Штястны, Мариан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Штястны.

Спортивные награды
Хоккей с шайбой
Чемпионаты мира по хоккею с шайбой
Серебро ФРГ 1975
Золото Польша 1976
Золото Австрия 1977
Серебро Чехословакия 1978
Серебро СССР 1979

Мариан Штястны (словацк. Marián Šťastný, 8 января 1953, Братислава, Чехословакия) — бывший чехословацкий хоккеист, проведший пять сезонов в НХЛ в 1981—1986 годах. Двукратный чемпион мира и Европы в составе сборной Чехословакии (1976, 1977), финалист Кубка Канады 1976 года, участник Олимпиады 1980 года в Лейк-Плэсиде. Чемпион Чехословакии сезона 1978/79 в составе братиславского «Слована».

В 1981 году присоединился к своим младшим братьям Петеру и Антону в команде «Квебек Нордикс», отыграв с ними четыре сезона. Таким образом они стали первым трио братьев в НХЛ со времён братьев Бентли (Дуг, Макс и Рег играли вместе за «Чикаго Блэкхокс» в сезоне 1942/43). Последний сезон в НХЛ (1985/86) Мариан провёл в команде «Торонто Мейпл Лифс», а закончил карьеру в клубе «Сьерр» (Швейцария). Участник матча всех звёзд НХЛ 1983 года.

На данный момент является владельцем гольф-клуба и отеля на южном берегу Квебека.

Напишите отзыв о статье "Штястны, Мариан"



Ссылки

  • [www.hockeydb.com/ihdb/stats/pdisplay.php3?pid=5155 Статистика на сайте Internet hockey database]  (англ.)
  • [www.eurohockey.net/players/show_player.cgi?serial=59255 Статистика на сайте www.eurohockey.net]  (англ.)


Это заготовка статьи о хоккеисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её.
</tr>

Отрывок, характеризующий Штястны, Мариан

Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.