Шульгин, Александр Яковлевич

Александр Яковлевич Шульгин Олександр Якович Шульгин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Министр иностранных дел Украинской народной республики</td></tr>
Генеральный секретарь межнациональных дел Украинской Народной Республики
16 июля 1917 — 24 января 1918
Глава правительства:	Владимир Винниченко
Предшественник:	Сергей Ефремов
Преемник:	Всеволод Голубович
Председатель Совета Народных Министров УНР в изгнании
1939 — 1940
Предшественник:	Вячеслав Прокопович
Преемник:	Вячеслав Прокопович
Рождение:	Софино, Полтавская губерния, Российская империя
Смерть:	4 марта 1960(1960-03-04) Париж, Франция

Александр Яковлевич Шульгин (укр. Олександр Якович Шульгин; 30 июля 1889, село Софино Хорольского уезда Полтавской губернии — 4 марта 1960, Париж) — украинский политический деятель, историк и социолог.

Биография

Образование и начало общественной деятельности

С 1908 года учился на естественном отделении физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, в 1910 году перешёл на историко-филологический факультет, который окончил в 1915 году. Был оставлен при университете для подготовке к профессорскому званию, одновременно преподавал в педагогических училищах и гимназиях Петрограда. Активно участвовал в деятельности украинского землячества, был инициатором создания Союза украинских студенческих землячеств в России.

Государственная и политическая деятельность

Был членом Украинской радикально-демократической партии (с апреля 1917 — Союза украинских автономистов-федералистов, с сентября 1917 — Украинской партии социалистов-федералистов). Член ЦК Украинской партии социалистов-федералистов. В 1917 был делегирован Украинской национальной радой в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Вернувшись в Киев, стал членом Украинской центральной рады, с июля 1917 — член Малой рады. В июле 1917 — январе 1918 — генеральный секретарь межнациональных дел. Организатор Съезда народов России в Киеве (сентябрь 1917), один из авторов Статута Высшего управления Украиной.

Стал первым главой внешнеполитического ведомства независимой Украины. В январе-феврале 1918 г. входил в состав украинской делегации на переговорах в Брест-Литовске. За время его руководства внешней политикой УНР была признана де-юре Центральными державами и де-факто — странами Антанты.

В период правления гетмана Павла Скоропадского работал в министерстве иностранных дел Украины, был посланником Украины в Болгарии, руководителем политической комиссии украинской делегации на мирных переговорах с Советской Россией. В 1919 году входил в состав украинской делегации на Парижской мирной конференции, представлявшей УНР и Западно-Украинскую народную республику. В 1920 году — глава украинской делегации на первой ассамблее Лиги Наций в Женеве. С 1921 — руководитель миссии УНР в Париже. Был одним из инициаторов воссоздания Радикально-демократической партии, руководил её комитетом в Праге. В 1926—1936, 1939—1940, 1945—1946 — министр иностранных дел, в 1939—1940 — глава правительства УНР в эмиграции. В 1929—1939 гг. — руководитель Главной украинской эмигрантской рады. Выступал с резкой критикой политики советской власти на Украине, осуждал Голодомор. После оккупации Франции нацистскими войсками был арестован (1940—1941).

Научная и общественная деятельность

В 1923—1927 — профессор Украинского свободного университета и Украинского высшего педагогического института в Праге имени М. Драгоманова, преподавал всеобщую историю и философию истории. В 1927 году, один из создателей Украинской библиотеки имени Симона Петлюры. Основатель и глава Украинского академического общества в Париже (1946—1960). Один из организаторов и вице-президент Международной свободной академии наук в Париже (1952—1960), объединявшей учёных-эмигрантов. С 1952 — заместитель руководителя Научного товарищества имени Шевченко в Европе. В 1948—1952 представлял украинцев в Международной организации беженцев (ІРО). Сотрудничал в организации по защите беженцев и лиц без гражданства при Министерстве иностранных дел Франции (1952—1960).

Публикации

Автор работ по истории Западной Европы, проблемам генезиса нации, истории украинского национального движения. Среди них:

• Політика. Київ, 1918,
• L’Ukraine, la Russie et les puissances de l’Entente. Berne, 1918,
• Les problèmes de l’Ukraine. Paris, 1919,

Голландская версия:

• De oekrainische Problemen. Den Haag: Oekrainsch Persbureau, 1919.

Английская версия:

• The problems of the Ukraine. London: Ukrainian Press Bureau, 1919.
• Нариси з нової історії Европи. Прага, 1925,
• L’Ukraine et le cauchemar rouge: les massacres en Ukraine. Paris, 1927,
• Уваги до розвитку раннього капіталізму (1930),
• Державність чи Гайдамаччина. Париж: Меч, 1931,
• Без території. Ідеологія та чин Уряду УНР на чужині. Париж: Меч, 1934,
• L’Ukraine contre Moscou, 1917. Paris: Alcan, 1935,
• Les origines de l’esprit national moderne et J.-J. Rousseau. Genève: [A. Jullien], 1938,
• L’histoire et la vie. Les lois, le hasard, la volonte humaine. Paris: Rivière, 1957.

Автор публицистических статей в журналах «Тризуб», Promethee (1926—1938), La Revue de Promethee (1938—1940), «Укр. літ. газеті» (1956—1960) и др.

Семья

Выходец из казачьего старшинского рода, находящегося в родственных связях с гетманскими родами Полуботков, Скоропадских, Самойловичей, Апостолов.

• Отец — Яков Николаевич, историк и педагог, один из основателей Научного общества имени Шевченко.
• Мать — Любовь Николаевна, происходила из старого казачьего старшинского рода Устимовичей, педагог.

Братья:

• Владимир (1894—1918), окончил гимназию с серебряной медалью, получил образование на естественном отделении физико-математического факультета Киевского университета, погиб в бою с большевиками под Крутами в январе 1918 года.
• Николай, в эмиграции закончил университет, юрист, был советником миссии Украинской народной республики (УНР) в Париже, руководил отделом в редакции ежемесячника Promethee, администратором хора Александра Кошица, в котором пела его жена. Умер в Париже в 1931 на 35-м году жизни.
• Дядя — В. В. Шульгин.

Память

На здании, где в 1917—1918 располагался генеральный секретариат межнациональных дел (Киев, улица Терещенковская) открыта мемориальная доска с портретом Шульгина, где он именуется «первым министром иностранных дел Украинской народной республики».

В 2014 году одна из центральных улиц города Кировограда получила название улицы семьи Шульгиных. Рядом с этой улицей находится дом, где 5 лет жила семья Шульгиных, когда Яков Николаевич работал в Елисаветградском банке.

Библиография

• [pravopys.vlada.kiev.ua/mova/pers/Dovidn/Shulhyn_Oleksandr_Jakovych.htm Биография]
• [www.ukrainians-world.org.ua/peoples/189eaa56fc00751b/ Биография]

Отрывок, характеризующий Шульгин, Александр Яковлевич

– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.