Шумерский язык
Поделись знанием:
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
| Шумерский язык | |
| Самоназвание: |
eme-gi7(r) |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: |
Южное Междуречье |
| Вымер: |
к началу 2 тысячелетия до н.э. как разговорный, оставался классическим языком до начала н. э. |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ГОСТ 7.75–97: |
шум 817 |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
sux |
| ISO 639-3: |
sux |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Шуме́рский язы́к — язык древних шумеров, на котором говорили в Южном Междуречье в IV—III тысячелетиях до н. э. Около 2000 г. до н. э. шумерский язык был вытеснен аккадским языком из разговорной речи, но продолжал использоваться в качестве языка религии, администрации и обучения вплоть до начала нашей эры[1]. Записывался клинописью, которую шумеры и изобрели. Представлен в первую очередь религиозной, хозяйственной и юридической литературой. Был открыт и расшифрован в XIX веке. Генетические связи не установлены[2].
Реконструкция фонетики затрудняется особенностями клинописной графики. Является агглютинативным и эргативным языком. Глагол имеет множество префиксов наклонения и ориентации в пространстве, но не имеет категории времени. Обычный порядок слов — SOV (подлежащее — дополнение — сказуемое)[2].
Содержание
О названии
Русское название «шумерский» происходит от аккад. šumeru «Шумер», lišān Šumeri(m) «шумерский язык». Самоназвание языка — eme-gi7(r), что, по одной версии, означает «благородный язык», а по другой — «родной язык». Сам термин «шумерский» ввёл в науку в 1869 году германо-французский исследователь Юлиус Опперт[3]. Следует отметить, что, в отличие от русского, во многих других европейских языках это название начинается не на š-, а на s- (нем. sumerische, фр. sumérien, англ. Sumerian), это связано с ориентацией на замену š на s в месопотамских названиях и именах собственных в Ветхом завете[4].
Вопросы классификации
Хотя предпринимались попытки связать шумерский язык со многими языковыми семьями (мунда, уральской, алтайской, картвельской, полинезийской, сино-тибетской семьями, баскским и чукотским языками), вопрос о генеалогических связях этого языка с какой-либо языковой семьёй остаётся открытым. Ситуацию осложняет то, что прародина шумеров доподлинно неизвестна, и из-за этого не ясно, где в первую очередь следует искать родственников их языка[5][6][7].
Лингвогеография
Диалекты
В памятниках получили отражение два диалекта: eme-gi7(r) (другие чтения: eme-gir15, eme-ku), на котором написана основная масса текстов, и диалект (или социолект) eme-sal «искажённый язык», известный преимущественно по поздним памятникам. На эмесаль в текстах звучат речи богинь, смертных женщин и певчих gala. От эмегир эмесаль отличается довольно сильно в фонетическом отношении и незначительно в морфологическом и лексическом. Существует предположение, что эмесаль был «женским языком»[8][9][10].
Социолингвистические сведения
Имеются упоминания о профессиональных жаргонах: языке моряков (eme-ma-lah4-a), языке пастухов (eme-utula), однако письменных памятников на них не обнаружено[11].
Письменность
Шумеры пользовались клинописью, развившейся из пиктографии[12]. Клинописные знаки делятся на несколько категорий[13]:
- логограммы, выражавшие только значение корня;
- силлабограммы, обозначавшие только звучание слога;
- цифры;
- детерминативы, непроизносившиеся знаки, служившие для отнесения слова к какому-либо лексико-семантическому полю.
Существуют следующие правила транслитерации шумерских текстов латинским алфавитом[14][15]:
- Каждый знак транслитерируется строчными латинскими буквами, отделяясь от транслитерации другого знака в пределах того же слова дефисом.
- Если правильный выбор того или иного чтения знака в данном контексте сделать нельзя, то знак транслитерируется прописными латинскими буквами в его наиболее обычном чтении.
- Для различения клинописных омофонов используются диакритические знаки. Порядок обозначения следующий: самый частотный знак транслитерируется без дополнительных обозначений (na «гиря»), второй по частотности знак маркируется акутом (ná «лежать»), третий — грависом (nà «называть»), к остальным добавляются цифровые индексы в соответствии с частотностью (na4 «камень»).
