Шуваев, Дмитрий Савельевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дмитрий Савельевич Шуваев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Военный министр
Российской империи
15 марта 1916 — 3 января 1917
Глава правительства: Борис Владимирович Штюрмер;
Александр Фёдорович Трепов;
Николай Дмитриевич Голицын
Монарх: Николай II
Предшественник: Алексей Андреевич Поливанов
Преемник: Михаил Алексеевич Беляев
 
Вероисповедание: православие
Рождение: 12 (24) октября 1854(1854-10-24)
Уфа, Оренбургская губерния, Российская империя[1]
Смерть: 19 декабря 1937(1937-12-19) (83 года)
Липецк, Воронежская область, РСФСР, СССР[2]
Супруга: Елизавета Петровна
Дети: Александр
Образование: 3-е Александровское военное училище;
Николаевская академия Генерального штаба
 
Военная служба
Годы службы: 1872—1929
Принадлежность: Российская империя Российская империя; СССР СССР
Род войск: армия
Звание: генерал от инфантерии
Командовал: дивизией, корпусом, армией
Сражения: Первая мировая война;
Гражданская война в России
 
Награды:

Дми́трий Саве́льевич Шува́ев (12 [24] октября 1854, Уфа[1] — 19 декабря 1937, Липецк[2]) — русский военачальник, генерал от инфантерии. Военный министр Российской империи во время Первой мировой войны.





Биография

Из потомственных почётных граждан Оренбурга. Окончил Оренбургскую Неплюевскую военную гимназию. В 1872 году окончил 3-е Александровское военное училище. Служил во 2-й Туркестанской батарее; участвовал в кампаниях 1873—1875 годов в Средней Азии.

В 1878 году окончил академию Генерального штаба по 2-му разряду. С 1878 г. — в штабе Оренбургского военного округа. С 1879 г. — преподаватель, с 11 февраля 1885 г. — начальник Новочеркасского казачьего юнкерского училища. С 23 мая 1899 г. — начальник Киевского военного училища.

С 10 января 1905 — командующий (с 6 декабря 1906 г. — начальник) 5-й пехотной дивизией, с 24 мая 1908 г. — командир 2-го Кавказского армейского корпуса.

C 8 августа 1909 по апрель 1914 г. — начальник Главного интендантского управления Военного министерства. Будучи лично честным и неподкупным человеком, практически искоренил коррупцию в интендантском ведомстве. Его деятельность проходила в условиях военной реформы 1905—1912 гг., при реорганизации интендантского управления особое внимание было обращено на усиление технического комитета за счёт введения в его состав представителей гражданских ведомств (министерств финансов, торговли, промышленности и др.), а также профессоров ряда институтов. В 1911 году для подготовки интендантских кадров вместо существовавшего с 1900 года при Академии Генерального штаба интендантского курса была создана Интендантская академия. Позже, в 1913 году, реформированию подверглись и войсковые интендантские органы. 12 июля 1911 г. произведён в генералы от инфантерии.

Руководил подготовкой интендантства к войне и снабжением войск во время первой мировой войны. 13 декабря 1915 года был назначен главным полевым интендантом и начальником сформированного управления главного полевого интенданта Ставки Верховного главнокомандующего. Шуваев предоставил Земскому союзу, возглавляемому Г. Е. Львовым, заказ на поставку армии полушубков, валенок и черкесок. По инициативе Г. Е. Львова в адрес Шуваева была отправлена телеграмма: «Представители губернских земств, собравшиеся в Москве для обсуждения вопросов, связанных с выполнением Земским Союзом нового огромного заказа Главного интендантства, поручили мне приветствовать Ваше превосходительство, как энергичного, неутомимого руководителя интендантского ведомства, искренно и целиком преданного служению армии и Родине, сумевшего, путём широкого привлечения всех общественных сил страны к делу снабжения нашей несравненной армии, обеспечить её всем необходимым. Объединенные в земский союз, земства приложат все свои силы к выполнению возлагаемой на них ответственной задачи.»

С 15 марта 1916 по 3 января 1917 года — военный министр. В этот период был осуществлён «Брусиловский прорыв» — наступление войск Юго-Западного фронта, продолжавшееся с 4 июня до середины сентября 1916 г.

