Штыки (мемориал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Мемориальный комплекс «Штыки» — памятник Защитникам Москвы, братская могила и архитектурный комплекс, расположенный на 40-м[1][2] километре Ленинградского шоссе, у второго въезда в город Зеленоград (поворот налево, на Панфиловский проспект) и проезда к посёлку Менделеево и селу Льялово (поворот направо, на Льяловское шоссе). Своё название комплекс получил из-за центрального обелиска, представляющего стилизованное изображение трёх штыков.

Первые захоронения в братской могиле прошли ещё зимой 1941-1942 годов, тогда в могиле захоронили воинов, найденных на месте боев за деревню Матушкино; впоследствии в 1960-х годах в могиле захоронили останки погибших солдат, обнаруженные во время строительства Зеленограда. Предположительно в данном месте покоится более 760 человек. Сам комплекс был открыт 24 июня 1974 года (архитекторы Покровский И., Свердловский Ю., скульпторы Штейман-Деревянко Е. и Штейман А.). Имеет статус объекта культурного наследия регионального значения[3].





Составные части

  • Курган с братской могилой (Холм Славы); высота 27 м — иногда его ошибочно называют Курганом Славы.
  • Обелиск «Штыки» — 3 стилизованных штыка (символизируют стрелковые, танковые и кавалерийские части); высота 42 м (от вершины кургана).
  • Барельеф-триптих на лицевой, юго-западной стороне кургана:
  1. воин в каске;
  2. лавровая ветвь;
  3. надпись «1941 г. Здесь защитники Москвы, погибшие в бою за Родину, остались навеки бессмертны».
  • У подножия барельефа — бронзовая чаша: на внутренней стороне орнамент «дубовая ветвь» (символ вечной жизни), на внешней — надпись: «Никогда Родина-мать не забудет своих сыновей».

Связь с Могилой Неизвестного солдата у Кремлёвской стены

Именно из братской могилы будущего комплекса 3 декабря 1966 года в ознаменовании 25-летней годовщины разгрома гитлеровских войск под Москвой был взят прах Неизвестного солдата и перезахоронен в Александровском саду у стен Кремля.

Связь с белорусским Курганом Славы

Иногда комплекс путают с похожим на него мемориальным комплексом «Курган Славы» (около Минска):

  • зеленоградский имеет 3 «штыка», белорусский 4 «штыка», окружённых бронзовым барельефом
  • зеленоградский курган имеет название «Холм Славы», белорусский — «Курган Славы».

Культурное влияние

Напишите отзыв о статье "Штыки (мемориал)"

Примечания

  1. [www.zelenograd.ru/news/8487/ Временную альтернативу развязке на въезде возле «Штыков» рассматривают в Зеленограде] // Zelenograd.ru. 24 января 2013 года
  2. В различных источниках может фигурировать 40-й (более современные) или 41-й километр. Разногласие источников возникло вследствие коррекции разбивки километража автодороги М10 в 1990-е годы.
  3. [dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/7478/ Памятник защитникам Москвы, 1974 г., арх. Покровский И.А., Свердловский Ю.А., скульп.Штейман А.Г., Штейман-Деревянко Е.А., бетон, гранит, бронза]. dkn.mos.ru. Проверено 1 июня 2015.

Ссылки

  • [gnn.gornet.ru/memorials/ Памятники Великой Отечественной войны 1941—1945 годов на территории Зеленограда].

Координаты: 56°00′53″ с. ш. 37°12′30″ в. д. / 56.01472° с. ш. 37.208472° в. д. / 56.01472; 37.208472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.01472&mlon=37.208472&zoom=15 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Штыки (мемориал)

– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее: