Шухов, Владимир Григорьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Шухов.
Владимир Григорьевич Шухов

Фотография 1891 года
Место рождения:

Грайворон, Белгородский уезд, Курская губерния, Российская империя

Страна:

Российская империя Российская империя → СССР СССР

Научная сфера:

нефтепроводы, нефтехранилища, крекинг нефти, строительство

Альма-матер:

ИМТУ

Награды и премии:
Премия имени В. И. Ленина

Влади́мир Григо́рьевич Шу́хов (1853—1939) — русский, советский инженер, архитектор, изобретатель, учёный; член-корреспондент (1928) и почётный член (1929) Академии наук СССР, лауреат премии имени В. И. Ленина (1929), Герой Труда (1932). Является автором проектов и техническим руководителем строительства первых российских нефтепроводов (1878)[1] и нефтеперерабатывающего завода с первыми российскими установками крекинга нефти (1931). Внёс выдающийся вклад в технологии нефтяной промышленности и трубопроводного транспорта[2].

В. Г. Шухов первым в мире применил для строительства зданий и башен стальные сетчатые оболочки[3]. Впоследствии архитекторы хай-тека, знаменитые Бакминстер Фуллер и Норман Фостер, — окончательно внедрили сетчатые оболочки в современную практику строительства, и в XXI веке оболочки стали одним из главных средств формообразования авангардных зданий[4]. Шухов ввёл в архитектуру форму однополостного гиперболоида вращения, создав первые в мире гиперболоидные конструкции[3].





Биография

Родители, детство

Владимир Григорьевич Шухов родился в г. Грайворон в небогатой дворянской семье. Впервые один из предков Шухова по отцовской линии получил титул от Петра I за храбрость, проявленную в Полтавском сражении, но это дворянство, по видимому, было личным. До наследственно дворянства дослужился дед Владимира Григорьевича, получивший его (согласно табели о рангах) вместе с обер-офицерским званием. Впрочем это титул успел унаследовать только младший из его сыновей — Григорий Петрович Шухов, родившийся в 1827 (по другим сведениям — 1824) году — отцом Владимира Григорьевича. Григорий Петрович окончил юридический факультет Харьковского университета и уже в 29 лет был произведён в титулярные советники. За заслуги в Крымской войне 1853—1856 гг. он получил бронзовую медаль на Владимирской ленте[5][6].

Мать Владимира Григорьевича, Вера Капитоновна, урождённая Пожидаева, происходила из более знатной семьи курских помещиков, имение которых находилось в Щигровском уезде Курской губернии. Её отец, подпоручик Капитон Михайлович Пожидаев скончался в 1848 году, на балу, куда отправился, не вылечившись после тяжёлого ранения, полученного на Кавказской войне. По сохранившимся воспоминанием В. Г. Шухова, кроме ума и красоты, его мать отличалась тяжёлым, деспотичным характером, а уровень благосостояния, который мог обеспечить Григорий Петрович, не бравший взяток на службе, не соответствовал тому, к чему она привыкла в детстве. Родители Владимира Григорьевича обвенчались в 1851 году, в 1852 году родилась его старшая сестра Надежда, а в 1853 году Григорий петрович был назначен городничим в маленький уездный город Грайворон, до 1838 считавшемся слободой. Именно тут, 16 августа 1853 года и родился Владимир Григорьевич Шухов, о чём имеется запись в метрической книге Успенской церкви города Грайворона (хотя в ряде прижезненных источников, включая Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона в качестве его года рождения указан 1854 год[7]: и сам Шухов, и, в особенности, его мать, имели привычку путать даты)[8].

10 декабря 1853 года Г. П. Шухов сдаёт дела в Грайвороне и возвращается с семьёй в Курск. В 1856 году — под влиянием жены подаёт прошение о переводе в столицу, и Шуховы переезжают в Петербург. В начале 1860-х Григорий Петрович знакомится в Одессе, куда приехал в качестве инспектора, с Николаем Ивановичем Пироговым, и, во многом под его влиянием, переходит на службу из финансового ведомства в Ведомство учреждений императрицы Марии, занимавшшеся учебными, медицинскими и благотворительными заведениями. Однако на маленького Володю и его сестру эти перемещения родителей оказывают не сильное влияние — они воспитываются у бабушки, в Пожидаевке[9].

Именно бабушка научила четырёхлетнего Володю Шухова читать. С детства будущий инженер проявляет тягу к конструированию, устраивает возле дома фонтан, строит на ручье маленькую действующую водяную мельницу… А в 1860 году оец берёт с собой детей в гости к академику астроному Карлу Христофоровичу Кнорре. Посещение обсерватории Кнорре произвело на мальчика сильное впечатление, именно с него началось серьёзное увлечении Володи естественными науками[10].

Учёба

В 1863 году Владимир Шухов покидает Пожидаевку (которую вскоре пришлось продать) и приезжает в Петербург к родителям. Здесь он поступает в Пятую Санкт-Петербургскую гимназияю, где в то время преподавал выдающийся учёный и педагог К. Д. Краевич[11][12][13]. Уже в гимназии проявились его способности к точным наукам, особенно к математике. В 13 лет, будучи гимназистом четвёртого класса, он нашёл собственное оригинальное доказательство теоремы Пифагора. Краевич похвалил гимназиста Шухова за оригинальное и краткое доказательство, но, со словами о том, что Пифагор жил более 2000 лет назад, и надо было, уважая предшественников, сначала изложить его доказательство, снизил оценку[14][5][11][15][16].

По окончании гимназии, в 1871 году Шухов, по совету отца[5][15], поступил на инженерно-механическое отделение Императорского Московское техническое училище (ныне Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана). ИМТУ в то время было передовым учебным заведением, в котором большое внимание уделялось математической подготовке и, при этом, студенты знакомились с практическим производством — обучались в мастерских: токарных (по дереву и металлу), слесарной, модельной, литейной, кузнечной и т. д. Математику в училище преподавал Алексей Васильевич Летников, теоретическую механику, ставший в 1872 году доцентом будущий «отец аэродинамики» Н. Е. Жуковский, а практическую механику (с того же года) — профессор Ф. Е. Орлов. Среди друзей и однокашников Шухова был и будущий профессор Пётр Кондратьевич Худяков (1858—1935), вундеркинд, поступивший на подготовительные курсы ИМТУ, когда ему ещё не было одиннадцати. Подобно другим студентам, Шухов старается поддерживать контакты с основателем петербургской математической школы академиком П. Ф. Чебышёвым. В последний год обучения студент Шухов зарегестрировал своё первое изобретение — паровую форсунку («прибор, производящий разбрызгивание мазута в топках, используя упругость водяных паров»). Такая форсунка не только стала впоследствии одной из «изюминок» паровых котлов «Конторы инженера Бари», но и, спустя 21 год, в 1897, украсила обложку книги Д. И. Менделеева «Основы фабрично-заводской промышленности»[15]. Талантливый студент был замечен преподавателями. В частности, после окончания в 1876 году (с отличием) училища ему было предложено место ассистента у Чебышева (от которого он отказался), а в составе научной делегации он был направлен для ознакомления с достижениями промышленности в США — на Всемирную выставку[17][18].

Именно тогда, на Всемирной выставке Шухов познакомился с американским инженером русского происхождения Александром Вениаминович Бари. Он заведовал «металлическими работами» при строительстве павильонов готовящейся выставки (за что, впоследствии, получил Гран-При и золотую медаль), и, будучи хорошим знакомым Ф. Е. Орлова по Цюрихской политехнической школе, именно он принимал российскую делегацию в Америке. Бари оказывал россиянам помощь в знакомстве со страной и выставкой, помогал в закупке оборудования, инструментов и образцов изделий для мастерских технического училища, показывал участникам делегации металлургические заводы Питсбурга, строительство железных дорог и все новинки американской техники[19][20].

Начало самостоятельной работы

Вернувшись из командировки в Соединенные Штаты, Шухов поступил на службу в управление Варшавско-Венской железной дороги на должность начальника чертёжного бюро[21] где проектирует паровозные депо[20]. В это время он стал вольнослушателем Военно-медицинской академии. Как потом говорил сам Владимир Григорьевич, два года изучения медицины дали ему бесценный опыт знакомства с самой совершенной «констукцией», которую создала природа — человеческим организмом[22]. У Шухова начинаются проблемы со здоровьем (ему диагностируют начинающуюся чахотку), и врачи советуют ему перебраться в места с более тёплым климатом[23][24].

Летом 1877 года А. В. Бари с семьей вернулся в Россию, где, воспользовавшись своими знакомствами с известными российскими инженерами, начал сотрудничество с Людвигом Нобелем. Вспомнив о Шухове он пригласил его в Баку, где тогда начиналось бурное развитие нефтяного дела[24].

Здесь, по заказу братьев Нобель, Шухов и Бари строят первый в Российской Империи нефтепровод, соединяющий Балаханы и Чёрный город, заводской район Баку, где тогда перегоняли нефть. Владельцы гужевых повозок, перевозивших нефть, неоднократно поджигали и разрушали строящуюся магистраль — для охраны по всей её длине были поставлены караульные будки. Строительство было закончено и нефтепровод, имевший протяжённость 10 километров, ввели в строй в декабре 1848 года. Он позволял перекачивать при помощью парового насоса по трёхдюймовой трубе до 1280 тонн. За первый работы месяц по нему было перекачено 841 150 пудов нефти, и в течение года строительство полностью окупило себя. Здесь же Шухов разработал и построил первые в мире цилиндрические резервуары-нефтехранилища[25][26].

До этого нефть чаще всего держали в прудах: земляных или каменных хранилищах под открытым небом, в Соединённых Штатах начали применять металлические прямоугольные резервуары (так-же зачастую открытые)[27]. Прямоугольные резервуары собирались из цельных листов и считались простыми в строительстве. Цилиндрические резервуары Шухова возводились из клёпаных металлических листов непосредственно на грунте с песчаной подсыпкой. Их хорошо рассчитанная конструкция позволила использовать более тонкий металл, чем в случае прямоугольной конструкции, а в верхней части, где давление нефти на стенки меньше толщина стенок снижалась ещё в два раза[25].

Вслед за первым нефтепроводом, по заказу Г. М. Лианозова Шухов и Бари строят следующий — длинной уже 11 вёрст (более 12 километров)[25][28].

Главный инженер конторы Бари

В 1880 году Бари создал свою фирму «Техническая контора инженера А. В. Бари» (позже «Строительная контора инженера А. В. Бари»), куда пригласил Шухова на должность главного конструктора и главного инженера. В начале 1881 года жена Бари, Зинаида Яковлевна, среди разных семейных новостей сообщала сестре:
Шухов с октября месяца живёт в Москве и служит у Саши как главный его помощник по инженерной части, получает 200 рублей жалованья, помимо процентов.

Уже через полгода Шухов изобрёл форсунку, с помощью которой впервые в мире осуществил промышленное факельное сжигание мазута[29]. В 1883 году Шухов публикует статью «Механические сооружения нефтяной промышленности», где привел базовые принципы расчета и строительства цилиндрических стальных резервуаров на песчаных подушках, обосновал их оптимальность[27]. Основы классической теории нефтепроводов, используемой и поныне, Владимир Григорьевич изложил в следующем, 1884 году в статье «Нефтепроводы»[28].

Хотя Шухова отличала потрясающая работоспособность и увлечённость своими инженерными проектами, работа отнюдь не занимала всё время его жизни. Он увлекался оперой, театром, шахматами. Достаточно серьёзно занимался велоспортом, был победитем городских соревнований[30].

