Штемберг, Марк Израилевич
Поделись знанием:
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
(перенаправлено с «Штемберг»)
| Марк Штемберг | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
Марк Израилевич Штемберг (1927, Марганец — 14 апреля 2013, Кишинёв) — молдавский советский гинеколог и учёный-медик. Лауреат Государственной премии Молдавии.[1]
Биография
Марк Штемберг родился в Марганце Днепропетровской области, в семье медиков. Его отец, Израиль Исаакович Штемберг, был выпускником Одесского медицинского института, сестра — Днепропетровского медицинского института; мать была биохимиком.[2] В 1941 году его родители ушли на фронт — отец служил начальником передвижного военного госпиталя, а мать работала там же в лаборатории. Марк с сестрой, бабушкой и дедушкой по материнской линии были эвакуированы в Свердловск, где он окончил среднюю школу и поступил на металлургический факультет в Уральский политехнический институт, а впоследствии перевёлся в Свердловский медицинский институт, который окончил в 1949 году. Его отец, Израиль Исаакович, после войны работал начальником врачебно-санитарного управления железных дорог Уральского округа, а в 1950 году был направлен в Молдавию начальником железнодорожной больницы в Кишинёве.
С 1951 года — ординатор 4-й кишинёвской клинической больницы, с 1953 года — районный акушер-гинеколог в Страшенской районной больнице (в этот период защитил кандидатскую диссертацию по теме «Опыт организации акушерско-гинекологической службы в сельском районе»).[3] С 1958 года — на кафедре акушерства и гинекологии Кишинёвского медицинского института. Последние годы жизни работал на кафедре акушерства и гинекологии факультета усовершенствования врачей медицинского университета имени Н. Тестимициану в Кишинёве.[4] Ответственный секретарь журнала «Buletin de perinatologie». Автор научных трудов по эпидемиологии гинекологических заболеваний, предраковым заболеваниям наружных половых органов у женщин, научно-популярных книг по сексологии и книги воспоминаний.
Монографии и учебно-методические пособия
- Unele chestiuni privind organizarea asistenţei obstetricale-ginecologice la sate (După materialele din r-nul Străşeni al RSSM). Кишинёв: Госиздат Молдавии, 1958.
- Акушерско-гинекологическая помощь в Молдавии (с А. З. Кочергинским). Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1962.
- Ce trebuie să ştie femeia gravidă şi lehuza despre fisurile mamelonare şi mastită. Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1967.
- Bolile venerice şi prevenirea lor (с Л. Богачёвой). Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1968.
- Крауроз и лейкоплакия вульвы. Кишинёв: Штиинца, 1980.
- Гигиена брака (с Г. А. Паллади). Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1981 и 1987.
- Вопросы медицинской генетики: методические рекомендации. Кишинёв: Тимпул, 1986.
- Эпидемиологические аспекты гинекологических заболеваний в Молдавской ССР (с Г. А. Паллади и О. Г. Самойловой). Кишинёв: Штиинца, 1988.
- Откровенно об интимной жизни (с Г. А. Паллади и А. М. Ермичёвым). Кишинёв: Сигма, 1990.
- Новое в гинекологии, акушерстве и перинатологии. Под редакцией М. И. Штемберга. Кишинёв: Тимпул, 1990.
- Гармония интимных отношений (с Г. А. Паллади и В. М. Михлиным). Кишинёв: Тимпул, 1991.
- Endoscopia în ginecologie (с Г. Марку, Н. Корольковой и Г. Палади). Кишинёв, 1992.
- Inflamaţiile organelor genitale (с Г. Марку, Н. Корольковой и Г. Палади). Кишинёв, 1993.
- Методы диагностики и лечения в гинекологии (с Г. А. Палади, Н. М. Корольковой и М. В. Ротарь). Кишинёв: Центральная типография, 1993.
- Dereglările ciclului menstrual (учебное пособие; с Г. Палади, П. Рошкой и М. Ротару). Кишинёв: Colibris, 1994.
- Нарушения менструальной функции (с Г. Палади, П. Рошкой и М. Ротару). Кишинёв: Колибрис, 1994.
- Prevenirea sarcinii (с Е. Гладуном, В. Фрипту и М. Ротару). Кишинёв: Центральная типография, 1995.
- Предупреждение беременности. Кишинёв: Центральная типография, 1995.
- Минувших лет воспоминания: из истории акушерско-гинекологической службы в Республике Молдова. Кишинёв: Центральная типография, 1996 и 2005.
- Ginecologie neoperatorie (îndrumar; с Е. Гладуном, Н. Корольковой и В. Фрипту). Кишинёв: Центральная типография, 1996.
- Graviditatea ectopică (с Е. Градуном, Н, Корольковой, В. Чобану и А. Мишиной). Кишинёв, 1998.
- Maladii septicopurulente în obstetrică (с Е. Гладуном и В. Фрипту). Кишинёв: Центральная типография, 1998.
- Фетоплацентарный комплекс: перинатальные аспекты (с Е. Гладуном, В. Фрипту и П. Стратулатом). Кишинёв: Центральная типография, 2000.
- Obstetrică fiziologică (с Е. Гладуном, Н. Корольковой и В. Фрипту). Кишинёв: Центральная типография, 2001.
- Patologia sarcinii (с Е. Гладуном, Н. Корольковой и В. Фрипту). Кишинёв: Центральная типография, 2002.
- Учёные и врачи-евреи: яркий след в Молдове. Кишинёв: Центральная типография, 2006.
- Obstetrica practică (практическое акушерство; с Е. Гладуном, Н. Корольковой и В. Фрипту). Кишинёв: Центральная типография, 2006.
- Крауроз и лейкоплакия вульвы. Кишинёв: Центральная типография, 2007.
- O pleiadă de glorie: rectorii Universităţii de Stat de Medicină şi Farmacie «Nicolae Testemiţanu» (плеяда славы: ректоры Государственного медико-фармакологического университета). Кишинёв: Центральная типография, 2009.
Напишите отзыв о статье "Штемберг, Марк Израилевич"
Примечания
- ↑ [dorledor.info/article/памяти-марка-штемберга Памяти Марка Штемберга]
- ↑ [www.dorledor.info/node/7106 М. Веселовская «Персона: Доктор Штемберг»]
- ↑ [nm.md/daily/article/2006/06/16/0302.html Портрет в простых тонах]
- ↑ [usmf.md/index.php?page=catedra-obstetrica-si-ginecologie-2 Obstetrică și Ginecologie]
Отрывок, характеризующий Штемберг, Марк Израилевич
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
