Шульгин, Александр Иванович

Александр Иванович Шульгин
Дата рождения	11 февраля 1911(1911-02-11)
Место рождения	Никополь
Дата смерти	25 марта 1972(1972-03-25) (61 год)
Место смерти	Никополь, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1933—1934; 1938—1946
Звание
Часть	45-й отдельный гвардейский сапёрный батальон 39-й гвардейской стрелковой дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Иванович Шульгин (1911—1972) — заместитель командира 45-го отдельного гвардейского сапёрного батальона по политической части (39-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 3-й Украинский фронт), гвардии майор. Герой Советского Союза (1944).

Биография

Родился 30 января (11 февраля — по новому стилю) 1911 года в городе Никополь ныне Днепропетровской области в семье рабочего. Украинец. Член ВКП(б)/КПСС с 1931 года. Сначала работал рабочим-строителем, затем окончил советскую партийную школу, работал инструктором горкома партии и редактором многотиражной газеты на Южнотрубном заводе в Никополе.

В армии

В Красной Армии в 1933—1934 и с 1938 года. Служил в должности политрука сапёрной роты, полковой школы. На начало Великой Отечественной войны был военкомом отдельного артиллерийского дивизиона. Участник войны с июня 1941 года. Участвовал в обороне Киева. Был тяжело ранен и отправлен в госпиталь. В июле 1942 года назначен военным комиссаром 45-го отдельного сапёрного батальона 308-й стрелковой дивизии. Во время Сталинградской битвы участвовал в обороне завода «Красный Октябрь». Затем участвовал в освобождении Донбасса, Запорожья. В дальнейшем А. И. Шульгин участвовал в разгроме Никопольской группировки войск, обеспечивал переправы через Южный Буг, Днестр, Вислу и Одер. Войну закончил на Эльбе.

Подвиг

Заместитель командира 45-го отдельного гвардейского сапёрного батальона по политической части 39-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии 3-го Украинского фронта гвардии майор Шульгин, исполняя обязанности командира батальона, отличился при форсировании Днепра.

22 октября 1943 года войска армии вышли к Днепру. 39-я гвардейская стрелковая дивизия сосредоточилась в районе села Чапли в 5 километрах южнее Днепропетровска. Сапёрному батальону гвардии майора Шульгина предстояло осуществить переправу стрелковых подразделений и артиллерии на правобережье в районе села Лоцкаменка (ныне в черте Днепропетровска). Для отвлекающего манёвра здесь должен был переправляться 120-й гвардейский стрелковый полк.

Назначенный комендантом переправы, Шульгин всю ночь 23 октября руководил подготовкой переправочных средств. На рассвете первые штурмовые группы отчалили от берега, но были встречены организованным огнём артиллерии и миномётов. Понеся потери, десантники были вынуждены возвратиться на левый берег.

Что бы ввести противника в заблуждение, по предложению гвардии майора Шульгина, ложную переправу решено было осуществить ниже по течению. Для создания имитации на плоты посадили чучела, в условиях темноты отбуксировали их на средину реки и отпустили вниз по течению.

На рассвете 25 октября 1943 года по ложному десанту гитлеровцы открыли массированный огонь. В это время подразделения 120-го гвардейского стрелкового полка переправились на правый берег без ощутимых потерь. Находясь под постоянным обстрелом, подвергаясь бомбардировкам с воздуха, личный состав сапёрного батальона в течение двух суток без сна и отдыха переправлял на плацдарм боевую технику, боеприпасы и вооружение.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии майору Шульгину Александру Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2671).

Награды и звания

• Звание Герой Советского Союза (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года):
  • орден Ленина,
  • медаль «Золотая Звезда» № 2671;
• орден Отечественной войны I степени (приказ Военного совета 8-й гвардейской армии № 717/н от 11 июня 1945 года);
• орден Отечественной войны II степени. (приказ Военного совета 8-й гвардейской армии № 357/н от 26 сентября 1944 года);
• орден Красной Звезды (приказ Военного совета 62-й армии № 78/н от 4 января 1943 года);
• медаль «За оборону Сталинграда» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года);
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года);
• другие медали СССР.

В отставке

С 1946 года гвардии подполковник А. И. Шульгин в запасе. Жил и работал в Никополе. Избирался депутатом Никопольского городского Совета народных депутатов.

Умер 25 марта 1972 года.

См. также

39-я гвардейская стрелковая дивизия

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Днепр — река героев: Свидетельства всенародного подвига. / Под общ. Ред. В. Н. Немятого. — Киев, 1988.
• Морозов А. В. 39-я Барвенковская. — М.: Военное изд-во МО СССР, 1981.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11192 Шульгин, Александр Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Шульгин, Александр Иванович

Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.