Штурм Сапун-Горы (диорама)

Диорама «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 г.»
Дата основания	1959
Местонахождение	Севастополь, Сапун-гора

К:Музеи, основанные в 1959 году

Диорама Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года — это одно из крупнейших произведений современной батальной живописи. Памятник подвигу советских воинов, освободивших Севастополь от гитлеровских захватчиков. Замечательный художественный памятник героическим событиям Великой Отечественной войны. Открытие диорамы состоялось 4 ноября 1959 года.

В шести километрах к востоку от Севастополя, на вершине Сапун-горы, рядом с величественным памятником Славы возвышается строгое полукруглое здание. На втором этаже здания размещена самая большая в мире диорама — «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года». На первом этаже — экспозиционные залы, экспонаты которых повествуют об обороне города в 1941—1942 гг. и освобождении его в мае 1944 года. Перед зданием экспонируются образцы военной техники и вооружения периода Великой Отечественной войны. Живописное полотно — основной элемент диорамы — расположено полукругом впереди смотровой площадки. Между живописным полотном и смотровой площадкой установлен предметный план, составляющий с живописным полотном как бы одно целое. Это создает иллюзию глубины пространства, усиливает ощущение реальности, достоверности изображенных событий.

В диораме «Штурм Сапун-горы» впервые в изобразительном искусстве фигуры людей на переднем плане живописного полотна написаны в их естественных размерах. А предметы натурного плана — это остатки подлинных оборонительных сооружений, оружие и снаряжение противника. Впервые стройная композиция одной картины охватывает оперативный масштаб совместных действий наступающих советских армий, авиации и флота.

Длина живописного полотна 25,5 м, высота 5,5 м, площадь предметного (натурного) плана 83 м².

На диораме изображен кульминационный момент штурма Сапун-горы войсками 51-й и Приморской армий, отображен массовый героизм советских воинов-освободителей Севастополя. Герои живописного полотна диорамы, изображенные на переднем плане, — реальные люди, некоторые из них имеют полное портретное сходство. На предметном плане — оружие и предметы боевого снаряжения врага, обломки железобетонных оборонительных сооружений, собранные на местах боев за Севастополь.

Исторические события

Освобождение Крыма началось 8 апреля 1944 года. Советские войска прорвали линию фронта в северной его части и на Керченском полуострове. Несмотря на отчаянное сопротивление врага, кольцо окружения неумолимо сжималось. 16 апреля советские войска вышли к основному оборонительному рубежу противника в районе Севастополя.

На подступах к городу враг создал мощную, глубоко эшелонированную оборону, в которой ключевую позицию занимала Сапун-гора. На её крутых восточных склонах с отвесными скалами гитлеровцы оборудовали от 3 до 4 линий траншей, построили доты и дзоты, железобетонные укрытия и блиндажи, установили проволочные заграждения, а долину у подножия горы превратили в минное поле. Гитлеровское командование требовало удержать Севастополь любой ценой.

Перед советскими войсками стояла ответственная задача: изучить оборону противника, измотать и обескровить врага, а затем решительным штурмом освободить город. Важная роль при этом отводилась артиллерии и авиации, которым предстояло не допустить переброски немецких войск по морским коммуникациям.

7 мая 1944 года в 10 часов 30 минут советские войска перешли в наступление на участке Сапун-гора — Карань. По всему фронту завязались кровопролитные бои. Особенно ожесточенными они были в районе Сапун-горы, где часами длился бой за каждую траншею. Тысячи бойцов и командиров проявили в этот день невиданный героизм. И хотя враг яростно сопротивлялся, на отдельных участках по несколько раз переходил в контратаку, ничто уже не могло остановить мощного натиска советских войск. В 19 часов 30 минут первыми вышли на гребень Сапун-горы воины 77-й и 32-й гвардейской стрелковых дивизий.

К исходу дня 9 мая был полностью освобожден Севастополь. 12 мая в районе мыса Херсонес капитулировали остатки немецко-фашистской группировки. Крымская операция закончилась блестящей победой советских войск.