- Детерминативы пишутся над строкой.
История языка
Носители шумерского языка пришли на территорию Междуречья, вероятно, с юга Индии. Время миграции остаётся предметом дискуссий[16].
Вычленяют шесть основных периодов в истории шумерского языка по характеру письма, языка и орфографии письменных памятников[17][18][19][20]:
- Архаический (3000—2750 гг. до н. э.), стадия пиктографии, когда грамматические морфемы ещё графически не выражены. Тексты из археологического слоя Урук IVа. Порядок письменных знаков не всегда соответствует порядку чтения. Хозяйственные, юридические, школьные тексты.
- Старошумерский (2750—2315 гг. до н. э.), первая стадия клинописного письма, когда ряд важнейших грамматических морфем уже передаётся на письме. Представлен текстами различной тематики, как историческими (Лагаш, Урук и др.), так и религиозно-литературными (Абу-Салабих, Фара и Эбла). Язык этого периода считается «классическим шумерским».
- Переходный (2315—2000 гг. до н. э.). Появляется большое количество аккадских и двуязычных надписей.
- Новошумерский (2136—2000 гг. до н. э.), когда почти все грамматические морфемы выражены графически. Представлен религиозно-литературными и деловыми текстами Гудеа, правителя II династии Лагаша (2136—2104 гг. до н. э.). Многочисленные тексты делового и юридического характера дошли от III династии Ура (2100—1996 гг. до н. э.), в том числе законы Шульги, переписка царей и чиновников. Дошло большое количество текстов, но есть все основания считать, что для их писцов шумерский был уже не родным, а изученным в школе языком.
- Позднешумерский, или старовавилонский шумерский (2017—1749 гг. до н. э.), когда все грамматические морфемы выражены графически. Представлен религиозно-литературными и магическими текстами преимущественно Ниппурской школы, шумеро-аккадскими словарями, лексическими, грамматическими и терминологическими справочниками, законами Липит-Иштара, царя Исина. Двуязычные царские надписи дошли от I династии Вавилона (1894—1749 гг. до н. э.). В лексике и грамматике ощущается влияние аккадского языка.
- Послешумерский (1749 г. до н. э. — I в. до н. э.). Представлен религиозно-литературными, литургическими и магическими текстами (копии позднешумерского периода), в том числе и на диалекте eme-sal, шумерскими фразами и глоссами в аккадских текстах.
Лингвистическая характеристика
Шумерский язык — агглютинативный. На синтаксическом уровне язык классифицируется как эргативный[21].
Фонетика и фонология
Гласные
Поскольку произношение шумерских слов известно только в аккадской передаче, количество и качество гласных шумерского языка являются предметом дискуссий. Клинопись различает четыре гласных[22]:
| Передний ряд | Непередний ряд | |
|---|---|---|
| Верхний подъём | i | u |
| Неверхний подъём | e | a |
Существуют предположения о наличии в шумерском фонемы /o/, противопоставления по долготе или даже наличии восьми фонем (/a/, /u/, /e/, /o/, /ü/, /ä/, /ə/ или /ɨ/)[23][24].
Согласные
Согласные шумерского языка, согласно Б. Ягерсме (в квадратные скобки взято произношение)[25]:
| По способу образования |
По месту образования | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губно-губные | Губно-зубные | Зубные | Палатальные | Велярные | Гортанные | ||
| Шумные | Смычные | b [p] p [pʰ] | d [t] t [tʰ] | g [k] k [kʰ] | - [ʔ] | ||
| Аффрикаты | z [t͡s] r̂ [t͡sʰ] | ||||||
| Фрикативные | s [s] | š [ʃ] | ḫ [x] | - [h] | |||
| Сонорные | Носовые | m [m] | n [n] | ĝ [ŋ] | |||
| Боковые | l [l] | ||||||
| Дрожащие | r [r] | ||||||
| Глайды | - [j] | ||||||
Хотя традиционно в транслитерации используются звонкие (b, d, g) и глухие (p, t, k) смычные, по всей видимости, противопоставления по звонкости — глухости в шумерском языке не было. Это подтверждается неиспользованием шумерских знаков для слогов с «глухими» согласными в староаккадских текстах и шумерскими заимствованиями в аккадском: bala > palûm «срок правления», engar > ikkarum «земледелец». По предположению И. Гельба, шумерские взрывные противопоставлялись по наличию или отсутствию придыхания[26][27][28].