4 ноября 1916 г. выступил на заседании Думы со следующей речью:

Военный министр Шуваев. Я, как военный министр, гг. члены Государственной Думы, считаю нелишним поделиться с вами кое-какими соображениями и кое-какими мыслями, вытекающими из переживаемого времени. 27 месяцев тянется кровавая жестокая война, война мировая. Не наш возлюбленный Государь желал и стремился начать эту войну, нет, гг., всем нам известно, что ни Государь Император, ни наши доблестные союзники в своих усилиях и стремлениях предотвратить этот мировой пожар не встретили себе надлежащего отклика во вражеском стане. (Голоса: верно.) Да и немудрено, гг., в этом вражеском стане десятилетиями лелеялась, росла и крепла мысль, надежда, упование, убеждение в необходимости силой оружия, насилием, невзирая ни на законы Божеские, ни на законы человеческие, невзирая на право и справедливость, подчинить себе силой оружия и захватить преобладающее, первенствующее значение среди всех народов. (Голоса: верно.) Немудрено ещё и потому, что в этом вражеском стане десятки лет точили мечи, готовили орудия и ждали только часа, ждали только времени, когда можно будет подкараулить своих соседей и напасть на них, с тем чтобы молниеносным ударом сокрушить и заставить их подчиниться своей воле. (Голоса: верно.) Но, гг., предположение одно, а жизнь другое; молниеносные удары исчезли, как дым. 27 месяцев тянется война, и сколько она протянется — один Бог знает. По моему глубокому убеждению, как старого солдата, гг., из того, что приходится наблюдать, каждый день мы приближаемся к победе (продолжительные рукоплескания справа, в центре и слева; голоса в центре: браво), каждый день приближает нашего коварного, дерзкого врага к поражению. (Рукоплескания справа, в центре и слева.) Отчего же это произошло, что за метаморфоза случилась в мире? Гг., то, что говорилось в августе 1914 г. отдельными немногими лицами, и то, что исповедуется не только в России, но и во всех государствах, с нами союзных, что война ведется не одной армией, что война ведется всем государством (голоса: правильно), — вот это сознание с каждым днем, с каждым месяцем все более и более проникало в сознание всех государств. (Голос слева: но не у вас.)

Председатель. Покорнейше прошу с мест не говорить.

Военный министр. Все, что только можно и могло, взялось за снабжение армии: не только мужчины и дети, но женщины и девушки, все и всюду взялись за изготовление того, что необходимо для армии. Какой же результат, гг.? Позвольте вам в круглых цифрах сказать, что же дало это наше общее движение, к чему оно привело. Я возьму только три цифры: 1 января 1915 г. за единицу, затем я скажу, во сколько раз производство увеличилось к 1 января 1916 г. и в настоящее время. Трехдюймовые орудия: 1 января — единица; 1 января 1916 г. — в 3,8 раза и в августе 1916 г. — в 8 раз. (Голоса: браво.) Если же мы примем введенную вставку стволов, починку орудий, то мы получим такие результаты: 1 января 1915 г. — единица; 1 января 1916 г. — в 5,7 раза и в августе 1916 г. — в 13,2 раза. (Голоса: браво.) 48-линейные гаубицы: это орудие сложное, гг., и трудно приготовляемое, но и оно в январе месяце 1916 г. удвоилось, а в августе почти учетверилось сравнительно с январем 1915 г. Винтовки в январе 1916 г. увеличились в 3 раза, а в августе 1916 г. увеличились в 4 раза сравнительно с январем 1915 г. Снаряд: 42-линейные в январе 1916 г. увеличились в 6 с половиной раз, в августе 1916 г. — в 7 с половиной раз. 48-линейные снаряды: в январе 1916 г. увеличились в 2 с половиной раза, в августе 1916 г. — в 9 раз. Шестидюймовые снаряды: в январе 1916 г. — в 2 раза, а в августе — в 5 раз. Трехдюймовые снаряды: в январе 1916 г. увеличились в 12 с половиной раз, а в августе 1916 г. — в 19,7 раза. Взрыватели — это важный элемент для снарядов — увеличились в январе в 6 раз, а в августе — в 19 раз. 48-линейные и шестидюймовые фугасные бомбы — в 4 раза и в 16 раз. Взрывчатые вещества… Я не буду перечислять вам, гг., все, но увеличение произошло в некоторых случаях даже в 40 раз. (Голоса: браво.) Удушающие средства… гг., нужно кланяться нашим артиллеристам, жаль, что я их не вижу, я бы в присутствии вас низко им поклонился. Удушающие средства увеличились в январе 1916 г. — в 33 раза, а в августе — в 69 раз. (Голоса: браво.) Я остановил ваше внимание, гг., на артиллерийском снабжении, не касаясь интендантского, и скажу во всеуслышание, что изъян есть, недочеты есть, но, в общем, дело терпимо. Скажу в инженерном, военно-техническом снабжении, в общем, мы встречаем затруднение с автомобилями, и то благодаря причинам, от нас не зависящим. (Голос в центре: авиация?) Авиация тоже в таком положении находится, развивается, гг., дело внутри России, и нужно только стремиться и желать, чтобы оно пошло быстрее. Так вот что, гг., дала дружная, общая, совместная работа. Позвольте, гг., надеяться и просить вас помочь и в будущем в этой совместной работе для снабжения нашей доблестной армии. (Голоса справа, в центре и слева: браво.) Гг., враг сломлен и надломлен, он не справится. Я ещё раз повторю: каждый день приближает нас к победе и каждый день приближает его, напротив, к поражению. Мы должны, как глубокоуважаемый председатель Государственной Думы высказал, должны во что бы то ни стало победить. Это — повелительные указания Державного Верховного нашего Главнокомандующего нашей доблестной армии. Этого требует по указанию Его Императорского Величества и по общему нашему признанию благо родины нашей, перед которым все должно отойти в сторону. Гг., позвольте ещё раз высказать полную уверенность старого солдата, что мы не только должны победить, мы победим, победим во что бы то ни стало. Нет такой силы, которая могла бы одолеть русское царство. (Бурные и продолжительные рукоплескания правой, центра и слева.)

