Шультес (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Шультес
Жанр

драма

Режиссёр

Бакур Бакурадзе

Продюсер

Сергей Сельянов
Юлия Мишкенене

Автор
сценария

Бакур Бакурадзе
Наиля Малахова

В главных
ролях

Гела Читава</br>Руслан Гребенкин</br>Любовь Фирсова</br>Сесиль Плеже</br>Вадим Суслов

Оператор

Марина Горностаева</br>Николай Вавилов

Кинокомпания

Кинокомпания CTB,
Vita Aktiva

Длительность

100 мин

Страна

Россия Россия

Язык

русский

Год

2008

Предыдущий фильм

Москва

Следующий фильм

Охотник

IMDb

ID 1226318

К:Фильмы 2008 года

«Шу́льтес» — полнометражный художественный фильм производства российской кинокомпании «СТВ», дебютная кинокартина режиссёра Бакура Бакурадзе, лауреат Гран-при «Кинотавр» за лучший фильм и Гран-при Киевского МКФ «Молодость» (2008).





Сюжет

Тридцатилетний Алексей, незаметный «человек без свойств», живёт в окрестностях метро «Чертановская» и «Южная»[1], утром занимается бегом, ухаживает за больной матерью, смотрит телевизор, навещает брата на срочной службе и даёт ему деньги. Постепенно зритель узнаёт имя героя, то, что он вор-карманник. Герои практически всегда молчат или невнятно перекидываются несколькими фразами. Почти на все вопросы Алексей отвечает монотонно, «так, нормально». Чтобы добраться домой, он ищет свой адрес в блокнотике. Однажды он знакомится с маленьким воришкой Костиком, с которым ему проще красть. Знакомый Алексея, реаниматолог, вывозит его красть ключи у владельцев дорогих автомобилей.

Умирает мать Алексея, он выбирает гроб, единственный присутствует на кремации. Они с Костиком, «промышляя» в метро, обворовывают девушку, которую позже во время прихода к подельнику-врачу Алексей видит в реанимации. Он отыскивает её документы и ключи, находит её квартиру, берёт там камеру и потом дома долго просматривает записанные девушкой на кассете признания в любви. Вечером, после посещения сотрудника ритуального агентства, принёсшего урну «господину Шультесу», Алексей перебирает фотографии: старые семейные и школьные — быстро, новые, с какой-то женщиной — медленнее, два раза. Урну с прахом матери ставит в дальний шкаф, к спортивным кубкам. Во время планового визита к психиатру, выясняется, что Шультес два года назад перенёс автокатастрофу и мозговую травму; страдая амнезией, он считает, что получил травму из-за нападения на него трёх неизвестных мужчин. Алексей с малолетним напарником, реаниматологом и наводчиком приезжают к какому-то кафе. Алексей крадёт ключи у указанного ему человека, медленно уходит, но его подводит напарник, привлекая к себе внимание компании, в которой сидел обворованный. Потерпевший с двумя другими мужчинами догоняют на улице Шультеса, валят на тротуар и долго бьют.

Критика

По выражению критиков, режиссёр снимает «не центр и не дно города, не блеск неона и не грязный низ, а берет ровный средний план, ежедневную жизнь миллионов: типовые подъезды, магазины, квартиры. И безошибочно находит героя — постороннего, слившегося с пейзажем, но не растворённого в нём»[1], «настоящую Москву — город убогих ларёчков и грязных типовых подъездов»[2]

Темп фильма неторопливый, тон безэмоциональный, жёсткий и отстранённый, герои среднестатистические[3], элементарный монтаж, сцены часто сняты равнодушной статичной камерой, музыка — только если в кадре есть её источник, диалоги, как правило, исчерпываются угрюмым молчанием[4].

Председатель жюри «Кинотавра» Павел Чухрай объяснил решение жюри так: «„Шультес“ — глубокий, очень профессионально сделанный фильм. Паузы, которые Бакур умеет заполнять, мне напоминают Тарковского»[5].

В ролях

Съемочная группа

Напишите отзыв о статье "Шультес (фильм)"

Примечания

  1. 1 2 [www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2008/06/17/151546 Зинцов О. Мой сосед Шультес]
  2. [www.spb.timeout.ru/text/film/122583/ Шультес]
  3. [www.ruskino.ru/review/220 Степнова С. Беспамятство и бесчувствие]
  4. [www.afisha.ru/movie/185226/review/231438/ Зельвенский С. Победитель «Кинотавра»: неспешное кино про жизнь]
  5. [www.sobesednik.ru/archive/sb/23_2008/kinotavr_itogi/ «Кинотавр»: чем страннее, тем моднее]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Шультес (фильм)

– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?