Однако самым главным его хобби была фотография (в том числе стереоскопическая фотосъёмка). В частности, сохранилась сделанная им стереофотография дочери, катающейся на качелях, отличающаяся не только очень высоким для своего времени техническим, но и художественным уровнем. Он даже оставил в одной из своих записных книжек запись «Я по профессии инженер, а в душе фотограф»[31].

На фирме Бари В. Г. Шухов проработал до 1915 года, почти 40 лет и вспоминал[15][28]:
Говорят, что Бари эксплуатировал меня. Это верно. Но и я эксплуатировал его, заставляя выполнять мои даже самые смелые предположения

Друг Шухова, профессор П. К. Худяков вспоминал, что шуховские разработки, которые он делал, работая на Бари, порой не нравились высокопоставленным чиновникам из-за того, что были «безобразно дёшевы», и не оставляли возможности для откатов, к которым те привыкли[28].

Семья

В 1885 году молодой инженер Шухов знакомится с подругой своих сестёр — восемнадцатилетней Ольгой Леонардовной Книппер — будущей знаменитой актрисой и женой Чехова. Однако, их продолжавшийся два года роман, вопреки ожиданиям родных, свадьбой так и не окончился[32][33].

Женой Шухова в 1894 году стала дочь железнодорожного врача из рода АхматовыхК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2764 дня] Анна Николаевна Мединцева, с которой он познакомился за два года до того во время поездки в Воронеж[32][31]. 30 ноября 1892 года родился их первенец — дочь Ксения[34]. Всего в семье было пятеро детей. После Ксении родились Сергей (1894-1969[35]), Фавий (1895-1945), Владимир (1898-1919) и Вера (1896-199?)[32].

Младший сын умер в двадцатилетнем возрасте 1919 году от холеры. Хотя ряд источников[36][37] рассказывают драматическую историю о том, что воевавший на стороне Колчака Владимир был захвачен в плен красной армией, и, чтобы выкупить его, Владимир Григорьевич, передал новой власти принадлежавшие ему иностранные патенты на свои изобретения, она не соответствует действительности. Как пишет Елена Шухова, один из сыновей Шухова действительно служил в гражданскую войну у Колчака, но это был старший Сергей, впоследствии, как и отец, ставший инженером-строителем и сумевший сохранить отцовский архив. Патенты были переданы государству в 1929 году, поскольку тогдашняя политическая ситуация попросту не оставляла другого выхода. Что-же касается репрессий, от них пострадал средний сын Владимира Григорьевича — Фавий (служивший в молодости у Деникина), который вскоре после смерти отца был сослан в Омск, где заболел туберкулёзом[22], от которого умер в декабре 1945 года[33].

Последние годы жизни

В 1928 году Владимир Григорьевич был избран членом-корреспондентом АН СССР, а в 1929 — её почетным членом. В 1929 году был удостоен Ленинской премии. В том же году он становится членом Московского городского совета.

Последним крупным достижением В. Г. Шухова в области строительной техники стала работа по восстановлению после землетрясения древнего медресе Улугбека в Самарканде в 1932 г. Совместно с архитектором М. Ф. Мауэром было проведено выпрямление «падающего» восточного минарета. Эта уникальная операция имела резонанс во всём мире.

В возрасте 79 лет Шухов стал свидетелем осуществления разработанного им ещё в молодости проекта полной переработки нефти. В его присутствии в Баку в 1932 году был пущен в эксплуатацию завод «Советский крекинг». В первые недели её работы Шухов сам следил за ходом производства.

Находясь на заслуженном отдыхе, вел уединенный образ жизни и принимал только друзей и старых товарищей по работе. Все права на свои изобретения и все гонорары Владимир Григорьевич передал советскому государству.

В. Г. Шухов скончался в возрасте 85 лет 2 февраля 1939 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Вклад Шухова в инженерное дело

Развитие нефтяной отрасли и тепловых машин

Разработка теоретических и практических основ строительства магистральных трубопроводных систем, строительство первых нефтепроводов в России[38].

Владимир Григорьевич Шухов — автор проекта и главный инженер строительства первого российского нефтепровода Балаханы — Чёрный Город (Бакинские нефтепромыслы, 1878), построенного для нефтяной компании «Бр. Нобель». Проектировал и затем руководил работами по постройке нефтепроводов фирм «Бр. Нобель», «Лианозов и К°» и первого в мире мазутопровода с подогревом.

Изобретение, создание и развитие оборудования и технологий нефтяной отрасли, цилиндрических резервуаров-нефтехранилищ, речных танкеров; внедрение нового способа эрлифта нефти.

Работая на нефтяных промыслах в Баку, В. Г. Шухов разработал основы подъёма и перекачки нефтепродуктов, предложил метод подъёма нефти с помощью сжатого воздуха — эрлифт, разработал методику расчёта и технологию строительства цилиндрических стальных резервуаров для нефтехранилищ.

Теоретическая и практическая разработка основ нефтяной гидравлики.

В статье «Нефтепроводы» (1884) и в книге «Трубопроводы и их применение в нефтяной промышленности» (1894) В. Г. Шухов привёл точные математические формулы для описания процессов протекания по трубопроводам нефти, мазута, создав классическую теорию нефтепроводов. В. Г. Шухов — автор проектов первых российских магистральных трубопроводов: Баку — Батум (883 км, 1907), Грозный — Туапсе (618 км, 1928).

Изобретение и создание трубчатых паровых котлов.

В 1896 году Шухов изобрел новый водотрубный паровой котел в горизонтальном и вертикальном исполнении (патенты Российской империи № 15 434 и № 15 435 от 27 июня 1896 года). В 1900 году его паровые котлы были отмечены высокой наградой — на Всемирной выставке в Париже Шухов получил золотую медаль. По патентам Шухова до и после революции были произведены тысячи паровых котлов.

