Шуберт, Юлиус (издатель)

Юлиус Фердинанд Георг Шуберт (нем. Julius Ferdinand Georg Schuberth; 14 июля 1804, Магдебург — 9 июня 1875, Лейпциг) — немецкий музыкальный издатель и критик. Представитель разветвлённой музыкальной семьи, старший сын Готлоба Шуберта, брат Карла и Людвига Шубертов.

Учился музыке у своего отца, по окончании школы в 1819 г. поступил учеником в книжно-музыкальный магазин Вильгельма фон Генрихсхофена. В 1826 г. начал работать в книготорговой и издательской фирме Юлиуса Любберса в Гамбурге, с 1829 г. её партнёр (издательство Lübbers & Schuberth, с 1839 г. Schuberth & Niemeyer). В 1832 г. открыл отделение фирмы в Лейпциге (позднее перевёл туда штаб-квартиру компании), в 1850 г. в Нью-Йорке. Издавал также ряд музыкальных периодических изданий.

Выступал как корреспондент немецких музыкальных газет. Составил несколько музыкальных справочников, в том числе Словарь иностранных музыкальных терминов (нем. Musikalisches Fremdwörterbuch; 1840, ряд переизданий) и «Музыкальный катехизис для певцов» (нем. Musikalischer Katechismus für Sänger; 1865), опубликовал очерк о своём брате «Карл Шуберт в Петербурге» (нем. Karl Schuberth in Petersburg, eine Lebensskizze; 1847) и биографию Франца Листа (1870). Помимо этого, Шуберту принадлежат путеводители по США и Гамбургу.

Ссылки

• [www.uni-magdeburg.de/mbl/Biografien/1505.htm Guido Heinrich. Schuberth, Julius Ferdinand Georg] // Magdeburger Biographisches Lexikon  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шуберт, Юлиус (издатель)

В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.