Создание

В 1956—1957 годах заслуженный деятель искусств РСФСР, позже народный художник СССР П. Т. Мальцев написал картину «Штурм Сапун-горы», получившую высокую оценку на Всесоюзной художественной выставке в честь 40-летия Советских Вооруженных Сил. Это произведение позже послужило основой для создания нынешней диорамы — «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года».

Её авторы — художники студии имени М. Б. Грекова П. Т. Мальцев, Г. И. Марченко и Н. С. Присекин. Военным консультантом был Герой Советского Союза капитан первого ранга в отставке Г. В. Терновский. В течение семи месяцев они работали над живописным полотном (5,5 м × 25,5 м) и предметным планом площадью 83 м². На живописном полотне и натурном плане писались фигуры людей и размещались предметы в натуральную величину, и это, в сочетании с большим мастерством художников, давало полное представление об изображаемых событиях. Выразительность восприятия усиливало удачное цветовое решение. Вся местность залита солнцем, но лучи его проникают сквозь пелену дыма, пыли и гари. Стройная, энергичная, насыщенная динамикой композиция картины передает сокрушительную стремительность наступающих и их сплоченность, охватывает масштаб совместных действий советских армий, авиации и флота.

В августе 1959 года обе части батального произведения из Москвы доставили в Севастополь и разместили в специально построенном полукруглом здании.

Здание диорамы находится в западной части мемориального комплекса «Сапун-гора»; построено по проекту архитектора В. П. Петропавловского на направлении главного удара войск 4-го Украинского фронта, освобождавших Севастополь, и образует с памятником Славы воинам-освободителям и Вечным огнём, мемориальными стенами, обрамляющими с трёх сторон площадку вокруг памятника, единый архитектурный ансамбль.

Торжественное открытие диорамы состоялось 4 ноября 1959 года. С того момента и до конца 80-х годов её посетило пятнадцать миллионов человек. В 1999 году был зарегистрирован 24-миллионный посетитель — московская школьница Надя Скопинцева.

4 ноября 2009 г. в Севастопольской дирекции УГППС «Укрпочта» в честь 50-летия открытия Диорамы «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 г.» было проведено спецгашение. К этому событию изготовлены художественный маркированный конверт и специальный штемпель, посвященные памятной дате.

Композиция

Войдя на смотровую площадку, зритель переносится в 7 мая 1944 года. Перед зрителем открывается панорама местности от высоты Сахарная головка до Балаклавы. По замыслу художников, зритель находится на склоне Сапун-горы.

Вторая половина дня 7 мая 1944 года. В едином порыве штурмуют вражеские укрепления пехотинцы, саперы, танкисты, артиллеристы. В воздухе завязался бой истребителей. На море, в районе Балаклавы, советские катера, поддерживаемые морской авиацией, уничтожают корабли противника.

Штурм Сапун-горы продолжается уже более семи часов. Вершина близка, но самые трудные шаги к ней — последние. Бой идет за каждую траншею, за каждый выступ скалы. На переднем плане картины — штурмовые группы 11-го гвардейского и 63-го стрелковых корпусов, преодолевающие последние укрепления врага перед гребнем Сапун-горы.

Жанровые сцены

Один за другим предстают перед зрителем бессмертные подвиги освободителей Севастополя. Слева, с пистолетом в вытянутой руке изображен комсорг батальона Виталий Комиссаров. Несмотря на ранение, он сменил убитого в бою командира роты и поднял бойцов на штурм фашистской батареи.

Правее, у станкового пулемета,— отважный воин Кузьма Москаленко. В тот день Москаленко подавил огонь четырех вражеских пулеметов и одним из первых вышел на гребень Сапун-горы. Перед ним в воронке от разорвавшегося снаряда занял позицию снайпер старшина Николай Морятов. Свыше двух десятков гитлеровцев сразил он во время штурма.