Шухов примерно с 1885 г. начал строить на Волге первые русские речные танкеры-баржи. Монтаж осуществлялся точно запланированными этапами с использованием стандартизированных секций на верфях в Царицыне (Волгоград) и Саратове.

Изобретение установки термического крекинга нефти. Проектирование и строительство нефтеперерабатывающего завода с первыми российскими установками крекинга.

В. Г. Шухов и его помощник С. П. Гаврилов изобрели промышленный процесс получения автомобильного бензина — непрерывно действующую трубчатую установку термического крекинга нефти (патент Российской империи № 12926[39] от 27 ноября 1891 года). Установка состояла из печи с трубчатыми змеевиковыми нагревателями, испарителя и ректификационных колонн.

Через тридцать лет в 1923 году в Москву прибыла делегация компании «Синклер Ойл[en]», чтобы получить информацию о крекинге нефти, изобретенном Шуховым. Учёный, сравнив свой патент 1891 года с американскими патентами 1912—1916 годов, доказал, что американские крекинг-установки повторяют его патент и не являются оригинальными. В 1931 году по проекту и при техническом руководстве В. Г. Шухова был построен нефтеперерабатывающий завод «Советский крекинг» в Баку, где впервые в России был использован шуховский патент на крекинг-процесс при создании установок для получения бензина.

Изобретение оригинальных конструкций газгольдеров и разработка типовых проектов хранилищ природного газа емкостью до 100 тысяч куб. м.

Создание строительных и инженерных конструкций

Изобретение и создание новых строительных конструкций и архитектурных форм
первых в мире стальных сетчатых перекрытий-оболочек и гиперболоидных конструкций.

В. Г. Шухов является изобретателем первых в мире гиперболоидных конструкций и металлических сетчатых оболочек строительных конструкций (патенты Российской империи № 1894, № 1895, № 1896; от 12 марта 1899 года, заявленные В. Г. Шуховым 27.03.1895 −11.01.1896). Для Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде В. Г. Шухов построил восемь павильонов с первыми в мире перекрытиями в виде сетчатых оболочек, первое в мире перекрытие в виде стальной мембраны (Ротонда Шухова) и первую в мире гиперболоидную башню удивительной красоты (была куплена после выставки меценатом Ю. С. Нечаевым-Мальцовым и перенесена в его имение Полибино (Липецкая область), сохранилась до настоящего времени)[40]. Оболочка гиперболоида вращения явилась совершенно новой, никогда раньше не применявшейся в архитектуре формой. После Нижегородской выставки 1896 года В. Г. Шухов разработал многочисленные конструкции разнообразных сетчатых стальных оболочек и использовал их в сотнях сооружений: перекрытиях общественных зданий и промышленных объектов, водонапорных башнях, морских маяках, мачтах военных кораблей и опорах линий электропередач. 70-метровый сетчатый стальной Аджигольский маяк под Херсоном — самая высокая односекционная гиперболоидная конструкция В. Г. Шухова. Радиобашня на Шаболовке в Москве стала самой высокой из многосекционных шуховских башен (160 метров). «Конструкции Шухова завершают усилия инженеров XIX столетия в создании оригинальной металлической конструкции и одновременно указывают путь далеко в XX век. Они знаменуют собой значительный прогресс: опирающаяся на основные и вспомогательные элементы стержневая решетка традиционных для того времени пространственных ферм была заменена сетью равноценных конструктивных элементов» (Schädlich Ch., Das Eisen in der Architektur des 19.Jhdt., Habilitationsschrift, Weimar, 1967, S.104).

Шухов изобрёл также арочные конструкции покрытий с тросовыми затяжками. До нашего времени сохранились арочные: стеклянные своды[41] покрытий В. Г. Шухова над крупнейшими московскими магазинами: Верхними торговыми рядами[42] (ГУМ) и Фирсановским (Петровским) пассажем. В конце XIX века Шухов вместе со своими сотрудниками составил проект новой системы водоснабжения Москвы.

В 1897 году Шухов построил для металлургического завода в Выксе цех с пространственно изогнутыми сетчатыми парусообразными стальными оболочками перекрытий двоякой кривизны. Этот цех сохранился на Выксунском металлургическом заводе до наших дней. Это первое в мире сводообразное выпуклое перекрытие-оболочка двоякой кривизны.

Проектирование крупных систем водоснабжения городов.

С 1896 по 1930 годы по проектам В. Г. Шухова было построено свыше 200 стальных сетчатых гиперболоидных башен. До наших дней сохранились не более 20. Неплохо сохранилась водонапорная башня в Николаеве (построена в 1907 году, её высота с баком составляет 32 метра) и Аджигольский маяк в Днепровском лимане (построен в 1910 году, высота — 70 метров).

В. Г. Шухов изобрел новые конструкции пространственных плоских ферм и использовал их при проектировании покрытий Музея изящных искусств (ГМИИ им. Пушкина), Московского главного почтамта, Бахметьевского гаража и других многочисленных построек. В 1912—1917 гг. В. Г. Шуховым спроектировал перекрытия залов и дебаркадер[43] Киевского вокзала (бывшего Брянского)[44] в Москве и руководил его возведением (ширина пролёта — 48 м, высота — 30 м, длина — 230 м).

Работая над созданием несущих конструкций, Шухов вносил существенный вклад в окончательный проект зданий и невольно выступал в роли архитектора. В архитектурном облике павильонов Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года, [www.gum.ru/ ГУМа] и Киевского вокзала авторство Шухова определило наиболее впечатляющие черты сооружений.

Изобретение и создание морских мин и платформ тяжёлых артиллерийских систем, батопортов.

Во время первой мировой войны В. Г. Шухов изобрёл несколько конструкций морских мин и платформ тяжёлых артиллерийских систем, проектировал батопорты морских доков.

