Шувалов, Павел Андреевич (1830)

Не следует путать с Шувалов, Павел Андреевич (1776).

Павел Андреевич Шувалов
Дата рождения	13 (25) ноября 1830(1830-11-25)
Место рождения	Лейпциг
Дата смерти	7 (20) апреля 1908(1908-04-20) (77 лет)
Место смерти	Ялта
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	лейб-гвардии Стрелковый Его величества батальон, Семёновский лейб-гвардии полк, 2-я гвардейская пехотная дивизия, Гренадерский корпус, Гвардейский корпус
Сражения/войны	Крымская война, Польская кампания 1863 г., Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1854), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1856), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1861), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1866), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1868), Орден Святой Анны 1-й ст. (1870), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1872), Орден Белого Орла (1875), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1877), Орден Святого Георгия 3-й ст. (1878), Золотое оружие «За храбрость» (1878), Орден Святого Александра Невского (1882), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1891), Орден Андрея Первозванного (1896)

Граф Па́вел Андре́евич Шува́лов (13 (25) ноября 1830—7 (20) апреля 1908) — русский военачальник и сановник из рода Шуваловых, занимавший ряд заметных должностей: начальник штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, варшавский генерал-губернатор в 1894—1896 гг., посол в Берлине в 1885—1894 гг. Известен как германофил, проводивший политику сближения с Германской империей.

Происхождение

Родился 13 ноября 1830 года в Лейпциге, где его отец, обер-камергер граф Андрей Петрович Шувалов (1802—1873) и мать Фёкла Игнатьевна Валентинович (1801—1873, вдова и наследница екатерининского фаворита Платона Зубова), находились в отпуске. Братья и сёстры: Пётр (1827—1889, член Государственного совета), Софья (1829—1912, замужем за членом Государственного совета А. А. Бобринским), Ольга (1833—1859).

Военная служба

19 ноября 1841 года Павел Шувалов был зачислен в пажи, 25 июня 1848 года произведён в камер-пажи и 4 сентября того же года был зачислен в Пажеский корпус. По окончании курса наук в Пажеском корпусе 26 мая 1849 г. был произведён в корнеты и зачислен в лейб-гвардии Конный полк. В кампании того же года против венгров участвовал в походе гвардии к западным границам, однако в военных действиях против повстанцев участия не принимал.

11 июля 1854 года был назначен адъютантом при великом князе Николае Николаевиче и участвовал в Крымской кампании. В сентябре и октябре 1854 года состоял при главной квартире главнокомандующего Южной армией князе М. Д. Горчакове, а с октября 1854 по февраль 1855 года находился в осаждённом Севастополе и за отличие в сражении с англо-французами при Инкермане был награждён 24 октября 1854 года орденом св. Анны 3-й степени с мечами. Кроме того, за оборону г. Севастополя был произведён 6 декабря 1855 года в штабс-ротмистры и 26 августа 1856 года получил орден св. Станислава 2-й степени.

12 апреля 1859 года Шувалов был произведён в ротмистры и через несколько дней получил назначение состоять по Военному министерству и военным агентом во Франции с переименованием в подполковники; находился при Наполеоне III во время Итальянской войны. 8 сентября того же года пожалован званием флигель-адъютанта. За отличное выполнение дипломатических поручений при французском дворе Шувалов был 17 апреля 1860 года произведён в полковники.

15 июля 1861 года был назначен исполняющим дела директора Департамента общих дел Министерства внутренних дел и принимал активное участие в работах по освобождению крестьян от крепостной зависимости, 30 августа того же года был удостоен ордена св. Владимира 4-й степени. 25 мая 1863 года назначен командиром лейб-гвардии Стрелкового Его величества батальона, во главе которого принял участие в подавление польского восстания.

30 августа 1864 года Шувалов был произведён в генерал-майоры с зачислением в Свиту его величества; 24 ноября 1864 года назначен командиром лейб-гвардии Семёновского полка. 30 августа 1866 года получил орден св. Владимира 3-й степени.