— [www.kodeks.ru/noframe/free-duma?d&nd=723110209&prevDoc=723110209&spack=111intelsearch%3D%F8%F3%E2%E0%E5%E2%26listid%3D010000000100%26listpos%3D1%26lsz%3D3%26w%3D0;1;2;3%26whereselect%3D-1%26&c=%D8%D3%C2%C0%C5%C2#I0 Стенограмма заседания Думы]

3 января 1917 года уволен с поста военного министра с назначением членом Государственного Совета. С 10 марта 1917 года — член Военного Совета.

После Октябрьского переворота в ноябре 1917 арестован ВЧК как бывший царский министр, но затем отпущен. С 1918 г. — в РККА, главный военный интендант в Петрограде. Преподавал в военно-учебных заведениях Красной Армии. С 18 октября 1920 г. — в распоряжении Реввоенсовета. В 1922 г. — начальник штаба Петроградского военного округа РККА. Позже преподавал тактику на курсах «Выстрел». В 1926 г. уволен в отставку по возрасту, жил в Липецке, персональный пенсионер с 1927 г.

8 августа 1937 г. арестован органами НКВД по обвинению в антисоветской агитации (ст. 58-10, 58-8 Уголовного кодекса РСФСР). 19 октября 1937 г. тройкой УНКВД по Воронежской области дело в отношении него было прекращено «за преклонностью возраста и болезнью».9 декабря 1937 г. был повторно арестован.

Выписка из протокола заседания тройки УНКВД от 15.12.37 г.:

"Обвиняется в том,что вёл контрреволюционную агитацию пораженческого характера.Высказывал террористические намерения против вождя ВКП(б).Распространял контрреволюционные измышления о положении населения в СССР.Клеветал на Советскую власть."

Приговорён к расстрелу.Приговор приведён в исполнение 19 декабря 1937 г.

Решением президиума Липецкого областного суда от 22 декабря 1956 г. посмертно полностью реабилитирован.

Семья

Жена — Елизавета Петровна.

Сын — Александр (1886—1943), кадровый офицер, военспец в РККА.

Второй сын-Петр(перед ПМВ штабс-капитан в отставке).В 1914 году добровольцем ушёл со второго курса Санкт-Петербургской Духовной академии на фронт.В 1956 году ходатайствовал о реабилитации отца у Генпрокурора СССР Руденко Р.А.