Сооружение в 1919—1922 гг. башни для радиостанции на Шаболовке в Москве явилось самой известной работой В. Г. Шухова. Башня представляет собой телескопическую конструкцию высотой 160 метров, состоящую из шести сетчатых гиперболоидных стальных секций. 19 марта 1922 года началась трансляция радиопередач.

Регулярные трансляции советского телевидения через передатчики Шуховской башни начались 10 марта 1939 года[45]. Долгие годы изображение Шуховской башни являлось эмблемой советского телевидения и заставкой многих телепередач, включая знаменитый «Голубой огонёк». Сейчас Шуховская башня признана международными экспертами одним из высших достижений инженерного искусства. Международная научная конференция «Heritage at Risk. Сохранение архитектуры XX века и Всемирное наследие», прошедшая в апреле 2006 года в Москве с участием более 160 специалистов из 30 стран мира в своей декларации назвала Шуховскую башню в числе семи архитектурных шедевров русского авангарда, рекомендованных на Включение в список Всемирного наследия ЮНЕСКО[46].

Развитие методов проектирования стальных конструкций и строительной механики.

В 1927—1929 гг. В. Г. Шухов, принимая участие в реализации плана ГОЭЛРО, превзошёл эту башенную конструкцию, построив три пары сетчатых многоярусных гиперболоидных опор перехода через реку Оку ЛЭП НиГРЭС в районе города Дзержинска под Нижним Новгородом.

Шуховские башни в Москве и на Оке являются уникальными памятниками архитектуры русского авангарда.

Фотогалерея конструкций

Внешние изображения
[content.foto.mail.ru/mail/happyrobinzon/_myphoto/i-413.jpg] Водокачка в Черкассы

Названы в честь Шухова и носят его имя

Память

  • 2 декабря 2008 года в Москве на Тургеневской площади был открыт памятник Владимиру Шухову. Авторский коллектив, работавший над памятником, возглавлял Салават Щербаков. Шухов увековечен в бронзе, в полный рост с рулоном чертежей и в накинутом на плечи плаще. Вокруг памятника установлены бронзовые скамейки. Две из них — в форме расколотого бревна с лежащими на них тисками, молотками и другими столярными инструментами; ещё одна представляет собой конструкцию из колёс и зубчатых передач[47].
  • На территории ЦНИИПСК им. Н. П. Мельникова установлен бюст Шухову.
  • В 1963 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Шухову.
  • Память о Шухове
  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Памятник Шухову в Москве

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Памятник Шухову в Белгороде

  • Soviet Union-1963-stamp-Vladimir Grigorievich Shukhov-4K.jpg

    Почтовая марка СССР

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Могила В.Г. Шухова на Новодевичьем кладбище в Москве

На доме по адресу: г. Москва пер. Кривоколенный д.11/13 стр.1 установлена памятная доска инженеру В. Г. Шухову, прожившему в этом доме не одно десятилетие.

Библиография

  • Шухов В. Г. Механические сооружения нефтяной промышленности, «Инженер», том 3, кн. 13, № 1, стр. 500—507, кн. 14, № 1, стр. 525—533, Москва, 1883.
  • Шухов В. Г. Нефтепроводы, «Вестник промышленности», № 7, стр. 69 — 86, Москва, 1884.
  • Шухов В. Г. Насосы прямого действия и их компенсация, , 32 стр., «Бюл. Политехнического общества», № 8, приложение, Москва, 1893—1894.
  • Шухов В. Г. Трубопроводы и их применение к нефтяной промышленности, , 37 стр., Изд. Политехнического общества, Москва, 1895.
  • Шухов В. Г. Насосы прямого действия. Теоретические и практические данные для их расчета. 2-е изд. с дополнениями, , 51 стр., Изд. Политехнического общества, Москва, 1897.
  • Шухов В. Г. Стропила. Изыскание рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм, 120 стр., Изд. Политехнического общества, Москва, 1897.
  • Шухов В. Г. Боевая мощь русского и японского флота во время войны 1904—1905 гг., в кн.: Худяков П. К. «Путь к Цусиме», стр. 30 — 39, Москва, 1907.
  • Шухов В. Г. Заметка о патентах по перегонке и разложению нефти при повышенном давлении, «Нефтяное и сланцевое хозяйство», № 10, стр. 481—482, Москва, 1923.
  • Шухов В. Г. Заметка о нефтепроводах, «Нефтяное и сланцевое хозяйство», том 6, № 2, стр. 308—313, Москва, 1924.
  • Шухов В. Г. Избранные труды, том 1, «Строительная механика», 192 стр., под ред. А. Ю. Ишлинского, Академия наук СССР, Москва, 1977.
  • Шухов В. Г. Избранные труды, том 2, «Гидротехника», 222 стр., под ред. А. Е. Шейндлина, Академия наук СССР, Москва, 1981.
  • Шухов В. Г. Избранные труды, том 3, «Нефтепереработка. Теплотехника», 102 стр., под ред. А. Е. Шейндлина, Академия наук СССР, Москва, 1982.