9 сентября 1867 года назначен начальником штаба войск гвардии и Петербургского военного округа; кроме этого Шувалов, оставаясь в занимаемой должности, был членом Комиссий для рассмотрения вопроса о перевооружении армии, Главного военно-тюремного комитета, Комиссии для составления проекта положения об управлении хозяйственной частью в войсках и, наконец, помощником председателя Главного комитета по устройству и образованию войск. 17 мая 1871 года был произведён в генерал-адъютанты, 13 мая 1873 года — в генерал-лейтенанты. Находясь на посту начальника гвардейского штаба Шувалов получил ордена св. Станислава 1-й степени (30 августа 1868 года), св. Анны 1-й степени с мечами (30 августа 1870 года), св. Владимира 2-й степени (30 августа 1872 года) и Белого Орла (30 августа 1875 года).

9 августа 1877 года Шувалов был назначен командующим 2-й гвардейской пехотной дивизией. Принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг. и находился в сражениях при Горном Дубняке и на Правецкой позиции; 12 октября 1877 года он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени

За особые отличия, оказанные в сражении под Горным Дубняком.

После тяжёлого боя с турками при Ташкисене Шувалов перевалил через Балканы и в 1878 г. участвовал в общем наступлении Западного отряда генерала Гурко на Филиппополь, причём командовал сводным корпусом, состоящим из 2-й гвардейской, 5-й и 31-й пехотных дивизий. После вступления русских войск в Адрианополь Шувалов был назначен временным командующим Гвардейским корпусом. 4 января 1878 г. Шувалов был награждён орденом св. Георгия 3-й степени

В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в разновременных делах с турками в Декабре 1877 года.

В апреле 1878 года был награждён золотой шпагой с алмазами и надписью «Филиппополь 3, 4 и 5 января 1878 г.», 10 марта 1879 года получил прусский орден «Pour le Merite». По окончании войны Шувалов продолжал командовать свой дивизией; 17 апреля 1879 года был назначен командиром Гренадерского корпуса и 14 марта 1881 года возглавил на постоянной основе Гвардейский корпус.

Банковское дело

В 1872 году П. А. Шувалов явился одним из семи учредителей Сибирского торгового банка.

В Берлине

Шувалов перешёл на дипломатическую службу 1 апреля 1885 года и получил назначение послом в столицу Германской империи — город Берлин. До 1894 года занимал посты Чрезвычайного и Полномочного посла при императоре германском, короле прусском и чрезвычайного посланника и полномочного министра при дворах великих герцогств Мекленбург-Шверина и Мекленбург-Стрелица. Пребывание его здесь совпало с прекращением таможенной войны 1893—1894 гг. и заключением русско-германского договора 1887 года.

Лично Шувалов пользовался расположением как Вильгельма I, так и Вильгельма II, и являлся сторонником прочного сближения России с Германией. 30 августа 1887 года был произведён в генералы от инфантерии.

По должности Шувалов с 1890 по 1894 был почётным председателем Общих собраний берлинского православного Свято-Князь-Владимирского братства и до смерти оставался его почётным членом.

В Варшаве

С 13 декабря 1894 года Шувалов был варшавским генерал-губернатором и командующим войсками Варшавского военного округа, каковую должность занимал до 12 декабря 1896 г..

14 мая 1896 года Шувалов был назначен членом Государственного совета, однако активного участия в работе совета не принимал. После смерти Александра III удалился на покой.

Скончался 7 апреля 1908 года в Ялте, похоронен в Софийской церкви в селе Вартемяги Санкт-Петербургской губернии.