Существует предположение, что шумерский r был не зубным, а увулярным[29].
Просодия
Большое количество кажущихся омонимов в шумерском заставило исследователей выдвинуть гипотезу о существовании в этом языке тонов. Однако данное предположение не подкреплено никакими доказательствами и в современной науке не встречает поддержки[30][31].
Морфонология
На стыке морфем происходила контракция гласных: гласные e и i в конце словоформы уподоблялись гласному предыдущей морфемы (что обычно не получало отражения на письме до новошумерского периода), и затем два гласных стягивались в один долгий. Гласный a может уподобляться гласному предыдущей морфемы, вытеснять его или оставаться неизменным в зависимости от морфологических условий[32].
В древних южношумерских текстах имело место явление, получившее название «старошумерская гармония гласных»: гласный префикса i меняется на e, если следующий слог содержит a или e[33].
Морфология
В шумерском языке выделяют следующие части речи: существительное, местоимение, числительное, глагол, наречие, частица, союз, междометие[34].
Существительное
Существительные делились на два класса: одушевлённый и неодушевлённый. Кроме того, существительные обладали категориями числа, падежа и притяжательности[34][35].
Класс имел значение в следующих случаях[34]:
- при выборе притяжательного суффикса;
- при выборе личного показателя в глагольной форме;
- при выборе падежного показателя.
Падежей в шумерском языке было десять: абсолютный (абсолютив), эргативный (эргатив), местно-направительный (директив), дательный, местный (локатив), совместный (комитатив), исходный (аблатив), направительный (терминатив), родительный, сравнительный (экватив)[36][37][38].
Склонение существительных на примере слов lugal «царь» и kur «гора»[39]:
| Падеж | Одушевлённый класс | Неодушевлённый класс |
|---|---|---|
| Абсолютив | lugal | kur |
| Эргатив | lugalle | |
| Директив | lugalle | kurre |
| Датив | lugalra | |
| Локатив | lugalla | kurra |
| Комитатив | lugalda | kurda |
| Аблатив | kurta | |
| Терминатив | lugalšè | kuršè |
| Генитив | lugalla(k) | kurla(k) |
| Экватив | lugalgin7 | kurgin7 |
Основа слова в единственном числе совпадала с корнем. Существовало несколько различных типов множественного числа[40][41]:
| коллективное | определённое | инклюзивное | инклюзивно-определённое | распределительное | сортовое | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Одушевлённый класс | lú «люди» | lú-(e-)ne «определённые люди» | lú-lú «все люди в совокупности» | lú-lú-(e-)ne «все определённые люди в совокупности» | lú-dili-dili, lú-didli «люди, каждый по отдельности» | |
| Неодушевлённый класс | udu «бараны» | udu-udu «все бараны в совокупности» | udu-dili-dili, udu-didli «бараны, каждый по отдельности» | udu-há «бараны разного рода» |
Принадлежность кому-то выражалась следующими притяжательными суффиксами[42][43][44]:
| Ед. ч. | Мн. ч. | |
|---|---|---|
| 1-е лицо | -ĝu10 | -me |
| 2-е лицо | -zu | -zu-ne-ne |
| 3-е лицо одушевлённое | -(a)-ni | -a-ne-ne |
| 3-е лицо неодушевлённое | -bi | -a-ne-ne |
Числительные
Шумеры пользовались шестидесятеричной системой счисления, что оставило след в современном делении часа на шестьдесят минут. Поскольку числительные обычно записывались цифрами, восстановить их чтение довольно непросто, это стало возможно благодаря табличке из Эблы и некоторым позднешумерским текстам[45][46].