Изобретения В. Г. Шухова

  • 1. Ряд ранних изобретений и технологий нефтяной промышленности, в частности, технологии строительства нефтепроводов и резервуаров, не оформлены привилегиями и описаны В. Г. Шуховым в работе «Механические сооружения нефтяной промышленности» (журнал «Инженер», том 3, кн. 13, № 1, стр. 500—507, кн. 14, № 1, стр. 525—533, Москва, 1883) и последующих работах о сооружениях и оборудовании нефтяной отрасли.
  • 2. Аппарат для непрерывной дробной перегонки нефти. Привилегия Российской Империи № 13200 от 31.12.1888 (соавтор Ф. А. Инчик).
  • 3. Эрлифт-насос. Привилегия Российской Империи № 11531 за 1889.
  • 4. Гидравлический дефлегматор для перегонки нефти и других жидкостей. Привилегия Российской Империи № 9783 от 25.09.1890 (соавтор Ф. А. Инчик).
  • 5. Крекинг-процесс (установка для перегонки нефти с разложением). Привилегия Российской Империи № 12926 от 27.11.1891 (соавтор С. П. Гаврилов).
  • 6. Трубчатый паровой котёл. Привилегия Российской Империи № 15434 от 27.06.1896.
  • 7. Вертикальный трубчатый котёл. Привилегия Российской Империи № 15435 от 27.06.1896.
  • 8. Сетчатые покрытия для зданий. Привилегия Российской Империи № 1894 от 12.03.1899. Кл. 37а, 7/14.
  • 9. Сетчатые сводообразные покрытия. Привилегия Российской Империи № 1895 от 12.03.1899. Кл. 37а, 7/08.
  • 10. Гиперболоидные конструкции (ажурная башня). Привилегия Российской Империи № 1896 от 12.03.1899. Кл. 37f,15/28.
  • 11. Водотрубный котёл. Привилегия Российской Империи № 23839 за 1913. Кл. 13а, 13.
  • 12. Водотрубный котёл. Патент СССР № 1097 за 1926. Кл. 13а,13.
  • 13. Водотрубный котёл. Патент СССР № 1596 за 1926. Кл. 13а, 7/10.
  • 14. Воздушный экономайзер. Патент СССР № 2520 за 1927. Кл. 24к,4.
  • 15. Устройство для выпуска жидкости из сосудов с меньшим давлением в среду с большим давлением. Патент СССР № 4902 за 1927. Кл. 12g,2/02.
  • 16. Подушка для уплотнительных приспособлений к поршням сухих газгольдеров. Авторское свидетельство СССР № 37656 за 1934. Кл. 4 с, 35.
  • 17. Приспособление для прижатия к стене резервуара уплотнительных колец для поршней сухих газгольдеров. Авторское свидетельство СССР № 39038 за 1938. Кл. 4 с,35

См. также

Напишите отзыв о статье "Шухов, Владимир Григорьевич"

Примечания

Комментарии

источники

  1. ↑ [www.shukhov.ru/shukhov.html Фонд Шуховская Башня]
  2. ↑ [www.unesco.nngasu.ru/shukhov/oil.html Международная кафедра «ЮНЕСКО»]
  3. ↑ 1 2 [www.oglibrary.ru/data/demo/5644/5644.html Шухов В. Г. Искусство конструкции]
  4. ↑ См. www.skyscrapercity.com/showthread.php?t=339347
  5. ↑ 1 2 3 Агарков Ю. Г. [web.archive.org/web/20040421150733/odinmir.intbel.ru/public/vestnik/N01/shukhov/ Выдающиеся мыслители России – Шухов Владимир Григорьевич] // Вестник БелГТАСМ. — 2001. — № 1.
  6. ↑ Шухова, 2003, Гл. 1. Семьи родителей…, с. 11-12.
  7. ↑ Шухов, Владимир Григорьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  8. ↑ Шухова, 2003, Гл. 1. Семьи родителей…, с. 12-13.
  9. ↑ Шухова, 2003, Гл. 1. Семьи родителей…, с. 14.
  10. ↑ Шухова, 2003, Гл. 1. Семьи родителей…, с. 15-16.
  11. ↑ 1 2 Шухова Е. [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7009.php Труды и дни инженера В. Г. Шухова] // Наше наследие. — 2004. — № 70.
  12. ↑ Лопатто, 1951, с. 4.
  13. ↑ Вавицкий, 1968, с. 38.
  14. ↑ Арнаутов, Карпов, 1978.
  15. ↑ 1 2 3 4 Лескова, 2013, с. 96.
  16. ↑ Шухова, 2003, Гл. 1. Семьи родителей…, с. 16-17.
  17. ↑ Арнаутов, Карпов, 1978, На казенном коште.
  18. ↑ Грефе и др., 1994, Г. М. Щербо. Об истоках новаторства Шухова, с. 25.
  19. ↑ Арнаутов, Карпов, 1978, За океаном.
  20. ↑ 1 2 Грефе и др., 1994, Р Грефе, О. Перчи. Жизнь и творчество, с. 8.
  21. ↑ Лопатто, 1951, с. 9.
  22. ↑ 1 2 Наталья Богатырёва [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7009.php Инженер Серебряного века] // «История» (ИД «Первое сентября»). — 2009. — № 9.
  23. ↑ Лопатто, 1951, с. 12.
  24. ↑ 1 2 Арнаутов, Карпов, 1978, Огни Апшерона.
  25. ↑ 1 2 3 Арнаутов, Карпов, 1978, Арба и трубопровод.
  26. ↑ Меснянко, 2015, Первый российский нефтепровод.
  27. ↑ 1 2 Меснянко, 2015, Первое в мире цилиндрическое нефтехранилище.
  28. ↑ 1 2 3 4 Меснянко, 2015, Создание классической теории нефтепроводов.
  29. ↑ Лескова, 2013, с. 96-97.
  30. ↑ Лескова, 2013, с. 99.
  31. ↑ 1 2 Лескова, 2013, с. 98.
  32. ↑ 1 2 3 Арнаутов, Карпов, 1978, Москва — Нижний.
  33. ↑ 1 2 Шухова, 2014, с. 22.
  34. ↑ Шухова, 2003.
  35. ↑ [rosgenea.ru/?alf=25&serchcatal=%D8%F3%F5%EE%E2&r=4 Шуховы — Центр генеалогических исследований]. rosgenea.ru. Проверено 30 сентября 2016.
  36. ↑ Лескова, 2013, с. 108.
  37. ↑ Меснянко, 2015, После революции.
  38. ↑ См. www.transneft.ru/About/History/Default.asp?LANG=RU
  39. ↑ См. shukhov.bstu.ru/misc/
  40. ↑ [mvestnik.lpgzt.ru/aticle/19169.htm О «русской Эйфелевой башне», сокровищах атамана и Екатерине Великой. В номере . Молодежный вестник]. mvestnik.lpgzt.ru. Проверено 26 сентября 2016.
  41. ↑ См. web.archive.org/web/20070219095036/www.gum.ru/upload/history/big/history04.jpg
  42. ↑ См. web.archive.org/web/20070219095045/www.gum.ru/upload/history/big/history16.jpg
  43. ↑ См. web.archive.org/web/20070317161214/www.heliocity.ru/zadmin_data/paragraph.big_image/2916.jpg
  44. ↑ См. web.archive.org/web/20070317161156/www.heliocity.ru/zadmin_data/foto.image/2920.jpg
  45. ↑ [www.connect.ru/article.asp?id=6593 Как создавалось телевидение]. www.connect.ru. Проверено 26 сентября 2016.
  46. ↑ [www.international.icomos.org/risk/2007/pdf/Soviet_Heritage_01_Editorial.pdf ICOMOS Report on Monuments and Sites in Danger (Heritage at Risk 2007)]
  47. ↑ [www.vz.ru/news/2008/12/2/234713.html Памятник Шухову открыли в Москве] // Взгляд. — 2 декабря 2008
  48. ↑ [narod.ru/disk/10605090000/Fotootchet%20osmotra%20bashni%20v%20Polibino%20(copy%202).doc.html Фотоотчёт осмотра башни В. Г. Шухова в Полибино]