Награды

российские:

• Орден Святой Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1854);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1861);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1866);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1868);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1870);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1872);
• Орден Белого орла (1875);
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1877);
• Орден Святого Георгия 3-й ст. (1878);
• Золотая сабля «за храбрость» украшенное бриллиантами(1878);
• Орден Святого Александра Невского (30.08.1882);
• бриллиантовые знаки к ордену Святого Александра Невского (30.08.1885);
• Орден Святого Владимира 1-й ст. (30.08.1891);
• Знак отличия за LV лет беспорочной службы (1894);
• Орден Святого Андрея Первозванного (14.05.1896);

иностранные:

• Баварский Орден Святого Михаила 3 ст.
• Неаполитанский Орден Святого Франциска 3-й ст.
• Неаполитанский Константиновский орден Святого Георгия
• Вюртембергский Орден Вюртембергской короны
• Прусский Орден Святого Иоанна Иерусалимского
• Гессен-Дармштадтский Орден Филиппа Великодушного 4 ст.
• Баденский Орден Церингенского льва 4 ст.
• Нидерландский Орден Нидерландского льва 4 ст.
• Французский Орден Почетного легиона кавалерский крест (1852)
• Прусский Орден Красного орла 2 ст. (1860)
• бриллиантовые знаки к прусскому Ордену Красного орла 2 ст. (1869)
• Вюртенбергский Орден Фридриха 1 ст. (1873)
• Австрийский Орден Железной короны 1 ст. (1873)
• Прусский Орден Красного орла 1 ст. (1873)
• Прусский Орден Красного орла большой крест (1874)
• Мекленбург-Шверинский Орден Вендской короны 1 ст. (1874)
• Шведский Орден Меча большой крест (1875)
• Черногорская медаль (1878)
• Румынская медаль за воинскую доблесть (1878)
• Прусский орден Pour le Mérite (1879)
• бриллиантовые знаки к прусскому Ордену Красного орла 1 ст. (1884)
• Прусский Орден Черного орла (1886)
• Вюртембергский ордена Вюртембергской короны 1 ст. (1889)
• Румынский Орден Звезды Румынии 1 ст. (1893)
• Саксен-Веймарский Орден Белого сокола (1894)
• бриллиантовые знаки к прусскому Ордену Черного орла 1 ст. (1895)

Семья

Шувалов был дважды женат и имел 9 детей:

1. жена с 25 июля 1855 года княжна Ольга Эсперовна Белосельская-Белозерская (17.02.1838—9.12.1869), дочь флигель-адъютанта и генерал-майора Э. А. Белосельского-Белозерского. Фрейлина А. Тютчева писала об их свадьбе, «молодой граф Шувалов в прошлое воскресенье обвенчался с княжной Белосельской, очень юной, очень красивой и очень богатой».
   • Андрей Павлович (1856—1857)
   • Елена Павловна (1857—1943), фрейлина, замужем за генералом от кавалерии Ф. Е. Мейендорфом.
   • Павел Павлович (1859—1905), генерал-майор, градоначальник Одессы и Москвы.
   • Пётр Павлович (1861—1862)
   • Фёкла Павловна (1863—1939), замужем за генерал-лейтенантом Г. Э. Штакельбергом.
   • Мария Павловна (1865—1951), фрейлина, замужем за бароном К. К. Кноррингом.
2. В 1877 году в Рундальском дворце графа Шувалова состоялась свадьба его владельца с Марией Александровной Комаровой (10.03.1852—28.04.1928), дочерью профессора Института Корпуса инженеров путей сообщения и Марии Николаевны, дочери Николая Лукаша — предполагаемого внебрачного сына Александра I. Мария Александровна состояла фрейлиной великой княжны Екатерины Михайловны и гофмейстериной двора великой княжны Марии Павловны; кавалерственная дама ордена св. Екатерины 2-й степени.
   • Софья Павловна (1877—1917), замужем с 1895 года за князем Г. П. Волконским (1870—1940).
   • Александр Павлович (1881—1935), церемониймейстер
   • Ольга Павловна (1882—1939), фрейлина, замужем за кутаисским вице-губернатором графом В. А. Олсуфьевым.
     • Их дочь Дарья (1909 — 1963), жена князя Юнио Валерио Боргезе.

Источники

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=212 Генерал-адъютант, граф П. А. Шувалов] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 77. — С. 214.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=164 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 102—103.
• Дипломатический словарь. Т. 3. — М., 1986
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. — СПб., 1886
• Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801—1906: Биобиблиографический справочник. — СПб., 2007

Отрывок, характеризующий Шувалов, Павел Андреевич (1830)

– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.