Шуруп

Шуру́п (англ. Wood screw; нем. Holzschraube от Schraube — винт) — крепёжное изделие в виде стержня с головкой и специальной наружной резьбой, образующей внутреннюю резьбу в отверстии соединяемого предмета.

Шуруп предназначен для закручивания в мягкие (деревянные и пластмассовые) изделия. Для закручивания в твердые (пластмассовые или металлические) изделия применяется самонарезающий винт (саморез).

Использование

В случае мягких материалов отверстие под шуруп либо вовсе не сверлится, либо сверлится диаметром, составляющим 70 % от диаметра шурупа; в случае твёрдых — крайне желательно предварительное сверление отверстия на всю длину крепёжного изделия с запасом. В любом случае диаметр отверстия может варьироваться в относительно широких пределах, тогда как под стандартные резьбы винтов или болтов необходимы отверстия строго определённых диаметров. Однако, по сравнению с винтовыми соединениями, резьба, нарезанная шурупом в материале, выдерживает лишь небольшое число повторных закручиваний (типично 1—100), особенно если материал тонкий.

Выбор самореза, шурупа или другого изделия с головкой того или иного типа зависит от процедуры монтажа, ее особенностей, используемых при этом комплектующих, а также от качества и характеристик соединяемых шурупами материалов. Кроме того, также учитывают эстетические требования и уровень нагрузки.

Классификация

Конструкция

Классификация саморезов, а также шурупов ведется по конструкции их основных элементов:

• головок — частей крепежа, обладающего стержнем, применяющаяся для создания опоры и передачи крутящего момента;
• шлицев — борозд специальной формы, создаваемая в торце головки самореза или шурупа;
• резьбы стержня;
• формы наконечника.

Например, шестигранными головками обладают саморезы и шурупы значительных размеров или применяемые для закручивания в металлическую основу. Их задача — выдерживание значительных крутящих моментов.

Рожковые головки крепежей хорошо зарекомендовали себя при креплении гипсокартонных плит, так как они гарантируют легкое и быстрое заглубление самореза. Благодаря этому нет необходимости в предварительной раззенковке.

Шурупы с шайбой EPDM конической формы, оснащенной резиновой прокладкой, применяется для герметизации стыков, особенно при закреплении кровли.

Также есть шурупы без головок, шлицы в которых нарезаются уже в торце стержня.

Классификация по шлицам

Шлицы выполняют функцию передачи образующегося крутящего момента к шурупу от инструмента. Разновидности шлицев шурупов делятся на основные, комбинированные и особые. Основные — это квадратный, крестообразный (Phillips и Pozidriv), прямой, Torx, шестигранник (наружный или внутренний). Комбинированные обычно состоят из двух типов, а особые отличаются большим многообразием.

Дополнительная классификация шлицев шурупов основного типа проводится еще и по размеру. В итоге все шурупы представляют собой стандартизованный и пронумерованный перечень, каждое изделие в котором имеет своё наименование. Благодаря такому разнообразию создается большой перечень вариантов исполнения шлицев.

Классификация по резьбе

Шурупы также разделяются на категории по типу резьбы стержня, при этом подразделение идёт по диаметру резьбы, числу заходов, шагу резьбы и, наконец, по величине угла, образуемого при вершине профиля. Чем меньше данный угол, тем проще закрутить шуруп и сформировать резьбу в отверстии.

Шурупы классического типа, изготавливаемые в России по ГОСТ 1144-80 «Шурупы с полукруглой головкой» и 1145-80 «Шурупы с потайной головкой», имеют угол при вершине, равный или менее 40°, у черных саморезов для гипсокартона он составляет 26—28°, у универсальных изделий — 20—30°. По мере снижения угла внедрение стержня шурупа в материал происходит значительно легче, а самонарезающие качества шурупа возрастают.

Для еще большего усиления данных качеств используются саморезы со сверлом на конце, создающие перед нарезанием резьбы в материале отверстие, облегчающее завинчивание.

Классификация по головкам

• Потайная
• Полупотайная
• Полукруглая
• Шестигранная
• Квадратная

Отличия шурупа от самонарезающего винта

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Стержень шурупа состоит из резьбовой (ближе к концу) части и гладкой (ближе к головке) части, называемой «телом», причём диаметр тела равен диаметру резьбы возле тела. «Правильный» шуруп имеет конусную резьбу. «Тело» позволяет шурупу прижимать деталь толщиной в длину тела к другой детали, тогда как саморез без тела и предварительного сверления лишь прошивает обе детали, требуя предварительного сжатия деталей. Из-за этого материал, в который вкручивается шуруп, должен быть достаточно мягким, чтобы компенсировать расширение канала при вхождении в него гладкой части стержня.

Конец самореза, как правило, острее конца шурупа, а высота резьбы от конца к основной части нарастает в меньшей степени.

Высота и шаг резьбы у шурупа обычно меньше, чем у самореза по дереву, но не по металлу.

Шурупы обычно изготавливаются из относительно мягких марок стали или бронз, в то время как саморезы — из более твёрдых.

Перечисленные отличия обуславливают разницу в технологии применения. При использовании шурупа рекомендуется предварительное сверление отверстия для создания направляющего канала и удаления из него части материала. Направляющий канал позволяет точно выдержать направление при закручивании, поскольку шуруп обычно имеет более «тупой» конец, а удаление части материала снижает напряжения, возникающие при закручивании стержня с относительно малой высотой резьбы, и особенно гладкой верхней частью. Гладкая верхняя часть, толщина которой больше толщины резьбовой части, хорошо выдерживает нагрузки на срез и на излом.

При использовании самореза предварительного сверления, как правило, не требуется — за счёт остроты конца и плавного нарастания высоты резьбы саморез надёжно врезается в материал даже при небольшом давлении и хорошо выдерживает заданное направление. За счёт большей высоты резьбы и отсутствия гладкой части, количество вытесняемого из канала материала получается меньшим, чем у шурупа, что снижает риск растрескивания изделия. Однако наличие резьбы вплоть до головки снижает прочность крепления по сравнению с шурупом того же диаметра, изготовленным из того же материала.

См. также

• Саморез
• Конфирмат
• Глухарь
• Дюбель
• Винт

Литература

• Краут Ф., Мейер Фр. Плотничные и столярные работы при внутренней отделке зданий. Декор, двери, окна. — СПб.,1901. — 208 с.

Отрывок, характеризующий Шуруп

Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.