Литература

  • Леонид Ипполитович Арнаутов, Яков Карпович Карпов. Повесть о великом инженере. — М.: Московский рабочий, 1978. — 240 с. — 35 000 экз.
  • В. Г. Шухов (1853—1939). Искусство конструкции / Райнер Грефе, Оттмар Перчи, Ф. В. Шухов, М. М. Гаппоев и др. — М.: Мир, 1994. — 192 с. — 3000 экз. — ISBN 5-03-002917-6.
  • Е. М. Шухова. [ebooks.bmstu.ru/catalog/310/book1244.html Владимир Григорьевич Шухов. Первый инженер России]. — Издательство МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2003. — 368 с. — 2000 экз. — ISBN 5-7038-2295-5.
  • В. Г. Шухов — выдающийся инженер и ученый: Труды Объединенной научной сессии Академии наук СССР, посвященной научному и инженерному творчеству почетного академика В. Г. Шухова / Ирина Алексеевна Петропавловская. — М.: Наука, 1984. — 96 с. — 2250 экз.
  • Металлические конструкции академика В.П. Шухова / Ирина Алексеевна Петропавловская. — М.: Наука, 1997. — 110 с. — 700 экз. — ISBN 5-02-006546-3.
  • Лопатто А. Э. Почетный академик Владимир Григорьевич Шухов — выдающийся русский инженер. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1951. — 127 с. — 8000 экз.
  • А. Иванов. Владимир Григорьевич Шухов // Советские инженеры / А. Б. Иванов. — М.: Молодая гвардия, 1985. — С. 9-57. — 400 с. — (Жизнь замечательных людей). — 150 000 экз.
  • Антон Меснянко. 15. Владимир Шухов (1853–1939) // Нефть. Люди, которые изменили мир. — Манн, Иванов и Фербер, 2015. — С. 114-123. — 256 с. — ISBN 978-5-00057-276-4.
  • Мир-Бабаев М. Ф. X — Владимир Шухов — «Бакинский» Альфред Нобель // [elibrary.bsu.az/yenii%5Cebookspdf%5Ckratkaya_istoriya_azerbaycanskaya.pdf Краткая история азербайджанской нефти]. — 2-е изд.. — Баку: Азернешр, 2009. — С. 142-153. — 279 с. — ISBN 5-86106-083-5.
  • Шаммазов А. М. и др. История нефтегазового дела России. — М.: Химия, 2001. — 316 с. — ISBN 5-7245-1176-2
  • Хан-Магомедов С. О. Сто шедевров советского архитектурного авангарда. — М.: УРСС, 2004. — ISBN 5-354-00892-1
  • Мир-Бабаев М. Ф. Владимир Шухов и российское нефтяное дело. — «Территория Нефтегаз», М., 2004, № 10, с. 60-63.
  • Документальное наследие выдающегося российского инженера В. Г. Шухова в архивах (межархивный справочник) / Ред. Шапошников А. С., Медведева Г. А.; [rgantd.ru/putevod.php?link=sh Российский государственный архив научно-технической документации (РГАНТД)]. — М.: Изд. РГАНТД, 2008. — 182 с.
  • Шухов, Владимир Григорьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [shukhov-code.ru/. Книга-альбом «Нижегородские открытия. Код Шухова»], посвящена 160-летию Владимира Григорьевича Шухова — Изд. Покровка, 7, 2013. — 144 с.
  • И. Д. Вавицкий Гений инженерного искусства // Наука и жизнь. — 1968. — № 4. — С. 37-51. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0028-1263&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0028-1263].
  • Елена Шухова [ntb.bstu.ru/content/nasledie_shuhova/files/doc/nov_epoch.pdf Новая эпоха варварства] // Наука и жизнь. — 2014. — № 5. — С. 17-25. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0028-1263&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0028-1263].
  • Наталия Лескова [ntb.bstu.ru/content/nasledie_shuhova/files/doc/Leskova_chelovek_fabrika.pdf Человек-фабрика] // Наука и жизнь. — 2013. — № 12. — С. 96-109. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0028-1263&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0028-1263].
на англ.
  • Peter Gössel, Gabriele Leuthäuser, Eva Schickler: [eng.archinform.net/quellen/10.htm «Architecture in the 20th century»], Taschen Verlag; 1990, ISBN 3-8228-1162-9 and ISBN 3-8228-0550-5
  • «The Nijni-Novgorod exhibition: Water tower, room under construction, springing of 91 feet span», [en.wikipedia.org/wiki/The_Engineer_%28magazine%29 «The Engineer»,] № 19.3.1897, P.292-294, London, 1897.
  • Elizabeth C. English, [www.pubs.asce.org/WWWdisplay.cgi?0510374 «Invention of Hyperboloid Structures»], Metropolis & Beyond, 2005.
  • William Craft Brumfield, [content.cdlib.org/view?docId=ft1g5004bj&chunk.id=d0e122 «The Origins of Modernism in Russian Architecture»], University of California Press, 1991, ISBN 0-520-06929-3.
  • [repository.upenn.edu/dissertations/AAI9989589/ «Arkhitektura i mnimosti»: The origins of Soviet avant-garde rationalist architecture in the Russian mystical-philosophical and mathematical intellectual tradition",] [spec.lib.vt.edu/IAWA/inventories/English.html Elizabeth Cooper English, Ph. D.,] a dissertation in architecture, 264 p., University of Pennsylvania, 2000.
  • Karl-Eugen Kurrer, «The History of the Theory of Structures: From Arch Analysis to Computational Mechanics», 2008, ISBN 978-3-433-01838-5
на нём.
  • [www.shukhov.ru/deutsch.html «Vladimir G. Suchov 1853—1939. Die Kunst der sparsamen Konstruktion.»], [www.uibk.ac.at/ipoint/news/uni_und_auszeichnungen/810902.html Rainer Graefe, Ph. D.,] und andere, 192 S., Deutsche Verlags-Anstalt, Stuttgart, 1990, ISBN 3-421-02984-9.
  • Jesberg, Paulgerd Die Geschichte der Bauingenieurkunst, Deutsche Verlags-Anstalt, Stuttgart (Germany) , ISBN 3-421-03078-2, 1996; pp. 198—199.
  • Ricken, Herbert Der Bauingenieur, Verlag für Bauwesen, Berlin (Germany) , ISBN 3-345-00266-3, 1994; pp. 230.
на итал.
  • [web.archive.org/web/20070928062240/www.costruzioni.net/articoli/Shukhov/Shukhov.pdf «Vladimir G. Shukhov e la leggerezza dell’acciaio»], [www.giovannardierontini.it/ Fausto Giovannardi], Borgo San Lorenzo, 2007.
на франц.
  • Picon, Antoine (dir.), «L’art de l’ingenieur : constructeur, entrepreneur, inventeur», Éditions du Centre Georges Pompidou, Paris, 1997, ISBN 2-85850-911-5.

