Штурм Грозного силами Временного совета

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Штурм Грозного силами Временного совета Чеченской Республики
Дата

26 ноября 1994 года

Место

Грозный, Чеченская республика

Итог

Победа войск ЧРИ

Противники
Россия Россия Чеченская Республика Ичкерия Чеченская Республика Ичкерия
Командующие
Умар Автурханов
Бислан Гантамиров
Руслан Лабазанов
Саид-Магомед Какиев
Михаил Колесников[1]
Геннадий Жуков[2]
Аслан Масхадов
Шамиль Басаев
Силы сторон
1200 человек, 40 танков[2], 10[3] БТР-80, 6 Су-27[4] Нет данных
Потери
500 убитых[5], 50[2]-200[4] взятых в плен,
20[4]-23 танков уничтожено[2], ок. 20 танков захвачено[4]
Нет данных

Ноябрьский штурм Грозного состоялся 26 ноября 1994 года в ходе конфликта в самопровозглашённой Чеченской Республике Ичкерии. Попытка российских специальных служб (спецслужб) и чеченской оппозиции взять город и свергнуть президента Джохара Дудаева окончилась провалом. В штурме принимали участие российские военнослужащие, завербованные Федеральной службой контрразведки. Неудачный штурм Грозного продемонстрировал активное участие российских властей во внутричеченском конфликте, в связи с чем Совет безопасности России уже через три дня принимает решение о начале силовых «мер по поддержанию конституционного порядка».





Предыстория

С 1991 года на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР существовало самопровозглашённое государство Чеченская Республика Ичкерия (ЧРИ), президентом которой стал бывший генерал советских ВВС Джохар Дудаев. В течение нескольких лет территория ЧРИ была практически неподконтрольна российским федеральным властям.

В середине 1993 года в ЧРИ произошёл серьёзный конфликт между Дудаевым и чеченским парламентом, завершившийся разгоном последнего и кровопролитием. В декабре появился Временный совет Чеченской Республики (глава — Умар Автурханов), который в июне 1994 года на съезде представителей чеченского народа был провозглашён высшим органом государственной власти в Чечне. На том же съезде было выдвинуто требование отставки Дудаева. Вслед за этим начались боевые действия между вооружёнными силами ЧРИ и подразделениями Временного совета.

Осенью 1994 года Российская Федерация начала оказывать чеченской оппозиции прямую военную помощь. В сентябре произошла первая поставка вооружения, в том числе десяти бронетранспортёров БТР-80 и шести боевых вертолётов Ми-24, пилотировавшихся российскими экипажами[6]. В течение сентября-октября 120 боевиков Временного совета прошли подготовку на полигоне «Прудбой» 8-го Волгоградского армейского корпуса.

15 октября 1994 года силы Временного совета вступили в Грозный, практически не встречая сопротивления, но затем отошли из города, будто бы получив некий приказ из Москвы[7].

Подготовка рейда

Выполняя директиву Генерального штаба, 1 ноября Северокавказский военный округ предоставил чеченской оппозиции 40 танков Т-72[6]. Танковые экипажи набирались офицерами Федеральной службы контрразведки в частях Московского военного округа. С добровольцами заключался контракт, по которому сразу же выплачивался 1 млн неденоминированных рублей (около 325$[8]). Кроме того, были установлены расценки за участие в боевых действиях, уничтоженную вражескую технику, за ранения (25 миллионов рублей за лёгкое, 50 миллионов за среднее, 75 миллионов за тяжёлое[9]). В случае гибели военнослужащего родственники должны были получить 150 млн рублей[1] (около 50 тыс. долл.[8]). Среди завербованных танкистов были и другие; бывшие военнослужащие, находящиеся в запасе, непосредственные участники вооружённых конфликтов ("горячих точек"), других регионов , завербованные представителями Министерства по делам национальностей в лице Котенкова. Данные представители Министерства решали организационные вопросы направления контрактников в Чечню, военная контрразведка искала добровольцев и назначала им "место встречи", а представители чеченской оппозиции, заключали контракты и платили деньги. По утверждению "добровольцев", контракты с ними заключали вполне "русские" люди, сотрудники Федеральных ведомств. Так же среди завербованных, были и участники октябрьских событий в Москве 1993 года . В частности, старший лейтенант Андрей Русаков в октябре 1993 года в телеэфире рассказывал о своём участии в обстреле Белого дома; в начале декабря 1994 года уже капитан Русаков вновь был показан по телевидению, находясь в чеченском плену[10][11]. Вопросами вербовки и переброски оружия занимались начальник Московского управления ФСК Евгений Савостьянов (как заместитель директора ФСК Сергея Степашина он курировал кавказское направление) и заместитель министра по делам национальностей Александр Котенков.

