках. Москва. РОССПЭН. 2003-...[3]
- Базанов П. Н. Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Выпуск (том) 201, 2013.[4]
Примечания
- ↑ В своей работе над книгой автор воспользовался собраниями поэзии Зарубежья следующих библиотек: Американского Конгресса, Нью-Йоркской публичной, Йельского и Иерусалимского университетов, Толстовского фонда в Мюнхене и в США, Римской имени Н. В. Гоголя и Парижской имени И. С. Тургенева, а также многими частными собраниями. Важным подспорьем была собственная библиотека, состоящая из полутысячи книг эмигрантских поэтов.
- ↑ [premiogogolitalia.org/ru/walks/GogolLibrary О Гоголевской Читальне В Риме В Свете Российских Архивов. Текст - Татьяна Мусатова]
- ↑ [www.tez-rus.net/ViewGood44359.html Штейн Эммануил Алексеевич]
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/izdatel-bibliofil-i-bibliograf-russkogo-zarubezhya-e-a-shteyn Издатель, библиофил и библиограф русского Зарубежья Э. А. Штейн - тема научной статьи по истории и историческим наукам, читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы...]
Ссылки
- [magazines.russ.ru/nj/2006/245/sh25.html «Иван Калита» Русского Зарубежья]
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Штейн, Эммануил Алексеевич
– К какому дому то? – спросил ямщик.– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