Ссылки

Портал «Нефть и газ»
  • [www.shukhov.ru/shukhov.html Владимир Григорьевич Шухов]
  • [www.neftrossii.ru/content/neftyanoe-nasledie-velikogo-inzhenera Нефтяное наследие великого инженера]
  • [www.neftrossii.ru/content/imperativ-nefteperegonnogo-kuba Императив нефтеперегонного куба]
  • [www.slaviza.ru/texts/Arseniev-03-2009.pdf О вкладе В. Г. Шухова в развитие нефтяной промышленности России]
  • [www.skyscrapercity.com/showthread.php?t=339347 О сетчатых оболочках В. Г. Шухова]
  • [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7009.php Труды и дни инженера В. Г. Шухова. Елена Шухова]
  • [www.liveinternet.ru/users/leonsija/post62906462/ Фотографии В. Г. Шухова]
  • [narod.ru/disk/10605090000/Fotootchet%20osmotra%20bashni%20v%20Polibino%20(copy%202).doc.html 37 фотографий первой башни Шухова в Полибине]
  • [www.skyscrapercity.com/showthread.php?t=410003&page=65 Фотографии шуховской башни в Гуанчжоу]
  • [rpp.nm.ru/shukhov/shukhov.html Шуховская башня в городе Борисове]
  • [foto.mail.ru/mail/happyrobinzon/_myphoto/413.html Водокачка работы Шухова в г. Черкассы]
  • [www.alexnews.info/archives/13310 Водонапорная башня системы Шухова в городе Александрове]
  • [rutower.livejournal.com/ Как спасти Шуховскую башню в Москве]
  • [www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=43252 Автор Шаболовской телебашни увековечен в бронзе]
  • [www.slaviza.ru/rossiiskaya-inzhenernaya-akademia/133-simvol-vremeni-i-prostranstva.html Письмо Нормана Фостера]
  • [foto.mail.ru/mail/jeck.nn/1896/1336.html#1336 Последняя вышка Шухова найдена в поселке Ляхово, Нижегородской обл. Балахнинском районе в 2008 году]
  • [www.gweek.com.ua/2010/08/blog-post_28.html Николаевская башня Шухова станет туристическим алмазом?] // Губернская Неделя
  • [www.kommersant.ru/doc/2310494 Башня на память], о выставке «Гиперболоид инженера Шухова» в Мультимедиа Арт Музее, посвящённой Владимиру Шухову // Коммерсантъ Weekend, № 37, 11.10.2013
  • [www.pubs.asce.org/WWWdisplay.cgi?0510374 Vladimir Shukhov and the Invention of Hyperboloid Structures] (англ.)
  • [web.archive.org/web/20060908094751/www.i-b.ch/01_Buero/Tec21_Suchov.pdf Die sparsame Konstruktion] (нем.)
  • [www.youtube.com/watch?v=ykLxCs6SPSw Шуховская башня] — видео «BBC Art»
  • д/ф «Инженер Шухов. Универсальный гений» (РТР, 2015)

Отрывок, характеризующий Шухов, Владимир Григорьевич

– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Шухов,_Владимир_Григорьевич&oldid=81365641»