После получения бронетехники военный потенциал Временного совета значительно усилился. 17 ноября началась подготовка к новому штурму Грозного.

Штурм

Штурм начался утром 26 ноября 1994 года. В Грозный входили три колонны по трём направлениям. В составе колонн были танки Т-72 с российскими экипажами и грузовики с боевиками Временного совета, прикрытие с воздуха осуществляли вертолёты Ми-24 также с российскими экипажами. Различные источники противоречат друг другу в описании штурма; насколько можно судить, в первые часы операции наступавшие почти не встречали сопротивления, хотя есть информация о том, что вышедшая из Толстой-Юрта колонна попала под обстрел ещё на подходе к Грозному, в районе села Петропавловское[12].

Войдя в Грозный, российские танкисты останавливались на светофорах и иногда спрашивали у местного населения дорогу к Президентскому дворцу[1]. Без боя был занят телецентр, возле которого остались три танка. Остальные продолжали двигаться в направлении президентского дворца, однако, не доезжая до него, встретили серьёзное сопротивление. По данным Сергея Козлова (ветеран подразделений СпН ГРУ, участник Афганской войны, редактор отдела в журнале «Солдат Удачи»[13]), к дворцу сумел прорваться всего один танк, экипаж которого был эвакуирован подразделением специального назначения. Согласно Козлову, этот отряд спецназа (также сформированный из добровольцев в Московском военном округе) сделал несколько выстрелов по дворцу из реактивных огнемётов «Шмель», в результате чего внутри начался пожар[14].

Сообщалось, что Президентский дворец был захвачен боевиками участвовавшего в штурме на стороне оппозиции полевого командира Руслана Лабазанова[15][16].

Танкисты, занявшие позиции у телецентра, вскоре[когда?] подверглись атаке «абхазского батальона» Шамиля Басаева и сдались охранникам телецентра. К исходу дня 26 ноября силы Временного совета покинули Грозный. Несмотря на провал штурма, российские телеканалы вечером 26 ноября сообщали о взятии Грозного и о телевизионном выступлении Автурханова с объявлением о переходе власти в руки Временного совета[17].

Потери сторон

На следующий день после штурма начальник пресс-службы Дудаева Хасин Радуев сообщил многократно завышенные данные о потерях наступавших, а также о пленении 68 российских военнослужащих[10]. В реальности же в плен попал 21 танкист, что подтверждается составленными поимёнными списками. Дудаев пригрозил расстрелять пленных, если российская сторона откажется признать факт участия своих военнослужащих в конфликте[18].

Потери в ходе штурма с трудом поддаются оценке. Так, участник событий сообщает, что из 40 имевшихся у оппозиции танков из города вышли 18 машин[19]. По другим данным, в штурме были задействованы 35 танков Т-72, и лишь 4 из них сумели покинуть город[20]. Какая-то часть подбитых танков впоследствии была отремонтирована пленными танкистами и вошла в состав вооружённых сил ЧРИ.

Версии причин штурма

Некоторые очевидцы событий уверены, что провал штурма Грозного силами Временного совета был запланирован заранее, чтобы спровоцировать крупномасштабное вторжение российских войск в Чечню. Так считает, например, президент Чечни Рамзан Кадыров:[21]

В ноябре 1994 года в Грозный направили танковую колонну, посадив за рычаги вчерашних военнослужащих Кантемировской дивизии. Эта авантюра была предпринята за две недели до начала широкомасштабной войны, чтобы оказать морально-психологическое воздействие на население страны, убедить россиян в необходимости военных действий и их оправданности. Павел Грачев как опытный военачальник не мог не знать, что в центре города без сопровождения пехоты танковая колонна будет расстреляна. Так и произошло. Танки горели, гибли военнослужащие, часть из них оказалась в плену, кадры телевизионных съемок демонстрировали днем и ночью. Такого нельзя было простить. В этом-то и был весь замысел.