Количественные числительные[46][47][48]:
| Чтение | Этимология | |
|---|---|---|
| 1 | diš, dili, deli, aš | |
| 2 | min | |
| 3 | eš5 | |
| 4 | lim, limmu | |
| 5 | i, iá, ía | |
| 6 | àš | пять [+] один |
| 7 | imin, umun5 | пять [+] два |
| 8 | ussu | пять [+] три |
| 9 | ilim, ilimmu | пять [+] четыре |
| 10 | u | |
| 20 | niš | |
| 30 | ùšu | двадцать [+] десять |
| 40 | nimin | двадцать [×] два |
| 50 | ninnu | двадцать [×] два [+] десять |
| 60 | ĝíš(d) | |
| 3600 | šár |
Порядковые числительные образовывались от количественных при помощи показателя родительного падежа -ak и глагольной связки -am (min-ak-am > min-kam «второй») или же показателя -ak, глагольной связки и ещё раз показателя родительного падежа (min-ak-am-ak-a > min-kam-mak-a)[46][49].
Местоимение
Местоимения делят на следующие разряды[46]:
- личные;
- притяжательные;
- указательные;
- вопросительные.
| Ед. ч. | Мн. ч. | |
|---|---|---|
| 1-е лицо | ĝá-e, ĝe26, ĝe24-e | me-en-dè-en |
| 2-е лицо | za-e, za, zé | me-en-zé-en |
| 3-е лицо одушевлённое | e-ne, a-ne | e-ne-ne, a-ne-ne |
Притяжательные местоимения образовывались от личных при помощи показателя родительного падежа, соединённого с глагольной связкой: ĝá(-a)-kam «это моё», za(-a)-kam «это твоё»[51][52].
Известны два указательных местоимения (оба относятся к неодушевлённому классу): ur5 и ne-e(n)[53][54].
Вопросительных местоимений было два: a-ba «кто» (одушевлённый класс) и a-na «что» (неодушевлённый класс)[54][55].
Глагол
Глагол обладал категориями лица, числа, класса, вида, наклонения и ориентации[46].
Шумерский глагол имел два вида — совершенный и несовершенный (в шумерологии прижились обозначения, использовавшиеся в аккадских пособиях, — ḫamṭu «быстрый» и marû «медленный»). Немаркированным был совершенный вид. Основа совершенного вида образовывалась при помощи одного из трёх способов: суффикса -e-, редупликации, супплетивизма[56].
Выделяется 12 наклонений[57][58]:
- изъявительное (без показателя)
- подтверждения (префикс he-);
- подтвердительное/подчёркивающее (префикс na-);
- наклонение с точно неизвестным значением (префикс ša-);
- пожелания, просьбы (префикс he-);
- побуждения, допущения, пожелания (префикс u-);
- отрицательное (префикс nu-);
- прогибитив (запретительное наклонение, показатель — префикс na-);
- категорического отрицательного утверждения или запрещения (префикс bara-);
- фрустратив (наклонение гипотетического желания, показатель — префикс nuš-). Встречается только в позднешумерский период;
- наклонение с точно неизвестным значением (префикс iri-);
- императив (корень в чистом виде).
Следующие глагольные префиксы выражали ориентацию в пространстве[59]:
- i- — нейтральное отношение к действию и косвенному объекту;
- mu- — направленность действия на говорящего;
- ba- — направленность действия на косвенный объект неодушевлённого класса + направленность действия от говорящего;
- bi- — направленность действия на косвенный объект неодушевлённого класса + направленность действия от говорящего;
- ima- — направленность действия на косвенный объект неодушевлённого класса + направленность действия к говорящему;
- imi- — направленность действия на косвенный объект неодушевлённого класса + направленность действия к говорящему;
- al- — значение неизвестно.
