Шулейкин, Василий Владимирович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василий Владимирович Шулейкин
Дата рождения:

1 (13) января 1895(1895-01-13)

Место рождения:

Москва, Российская империя

Дата смерти:

25 апреля 1979(1979-04-25) (84 года)

Место смерти:

Москва, СССР

Страна:

Российская империя Российская империя, СССР СССР

Научная сфера:

физика моря

Учёное звание:

академик АН СССР

Альма-матер:

Московское высшее техническое училище

Награды и премии:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Василий Владимирович Шуле́йкин (1895 — 1979) — геофизик, специалист по физике моря; академик АН СССР, инженер-капитан 1 ранга.





Биография

Василий родился 1 (13 января) 1895 года в семье Владимира Васильевича Шулейкина — мещанина, вышедшего из-за купеческого сословия и работавшего в Попечительстве народных училищ, потом в банке и на фабрике. Отец умер в 1915 году в должности технического директора небольшой химико-красильной фабрики.

Шулейкин окончил Московское реальное училище Бажанова (бывшее Фидлера) в 1912 году и Московское высшее техническое училище (гидроэнергетическая специальность) в 1917 году. Первая исследовательская работа (по электрическим выпрямителям) была доложена 15 ноября 1916 года в студенческом научно-техническом кружке.

С 1916 года служил препаратором МВТУ, после окончания обучения был оставлен в училище для подготовки к профессорской деятельности. Преподавать начал в 1918 году (семинары по математическому анализу и аналитической геометрии, с 1922 года — самостоятельный курс «Электричество и магнетизм»). С 1923 года профессор. С 1927 по 1929 год — профессор кафедры физики Ярославского педагогического института. С 1928 года читал по совместительству лекции в МГУ, с 1943 года заведовал в нём организованной им кафедрой физики моря и участвовал в создании геофизического отделения Физического факультета. В 1945—1947 годах был начальником кафедры Военно-морской академии кораблестроения и вооружения.

В 1920—1931 годах работал в Институте физики и биофизики. Первую работу по физике моря закончил в 1921 году и в дальнейшем оставался верен этой теме. С 1922 года работал в Морском научном институте. С 1926 по 1929 год работал в физической лаборатории маскировочного отдела Московского инженерного полигона. Выйдя в 1929 году в запас, был зачислен в запас начсостава РККФ по гидроспециальности. В 1932 и 1936 годах проходил переподготовку.

Один из создателей в 1929 году Московского гидрометеорологического института и Черноморской гидрофизической станции в Кацивели, директором которой был в 1929—1941 годах. Директор Морской гидрофизической лаборатории АН СССР с 1942 года. В 1942—1945 годах служил в Гидрографическом управлении ВМФ. Начальник Главного управления Гидрометеослужбы при Совете министров СССР в 1947—1950 годах. С 1948 года работал в организованном им Морском гидрофизическом институте АН СССР (в 1948—1957 годах — директор).

С 27 до 74 лет вёл экспедиционную морскую работу: гидрографическое судно «Пахтусов» в Карском море, многие экспедиции Морского научного института, Гидрографического управления метеослужбы, Гидрометслужбы — в качестве старшего специалиста, помощника начальника и начальника экспедиции, как в полярных морях, так и в Чёрном море; пароход «Трансбалт» в рейсе из Евпатории во Владивосток; экспедиционное судно «Седов» в Атлантическом океане.

Член-корреспондент АН СССР с 1929, действительный член с 1946 года.

Умер 25 апреля 1979 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Вклад в науку

Вёл исследования в области геофизики, в частности, физики моря. Разрабатывал теорию теплового взаимодействия Мирового океана, атмосферы и материков; теории ветровых волн, морских течений, тропических ураганов, теплового баланса моря. Объяснил происхождение окраски морей и озёр, вывел уравнение спектральной кривой и другие уравнения оптики моря. Изобрёл ряд приборов для исследований моря.

В общей сложности к концу 1972 года Шулейкин опубликовал 356 работ. Его монография «Физика моря», в которую вошли многие из них, переиздавалась четырежды; научно-популярные книги «Дни прожитые» и «Очерки по физике моря» — три и четыре раза соответственно.

Музыка

В ранние годы музицировал с семьёй, увлекался домашними квартетами, трио, квинтетами; играл в студенческом симфоническом оркестре партию первой скрипки. Увлечение музыкой сохранилось на всю жизнь.

Написал «Былину» для струнного оркестра, ноктюрн, песню «То не в поле рожь» (на свои слова) для хора в сопровождении струнного оркестра; программную симфонию «Степная»: «Старинное сказание» (аллегро), «В Диканьке» (скерцо), «Песни в степи» (анданте кантабиле) и «Шествие молодёжи» (финал); романсы на слова автора для голоса в сопровождении фортепьяно.

Ряд его сочинений исполнялся симфоническим оркестром Ялтинской государственной филармонии и Московского Дома учёных. Симфония «Степная» исполнялась симфоническим оркестром Украинского радиокомитета и из Киева передавалась по радио. Звучали по радио и его романсы в исполнении киевских солистов.

Награды и премии

  • Сталинская премия второй степени (1942) — за итоговый труд «Физика моря»
  • орден Ленина (1949) — за заслуги в развитии народного хозяйства и укреплении обороноспособности СССР
  • орден Ленина (1953) — за выслугу лет
  • орден Октябрьской революции
  • орден Трудового Красного Знамени (13.1.1945) — за научную деятельность и подготовку квалифицированных кадров и в связи с 50-летием
  • орден Красной Звезды (1945) — в связи с 225-летием Академии наук
  • ещё 1 орден, медали, в том числе пять медалей Верховного Совета СССР. От Всесоюзного географического общества получил медаль им. П. П. Сёменова-Тян-Шанского за исследования по физике моря.

Библиография

  • Шулейкин В. В. Дни прожитые. — М.: Изд-во АН СССР, 1956. — 397 с.
  • Шулейкин В. В. Краткий курс физики моря. — Л.: Гидрометеоиздат, 1959. — 478 с.
  • Шулейкин В. В. Очерки по физике моря. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — 471 с.
  • Шулейкин В. В. Дни прожитые. — 2-е изд., доп. — М.: Наука, 1964. — 548 с. — 12 500 экз.
  • Шулейкин В. В. Дни прожитые. — М.: Наука, 1968. — 602 с.
  • Шулейкин В. В. Физика моря. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Наука, 1968. — 1083 с. — 3000 экз. — ISBN ?; УК 53(551.46).
  • Шулейкин В. В. Дни прожитые. — М.: Наука, 1972. — 604 с. — 13 000 экз.
  • Шулейкин В. В. Расчет развития, движения и затухания тропических ураганов и главных волн, создаваемых ураганами. — Л.: Гидрометеоиздат, 1978. — 96 с.
  • Шулейкин В. В. [library.istu.edu/hoe/personalia/shuleikin.pdf Физики о себе]. — Л.: Наука, 1990.

Напишите отзыв о статье "Шулейкин, Василий Владимирович"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Шулейкин, Василий Владимирович

– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.