Версии российской стороны

Впоследствии руководители других силовых ведомств будут утверждать, что были против проведения данной операции. Анатолий Куликов, в то время командующий внутренними войсками:[22]

По правде сказать, когда я впервые услышал о так называемых «добровольцах», я полагал, что ФСБ рассчитывает привлечь к своей операции действительно опытных людей. Другой вопрос, как это «наёмничество» выглядит с моральной точки зрения, но представлялось, что будут приглашены умелые, тертые разными войнами мужики, для которых военное ремесло является смыслом жизни, а бой — естественной средой обитания. Но идея Савостьянова для наших просторов казалась слишком экзотичной и напоминала имитацию голливудского сценария, в котором горстка героев из спецслужбы с помощью честных и простодушных аборигенов бросает вызов восточному деспоту. Можно было и вовсе забыть об этих прожектах Савостьянова, если бы 22 ноября мне в Москву из Моздока ни позвонил Анатолий Романов (в то время был замом Куликова, — прим.). По всему чувствовалось, что он едва сохранял самообладание: «Вы знаете, товарищ командующий, сюда прислали каких-то пацанов. Никому они не нужны, все брошены…»

Я не сразу сообразил, в чём дело. Переспрашиваю: «Какие пацаны, Анатолий?» Отвечает: «Самые настоящие… Сержанты срочной службы из Кантемировской и Таманской дивизий. Вроде как в помощь оппозиции. Но ими в Моздоке никто не занимается и никто не знает, что с ними делать. Обыкновенные мальчишки: почти всем пришел срок увольняться в запас…»

Скептически смотрел на планируемую операцию и министр обороны Павел Грачев:[23]

Я только догадывался, что ведется подготовка какой-то силовой акции. Под крылом ФСБ. Потом от нашего министерства потребовали представителя в координационный орган. Им стал начальник Генштаба Михаил Иванович Колесников. От нас, военных, потребовали немного техники и добровольцев для оказания помощи пограничникам и ФСБ. Я категорически запретил Колесникову привлекать к операции солдат срочной службы. Но они и не понадобились. Многие офицеры, прапорщики Таманской, Кантемировской дивизий согласились участвовать в операции: ведь им платили деньги… Операция готовилась тайно. О её начале я, например, узнал тогда, когда был в командировке во Владивостоке. Было это в ноябре 94-го. Мне позвонил Колесников и доложил: смешанный танковый батальон колонной вошел в Грозный. Ничего себе! Сразу спрашиваю: есть ли потери? Никаких потерь, отвечает, никакой стрельбы, чеченцы приветствуют военных. Беслан Гантамиров, мэр Грозного, с нами, Доку Завгаев тут же. Все отлично. Я перекрестился.

Последствия

Сразу после штурма министр обороны России Павел Грачёв дал свою оценку произошедшего, фактически приравняв пленных российских военнослужащих к наёмникам:[18]

Ну, знаете, я как-то не очень интересуюсь этим вопросом, так как [российские] вооружённые силы, в принципе, не участвуют там. …Хотя я смотрю телевидение, и, вроде, пленные там захвачены и ещё кто-то. Я, единственное, знаю, что с каждой стороны — и на стороне Дудаева, и на стороне оппозиции — воюют большое количество наёмников.

…Если бы воевала российская армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы.

В последующие две недели 20 пленных российских военнослужащих были освобождены, а один остался в плену; впрочем, существует версия, что пленных было около 30, и по каким-то причинам не все из них вернулись из плена.

Генерал Борис Поляков, командующий 4-й гвардейской Кантемировской танковой дивизией (в которой проводился набор танкистов для участия в операции) подал рапорт об отставке[24].

После провала попытки свержения Джохара Дудаева силами чеченской оппозиции правительство России приняло решение о вводе в Чечню регулярной армии. Вспоминает Павел Грачев:[23]

В конце ноября состоялось памятное заседание совета, где были поставлены все точки. Президентом? Увы. Доклад о текущем моменте делал министр по национальным вопросам — Егоров Николай Дмитриевич. Он говорил, что в Чечне все нормально: «в результате работы с населением» мы достигли прогресса — 70 процентов чеченцев ждут, когда войдут российские войска. Остальные 30 в основном нейтральны. Сопротивление окажут только отщепенцы…. Мне кажется, что он хотел как-то замазать, что ли, горький осадок от первого поражения. Отвлечь внимание, списать гибель батальона на дикую случайность. А может, и увести кого-то от ответственности за провал ноябрьской операции…

30 ноября президент Борис Ельцин подписал секретный Указ № 2137с «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики». С 1 декабря боевая авиация начала нанесение ударов по территории Чечни (в частности, на аэродромах был уничтожен весь авиапарк военно-воздушных сил ЧРИ), при этом штабы ВВС и ПВО России отказались подтвердить факты налётов[6], и бомбардировки осуществлялись «неизвестными» самолётами. 6 декабря министр обороны России Павел Грачёв и министр внутренних дел Виктор Ерин встретились с президентом непризнанной республики Джохаром Дудаевым в станице Орджоникидзевская (Ингушетия)[6]. 11 декабря начался ввод в Чечню федеральных сил. Началась Первая чеченская война.