Награды

  • Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1874);
  • Орден Св. Анны 4-й степени (1874);
  • Орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1876);
  • Орден Св. Станислава 2-й степени с мечами (1876);
  • Орден Св. Анны 2-й степени (1881);
  • Орден Св. Владимира 4-й степени (1885);
  • Монаршая благодарность (1887);
  • Орден Св. Владимира 3-й степени (1890);
  • Орден Св. Станислава 1-й степени (1903);
  • Орден Св. Анны 1-й степени (1906);
  • Орден Св. Владимира 2-й степени (5.9.1909);
  • Орден Белого орла (25.3.1912);
  • Орден Св. Александра Невского (1914);
  • бриллиантовые знаки к ордену Св. Александра Невского (1916).

Отзывы

Генерал-полковник Иван Васильевич Болдин[3]:

Оригинальной личностью среди преподавателей «Выстрела» был специалист по топографии, кстати сказать, последний военный министр в царском правительстве, генерал Шуваев. В дни практических занятий он закатывал тридцатикилометровые походы для производства топографических съемок и шел таким быстрым шагом, что мы, годившиеся ему в сыновья, едва поспевали.

Шуваев был всегда опрятен, сапоги на нем блестели как зеркало. Генерал любил подчеркнуть, что в фуражке у него хранится игла с ниткой, которой он пользуется ещё с того времени, когда был главным интендантом русской армии.
Слушателей интересовала судьба Шуваева, она нам казалась романтичной, при каждом удобном случае мы расспрашивали его о жизни до революции, о встречах с царем. Как-то после очередной лекции, когда в перерыве Шуваева окружила группа слушателей, я спросил:

— А вас на Лубянку, в ЧК, никогда не приглашали, ведь вы все-таки были министром?

Шуваев спокойно разгладил свою большую белую бороду и развел руками:

— А за что меня на Лубянку? Феликс Эдмундович Дзержинский знает, кого брать. Я-то чей сын? Солдата-сверхсрочника. А сам я кто? Солдат. Так и запомните — солдат! Думаете, я службу в царской армии с калачами начинал? Нет, братцы, дудки! Как и вы, пощечины получал от унтер-офицера…
— А самому не приходилось давать? — спросил один из слушателей.

Шуваев побледнел, нервно сжал пальцы рук и в упор посмотрел на того, кто произнес эти обидные слова.

— Молодой человек, наше счастье, что ЧК возглавляет человек большого ума и сердца, безупречно честный, справедливый и прозорливый Феликс Эдмундович. Не дай бог, если бы там был глупец или краснобай, — все получили бы по пуле, а такие, как я, — по две.

Немного успокоившись, Шуваев продолжал:

— Я всегда считал солдата своим братом, стремился понять его душу, потому что сам из одного с ним теста — солдатский сын. И мать свою — крепостную крестьянку — буду помнить и почитать до конца жизни.

Шуваев замолчал и стал нервно подергивать бороду. Все мы тогда чувствовали себя неловко, а я не рад был, что затеял этот разговор. После того случая никто больше не напоминал Шуваеву о его прошлом. С первых дней своего существования Советская власть доверила ему воспитание командиров Красной Армии, и это доверие он оправдал.

Напишите отзыв о статье "Шуваев, Дмитрий Савельевич"

Примечания

  1. 1 2 Ныне — столица Республики Башкортостан, Россия.
  2. 1 2 Ныне — областной центр, Россия.
  3. Болдин И. В. [militera.lib.ru/memo/russian/boldin/01.html Далекое прошлое] // Страницы жизни / Литературная запись А.С. Палея. — М.: Воениздат, 1961.

Литература

Ссылки

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/152398/Шуваев Шуваев Дмитрий Савельевич] — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание)
  • [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/history_department/more.htm?id=11344460@SD_Employee Шуваев Дмитрий Савельевич]. Министерство обороны Российской Федерации. Проверено 11 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Cwqqgdgv Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  • [www.regiment.ru/bio/SH/82.htm# Шуваев Дмитрий Савельевич]. Русская Императорская армия. Проверено 11 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CwqsOvZ7 Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  • [www.lipetsk.ru/town/kraeved/pe08shuv.html?pass=1&backurl=/town/kraeved/pe08shuv.html& Д. С. Шуваев. Биографический очерк]. Первый Липецкий : портал липецких сетевых ресурсов. Проверено 11 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CwqxqDDU Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=409 Шуваев, Дмитрий Савельевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Шуваев, Дмитрий Савельевич

– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.