Префиксы и суффиксы в глагольной форме могли располагаться только в строгом порядке[60]:
| Позиция | Морфема |
|---|---|
| 1 | префиксы наклонений |
| 2 | префиксы ориентации |
| 3 | префикс дательного падежа |
| 4 | префикс совместного падежа |
| 5 | префикс направительного или исходного падежа |
| 6 | префикс местного или местно-направительного падежа |
| 7 | префикс агенса или пациенса |
| 8 | корень |
| 9 | суффикс несовершенного вида |
| 10 | суффикс -ed- |
| 11 | суффикс субъекта, агенса или пациенса |
Спряжение глагола совершенного вида «схватить»[61]:
| Ед. ч. | Мн. ч. | |
|---|---|---|
| 1-е лицо | ba-dab5 | ba-dab5-bé-en-dè-en |
| 2-е лицо | ba-dab5 (ba-e-dab5) | ba-dab5-zé-en-dè-en |
| 3-е лицо одушевлённое | ba-an-dab5 | ba-dab5-bé-eš |
| 3-е лицо неодушевлённое | ba-ab-dab5 | ba-dab5-bé-eš |
Спряжение глагола несовершенного вида «хватать»[62]:
| Ед. ч. | Мн. ч. | |
|---|---|---|
| 1-е лицо | ba-ab-dab5-bé-en | ba-ab-dab5-bé-en-dè-en |
| 2-е лицо | ba-ab-dab5-bé-en | ba-ab-dab5-bé-en-zé-en |
| 3-е лицо одушевлённое | ba-ab-dab5-bé | ba-ab-dab5-bé-ne |
| 3-е лицо неодушевлённое | ba-ab-dab5 | ba-ab-dab5-bé-ne |
Наречие
Наречия образовывались при помощи -bi, -eš(e) или комбинации обоих показателей[63][64].
Союз
Собственных сочинительных союзов в шумерском языке не было, однако довольно рано из аккадского был заимствован союз ù «и»[64][65].
Подчинительных союзов было несколько[66][67][68]:
- tukumbi «если». После этого союза обычно употреблялись глаголы ḫamṭu;
- ud-da «если, когда». Местный падеж от слова ud «день»;
- en-na «прежде чем»;
- iginzu «будто бы».
Частица
Частицы шумерского языка[64][69]:
- eše — модальная частица;
- ĝišen / ĝešen — модальная частица.
- nanna «без»
- -ri — частица, появляющаяся при именных глагольных формах.
Междометие
Известны следующие шумерские междометия[39][70][71]:
- a «увы»
- a-la-la — трудовой клич;
- a-lu-lu «увы»;
- a-li-li — значение неизвестно;
- a-ù-a — выражение скорби;
- ga-na «давай»;
- hé-àm «да будет, да»;
- me-le-e-a / me-li-e-a «увы»;
- mí — выражение нежности;
- u6 «ах»;
- ua «увы».
Синтаксис
Обычный порядок слов в шумерском — SOV (подлежащее — дополнение — сказуемое)[72][73]. Определения обычно ставились после определяемого слова, а количественные числительные после исчисляемого объекта[74].
Лексика
Точное количество известной шумерской лексики назвать сложно. Пенсильванский словарь шумерского языка содержит около пяти с половиной тысяч слов[75].
Известны многочисленные заимствования из аккадского языка (в поздние периоды их количество увеличилось). Существует гипотеза о заимствованиях из субстратных «банановых языков». Поиск заимствований из других языков осложняет неопределённость генетических связей шумерского языка[76].
История изучения
О существовании шумерского языка учёные впервые стали подозревать в середине XIX века во время дешифровки аккадского языка: не все тексты и знаки поддавались расшифровке. Благодаря находкам двуязычных шумеро-аккадских словарей стала возможна и дешифровка шумерского. Сперва этот язык стали называть аккадским (аккадский в то время называли ассиро-вавилонским), но после того как выяснилось, что lišān Akkadî — самоназвание языка ассирийцев и вавилонян, названия были изменены на современные[77].
Первая грамматика шумерского языка (автор ещё называл его аккадским) была написана в 1873 году Ф. Ленорманом. Первая по-настоящему научная грамматика была создана в 1923 году А. Пёбелем[78].
С того момента были опубликованы грамматики авторства А. Фалькенштейна[de] (1949—1950), М.-Л. Томсена (1984), П. Аттингера (1993), Д. Эдцарда (2003), В. Рёмера (1999). На русском языке очерк грамматики шумерского языка был написан И. М. Дьяконовым, а в 1996 году была издана грамматика И. Т. Каневой[79].
До сих пор не существует полного словаря шумерского языка[80].