См. также

Напишите отзыв о статье "Штурм Грозного силами Временного совета"

Ссылки

  • [www.utro.ru/articles/2004/11/26/378864.shtml Олег Петровский. Десять лет позорному штурму Грозного] — интервью с участником событий
  • [www.svobodanews.ru/content/article/1913853.html Захлебнувшийся штурм Грозного] // svobodanews.ru

Примечания

  1. 1 2 3 [www.polit.ru/analytics/2004/11/29/chech.html Александр Черкасов. «Парад планет». Ноябрьский штурм Грозного: подготовка и осуществление] // polit.ru
  2. 1 2 3 4 [chechnya.genstab.ru/chr_94_01.htm Война в Чечне — Хроника войны]
  3. [www.utro.ru/articles/2004/11/26/378864.shtml Десять лет позорному штурму Грозного]
  4. 1 2 3 4 [2001.novayagazeta.ru/nomer/2001/61n/n61n-s01.shtml Спецслужбы разжигают войну в Чечне]
  5. Николай Гродненский. Первая чеченская. — Минск: ФУАинформ, 2007. — С. 282.
  6. 1 2 3 4 [e-lib.info/book.php?id=1121022261&p=37 Орлов О. П. Россия — Чечня: цепь ошибок и преступлений]
  7. Николай Гродненский. Первая чеченская. — Минск: ФУАинформ, 2007. — С. 277.
  8. 1 2 [www.cbr.ru/currency_base/daily.aspx?C_month=11&C_year=1994&date_req=02.11.1994 Курс доллара США на 2.11.1994]
  9. [svpressa.ru/society/article/19145/ Новый год в Грозном-1994: броня горела, как дрова]
  10. 1 2 [www.polit.ru/analytics/2004/12/01/chech.html Александр Черкасов. Параллельный миры]
  11. [old.flb.ru/files_full.phtml?id=1261 404]
  12. Николай Гродненский. Указ. соч., с. 280.
  13. [www.agentura.ru/dossier/russia/people/kozlov/ Козлов Сергей Владиславович]
  14. Сергей Козлов и др. Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. — М.: SPSL, Русская панорама, 2002. — С. 328.
  15. Руслан Исаев. [www.watchdog.cz/?show=000000-000005-000004-000075&lang=2 Русско-чеченской войне 10 лет] (26 ноября 2004). Проверено 21 декабря 2009. [www.webcitation.org/66Di48gD8 Архивировано из первоисточника 17 марта 2012].
  16. Илья Максаков. [www.ng.ru/events/1999-11-26/1_lessons.html Уроки Чечни] (26 ноября 1999). Проверено 21 декабря 2009. [www.webcitation.org/66Di4ywpH Архивировано из первоисточника 17 марта 2012].
  17. [www.polit.ru/analytics/2004/12/01/chech.html Александр Черкасов. Параллельные миры] // polit.ru
  18. 1 2 [www.polit.ru/analytics/2004/12/03/chech.html Александр Черкасов. Преданные]
  19. [www.utro.ru/articles/2004/11/26/378864.shtml Олег Петровский. Десять лет позорному штурму Грозного] // Утро.ру
  20. Владислав Белогруд. Танки в боях за Грозный. Часть 1. — Фронтовая иллюстрация, № 9, 2007. — С. 4.
  21. [www.interfax-russia.ru/South/main.asp?id=61906 Кадыров считает войну в Чечне следствием действий Запада] // «Интерфакс»
  22. Анатолий Куликов.[1993.sovnarkom.ru/KNIGI/KULIKOV/KASK-6.htm «Тяжелые звезды», гл. 6: «Мятежная территория»]>
  23. 1 2 [www.trud.ru/article/15-03-2001/21092_pavel_grachev_menja_naznachili_otvetstvennym_za_vo.html Павел Грачев: «Меня назначили ответственным за войну» Газета «Труд» 15.03.2001]
  24. [www.polit.ru/analytics/2004/12/07/chech.html Александр Черкасов. Теория заговора]

Отрывок, характеризующий Штурм Грозного силами Временного совета

В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.