Штрелец, Фриц

Фриц Штрелец
Принадлежность	ГДР
Род войск	ННА
Годы службы	1950—1983
Звание	генерал-полковник
Награды и премии	ГДР: Третий рейх: СССР: Других стран:
Связи	Хайнц Кесслер — непосредственный начальник в 1967—1979 годах
В отставке	31 декабря 1989 года

Фриц Штре́лец (нем. Fritz Streletz, 28 сентября 1926 года, Фридрихсгрец, район Оппельн) — военный деятель ГДР, в 1979—1989 годах начальник Главного штаба Национальной народной армии ГДР, генерал-полковник (1979).

Биография

Был вторым внебрачным сыном в крестьянской семье в верхнесилезском Фридрихсгретце, севернее Оппельна. После того как мать Штрелеца вышла замуж, новая семья во главе с отчимом перебралась в Эшенроде, местечко в 35-ти километрах северо-западнее Магдебурга. В десятилетнем возрасте Штрелец стал членом «Юнгфолька», детского аналога «Гитлерюгенда».

После окончания восьми классов народной школы с апреля 1941 по октябрь 1943 года Штрелец проходит обучение в расположенной в нижнебаварском Деггендорфе на Дунае школе по подготовке унтер-офицерского состава вермахта. Такие школы были открыты весной 1940 года для юношей 14-17 лет, которых готовили для службы в действующей армии на фронте в качестве унтер-офицеров.

В 1944—1945 годах он служил унтер-офицером сначала в 551-й народно-гренадёрской дивизии, а потом в 21-й пехотной дивизии. Воевал в Литве и Восточной Пруссии. В 1945—1948 годах находился в советском плену.

В 1948—1951 годах служил на офицерских должностях в восточногерманской народной полиции. Член СЕПГ с 1948 года. В 1951—1952 годах проходил обучение на учебных курсах для командиров полков в Советском Союзе. В 1952—1956 годах служил в Казарменной Народной полиции. С 1 марта 1956 года по 30 мая 1959 года полковник Штрелец занимал должность 1-го заместителя командующего 3-м Военным округом (Лейпциг). Одновременно с 1 сентября по 30 ноября 1957 года он исполнял обязанности командующего 3-м Военным округом. В 1959—1961 годах учился в Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил СССР.

После возвращения в ГДР с 1 августа 1961 года по 31 июля 1964 года Штрелец служил начальником штаба и заместителем командующего в 3-м Военном округе. В 1964—1979 годах занимал должность начальника Оперативного управления Главного штаба ННА. Одновременно, с 1971 по 1979 год он являлся секретарём Национального совета обороны ГДР. 1 октября 1979 года ему было присвоено звание генерал-полковник.

С 10 января 1979 года по 31 декабря 1989 года Штрелец служил заместителем Министра Национальной обороны ГДР, начальником Главного штаба ННА и заместителем Главнокомандующего Объединёнными силами стран-участниц организации Варшавского договора. В 1981—1989 годах он одновременно член ЦК СЕПГ. 31 декабря 1989 года был уволен из рядов ННА.

После воссоединения Германии земельный суд Берлина признал его причастным к убийствам и попыткам убийств мирных людей, бежавших из ГДР в ФРГ через Берлинскую стену, и приговорил к пяти с половиной годам тюремного заключения.

Воинские звания

• Генерал-майор — 1 марта 1964 года;
• Генерал-лейтенант — 7 октября 1969 года;
• Генерал-полковник — 1 октября 1979 года

Важнейшие награды

• Герой Труда ГДР
• Орден Карла Маркса
• Орден Заслуг перед Отечеством в бронзе, серебре и золоте
• Орден Шарнхорста (дважды)

Литература

• Roman Grafe: Deutsche Gerechtigkeit. Prozesse gegen DDR-Grenzschützen und ihre Befehlshaber. Siedler, München 2004.
• Klaus Froh, Rüdiger Wenzke: Die Generale und Admirale der NVA. Ein biographisches Handbuch. 4. Auflage. Ch. Links, Berlin 2000

Ссылки

• www.ddr-wissen.de/wiki/ddr.pl?Fritz_Streletz
• portal.d-nb.de/opac.htm?query=atr%3D123442362+OR+nid%3D123442362&method=simpleSearch

Отрывок, характеризующий Штрелец, Фриц

Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.