Шурыгин, Александр Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Шурыгин Александр Алексеевич
Дата рождения:

7 сентября 1862(1862-09-07)

Место рождения:

Москва,
Российская империя

Александр Алексеевич Шурыгин (1862—?) — русский художник.[1]





Биография

Родился 26 августа (7 сентября по новому стилю) 1862 года в Москве.

Сведения, относящиеся к художнику, скудны. Известно, что он был участником Московского общества любителей художеств с 1902 по 1914 годы и в период с 1905 по 1913 годы состоял в должности смотрителя МОЛХ. Также был экспонентом выставок, в частности ТПХВ.[2]

Умер после 1917 года.

Материалы, относящиеся к А. А. Шурыгину, имеются в РГАЛИ.[3]

Труды

Внешние изображения
[www.art-catalog.ru/data_picture_new_2013/1236/18165.jpg Портрет И.И. Левитана работы Шурыгина, 1889]

Работы Шурыгина имеются в Государственной Третьяковской галерее[4] и других музеях России.

Напишите отзыв о статье "Шурыгин, Александр Алексеевич"

Примечания

  1. [artunion.ru/painters/2-25-1.htm РЕЕСТР ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ХУДОЖНИКОВ Российской империи, СССР, «русского зарубежья», Российской Федерации и республик бывшего Советского Союза]
  2. [www.tphv-history.ru/books/roginskaya-tphv33.html Список экспонентов Товарищества передвижных художественных выставок]
  3. [libinfo.org/index/index.php?id=115370 Шурыгин Александр Алексеевич (1862-?) — художник]
  4. [www.tez-rus.net/ViewGood8872.html Шурыгин Александр Алексеевич]

Ссылки

  • [artinvestment.ru/auctions/125130/biography.html ШУРЫГИН Александр Алексеевич]


Отрывок, характеризующий Шурыгин, Александр Алексеевич

– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.