Пример текста
Кирпич из храма Инанны
Надпись на кирпиче из храма Инанны[81]:
| Транслитерация | Перевод |
|---|---|
Напишите отзыв о статье "Шумерский язык"
Примечания
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 6—7. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ 1 2 Дьяконов И. М. [tapemark.narod.ru/les/589b.html Шумерский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 20—21. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 1. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990. — P. 5.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 2—3. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 21. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990. — P. 5—6.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 15. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 22—23. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990. — P. 6.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 11—12. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 8—9. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 18. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Hayes J. Sumerian phonology // Phonologies of Asia and Africa. — Winona Lake: Eisenbrauns, 1997. — P. 1005—1006.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 19—20. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Дьяконов И. М. Языки древней Передней Азии. — М.: Наука, 1967. — С. 44—46.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 27—32. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990. — P. 265—272.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 13—14. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 27. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 38. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 39—40. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Hayes J. Sumerian phonology // Phonologies of Asia and Africa. — Winona Lake: Eisenbrauns, 1997. — P. 1012.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 46. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 43. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 41. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Hayes J. Sumerian phonology // Phonologies of Asia and Africa. — Winona Lake: Eisenbrauns, 1997. — P. 1008—1009.
- ↑ Hayes J. Sumerian phonology // Phonologies of Asia and Africa. — Winona Lake: Eisenbrauns, 1997. — P. 1009.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 47. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 48. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 53—56. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 59. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ 1 2 3 Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 61. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 29. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 88. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 63. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 33. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ 1 2 3 Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 76. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 59—63. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 62. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 71. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 29—30. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 65. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 61. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ 1 2 3 4 5 Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 74. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 82. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 62. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 83. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 55—56. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 70. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 65. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 57. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ 1 2 Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 70. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 57—58. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 67. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 68—69. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 113—121. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 70—72. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 82—83. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 77. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 78. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 69. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ 1 2 3 Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 75. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 161—162. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 84—85. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 162—165. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 195—196. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 157—158. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 86—87. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — P. 167—171. — ISBN 90-04-12608-2.
- ↑ Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — P. 51. — ISBN 87-500-3654-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 84. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 80—81. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 88. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 88—91. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — С. 7—8. — ISBN 5-85803-302-8.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 26. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 26-27. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык // Языки мира. Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — С. 27. — ISBN 978-5-87444-346-7.
- ↑ Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990. — P. 47—50.
Литература
- Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. — ISBN 5-85803-302-8
- Канева И. Т., Козлова Н. В., Визирова Е. Ю. Шумерский язык / Языки мира: Древние реликтовые языки Передней Азии. — М.: Academia, 2010. — ISBN 978-5-87444-346-7
- Edzard D. O. Summerian Grammar. — Leiden-Boston: Brill, 2003. — ISBN 90-04-12608-2
- Hayes J. L. A Manual of Sumerian Grammar and Texts. — Malibu: Undena Publications, 1990.
- Thomsen M.-L. The Sumerian Language. — Copenhagen: Akademisk Forlag, 1984. — ISBN 87-500-3654-8
Ссылки
В Викисловаре список слов шумерского языка содержится в категории «Шумерский язык»
- [cdli.ucla.edu/ The Cuneiform Digital Library Initiative (CDLI)] (англ.). University of California and Max Planck Institute for the History of Science, Berlin (2004—2006). — Корпус шумерских и аккадских клинописных текстов. Проверено 9 января 2013. [www.webcitation.org/6DoNrMgqo Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
- [psd.museum.upenn.edu/epsd/index.html The Pennsylvania Sumerian Dictionary] (англ.). Babylonian Section of the University of Pennsylvania Museum of Anthropology and Archaeology (6/26/2006). — Пенсильванский словарь шумерского языка. Проверено 9 января 2013. [www.webcitation.org/6DoNsI1fl Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
- [etcsl.orinst.ox.ac.uk/ The Electronic Text Corpus of Sumerian Literature] (англ.). Faculty of Oriental Studies, University of Oxford (2006-10-24 updated). — Электронный корпус шумерской литературы. Проверено 9 января 2013. [www.webcitation.org/6DoNtizau Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
- [sumer.grazhdani.eu/index.php Sumerian Lexicon - Electronic Search]
| ||||||||||||||||||||||||
 |
Эта статья входит в число хороших статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Шумерский язык
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