В боях за Севастополь принимали активное участие и отважные советские женщины — медсестры, связистки, санитарки. На картине в морской форме изображена санинструктор Евгения Дерюгина —— бывшая студентка судостроительного техникума. В период с 3 по 7 мая Женя вынесла с поля боя 80 раненых бойцов. Она погибла от пули фашистского снайпера.

На полотне диорамы изображен узбек Дадаш Бабажанов, который дает клятву своему умирающему товарищу, моряку Семену Машкевичу, что отомстит врагу за его смерть. И слово он сдержал: в боях за Севастополь Бабажанов лично уничтожил 17 гитлеровцев.

В центре картины — группа бойцов на полуразрушенном вражеском доте. Впереди, высоко подняв над головой автомат, ведет за собой воинов лейтенант Михаил Головня. Путь к вершине расчищает метким пулеметным огнём прославленный разведчик старший сержант Николай Гунько.

Правее, на переднем плане живописного полотна, запечатлен бессмертный подвиг сапера Федора Скорятина, ценой своей жизни проложившего последний проход к вражескому блиндажу. Сюда устремились бойцы во главе с лейтенантом Сахаровым. Он увлечен боем и не видит, как вражеский автоматчик целится в него из-за укрытия. Гвардии рядовой Ашот Маркарян закрывает собой командира и погибает.

Рядом бросает гранату во вражеский блиндаж рядовой Илья Поликахин. Он тяжело ранен в голову, однако продолжал сражаться и одним из первых прорвался к гребню Сапун-горы. С группой разведчиков И. Поликахин участвовал также в уличных боях, вместе с Н. Гунько и М. Головней водрузил красный флаг на здании севастопольской метеостанции.

Впереди атакующих идут знаменосцы. Падает смертельно раненый парторг роты Евгений Смелович, но знамя подхватывает рядовой Иван Яцуненко и поднимается с ним на гребень Сапун-горы. Почти одновременно водрузили алые полотнища на покоренной высоте рядовые В. Евглевский, В. Дробязко, сержанты А. Курбанов, Н. Соснин, А. Тимофеев и другие воины.

В глубине картины, справа, где действуют советские огнемётчики, лейтенант Михаил Дзигунский закрывает своим телом амбразуру вражеского дота. Последний опорный пункт взят. Одно за другим выходят на вершину горы подразделения капитана Н. Жилова, старшего лейтенанта П. Калиниченко, гвардии лейтенанта А. Заболотского, младшего лейтенанта В. Громакова и другие.

С пистолетом в руке изображен старший лейтенант Василий Жуков — он поднимает бойцов своей роты навстречу контратакующему противнику. Отважный командир погиб в одной из рукопашных схваток на подступах к Севастополю.

Предметный план

Общее впечатление картины боя усиливает предметный план, заполняющий восьмиметровое расстояние от смотровой площадки до живописного полотна. Здесь воспроизведен подлинный рельеф местности, изрытой снарядами и бомбовыми воронками, сооружены в натуральную величину вражеские блиндажи, траншеи, лежит настоящее трофейное оружие, осколки, гильзы. На двух вмонтированных живописных вставках изображены сержант Сергей Елагин (он берет в плен немецкого солдата) и старшина Николай Супрягин, который в рукопашной схватке вынуждает гитлеровца сложить оружие.

Литература

• Терновский Г. В. [razym.ru/main/115506-gvternovskiy-dorama-shturm-sapun-gori-7-travnya-1944-roku.html Діорама «Штурм Сапун-гори» 7 травня 1944 року]. — К.: Державне видавнитство образотворчого мистетства і музичної літератури УРСР, 1961.
• Диорама «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года» / Художник В. В. Лисовский. — Киев: Мистецтво, 1978. — 8 с. — 500 000 экз.

Ссылки

• [www.sev-museum-panorama.com/ru/diorama.html Национальный музей героической обороны и освобождения Севастополя]
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Штурм Сапун-Горы (диорама)
• [krymology.info/index.php?title=Диорама_«Штурм_Сапун-горы» Диорама «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года»]

Отрывок, характеризующий Штурм Сапун-Горы (диорама)

– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.