Шуша

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Шуша[1]/Шуши[2]
азерб. Şuşa[1]/арм. Շուշի[2]
Герб
Страна
Район
Координаты
Дата основания
Прежние названия
Панахабад
Город с
Площадь
5,5 км²
Высота центра
1368 м
Население
4 200[4] человек (2011)
Национальный состав
Конфессиональный состав
Названия жителей
шушинец, шушинка, шушинцы
Часовой пояс
Телефонный код
+374 47 (7)
Шуша
Шуши
К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе
У этого термина существуют и другие значения, см. Шуша (значения).

Шуша́ (азерб. Şuşa)[1] / Шуши́ (арм. Շուշի)[2] — город в Нагорном Карабахе. Расположен в предгорьях Карабахского хребта, на высоте 1368 м над уровнем моря, на автодороге Степанакерт[2] (Ханкенди)[1] — Горис, в 11 км к югу от Степанакерта. Согласно административно-территориальному делению непризнанной Нагорно-Карабахской Республики, фактически контролирующей город, является административным центром Шушинского района НКР, согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики — административным центром Шушинского района Азербайджана, не совпадающего с одноимённым районом НКР.





Климат

Город расположен в зоне мягкого умеренного климата. Среднегодовая температура +8,8 °C, средняя температура января +2,9, апреля +7,4, июля +18,9, ноября +4,7 °C. Количество осадков — 639 мм.

Этимология

Селение Шушо/Шушу в Нагорном Карабахе упоминается в армянских рукописях начиная с XV века, однако выяснить точное местоположение этого селения и с уверенностью отождествлять его с тем или иным современным населённым пунктом не представляется возможным. Армянский автор М. Саркисян отождествляет «деревню Шушу области Амарас»[5] упомянутую в рукописи 1428 года[6] с современным селом Шош (Шушикенд)[7]. Ряд источников (ЭСБЕ, Институт географии РАН, и т. д.) производят название города Шуши от имени этого селения[8][9]. Институт географии РАН также приводит это происхождение названия (у Поспелова — Шушакенди, где тюрк. кенд означает «селение», «город»)[10][11]. Ещё ранее армянский автор XIX века Раффи писал, что Шуша получила своё название от армянского посёлка Шош, жители которого были переселены в Шушу[12].

Некоторые армянские историки полагают, что, наоборот, следует производить название села от имени крепости. Так, например, Лео, считал, что «деревня должна была получить своё название от крепости, а сама крепость, вероятно, существовала и в более древние времена»[13]. Ш. Мкртчян и Щ. Давтян отождествляют с Шушой «деревню Шушо в районе Пос провинции Варанда» упомянутое в рукописи 1575 года[14]. А. Иоаннисян полагает, что укрепление Шоши, упомянутое в донесениях армянских меликов и сотников Карабаха, и есть Шушинская крепость[15]. Французский историк Патрик Донабедян также считает, что крепость Шош, переданное Панах хану меликом Шахназаром, впоследствии стала городом Шуша[16].

Азербайджанская народная этимология

Согласно азербайджанской легенде, Панах-хан, будучи гостем правителя Барды, был приглашён им на охоту в ближайшие горы и леса. Очарованный местной природой, хан сказал про себя: «Что за прекрасное место. Какой здесь чистый и прозрачный воздух, как будто из стекла. Здесь можно основать прекрасный город». Так и случилось. По распоряжению Панах-хана в этом месте Карабаха был основан город под названием Шуша (азерб. şüşə, что переводится как «стекло»)[17].

Мнение, что название Шуша произошло от тюркского слова «шуша» («стекло»), в 1834 году высказывал писатель и военный историк Платон Зубов, который имел возможность общаться с современниками основания города[18].

История

Основание города

См. также: Шушинская крепость

Согласно ЭСБЕ, Шуша была основана в 1752 году Панах-Али-беком[8]. Большой энциклопедический словарь и Институт географии РАН[10] также называет датой основания города 1752 год[19]. Согласно БСЭ, Шуша основана в середине XVIII века как крепость для защиты Карабахского ханства[20]. Энциклопедия ислама также отмечает, что город был построен в 1752 году Панах Али-ханом и был назван им Панахабадом[21]. «Справочный энциклопедический словарь» 1847 года также называет основателем города Панах Али-хана[22]. А. Аракелян также называет основоположником крепости и города Панах Али-хана[18]. Существуют две версии основания города.

Азербайджанская версия

Согласно азербайджанской версии основания города, возведение крепости Шуша непосредственно связано с именем Панах Али-хана — основателя Карабахского ханства, выделившегося в результате распада персидского государства Надир-шаха[23]. Как писал карабахский историк XVIII—XIX вв. Мирза Джамал Джеваншир,

Ещё в то время, когда армянские магалы Хамсе не подчинялись ему (Панах-хану), он нашёл целесообразным построить в удобном месте крепость среди илатов, с тем, чтобы в случае похода окрестных ханов против него защитить в ней родственников, служащих, приближённых и знатных людей.[24]

В 1748 году Панах Али-хан строит себе крепость в местечке Баят. Согласно Мирзе Джамалу Джеванширу, после отражения осады Баята правителями Шеки и Ширвана, «Панах-хан задумал подчинить себе армянские магалы Хамсе». Первым из меликов Панах-хану подчинился Шахназар. В 1751 году Панах-хан строит новую крепость у источника Шахбулаг в равнинном Карабахе. По замыслу предполагалось, что она будет более защищена и непосредственно связана с карабахскими горами. По сообщению Мирзы Джамал Джеваншира, решение о строительстве третьей, ещё более неприступной, крепости было принято из опасения возможного падения крепости Шахбулаг, после того, как стало известно, что каджарский хан Мохаммад Хасан-хан стал правителем Мазендерана и Гиляна. Решение о строительстве было принято при непосредственном участии армянского мелика Варанды Мелик-Шахназара[25]. Бакиханов также говорит о том, что Шахназар просил Панах Али-хана построить крепость на месте нынешней Шуши[26].

По сообщению Мир Мехди Хизани, при выборе места руководствовались также мыслью о том, чтобы крепость располагалась посередине между зимними и летними пастбищами и чтоб возможно было иметь связь с находящимися на летних пастбищах[27].

Примерно в 1751 году закладывается новая крепость Панахабад[28]. Дьякон Акоп Погосян-Закарян-Шушеци следующим образом описывает строительства крепости: «…Приказал (хан) явиться по одному мужчине со своей провизией от каждой семьи со всех провинций для строительства крепости. По приказу хана крестьяне должны были прийти во главе князей. Сюда, на гору позвали также всех архитекторов. И воздвигли они сооружение с пятьюдесятью башнями и крепостными стенами длиною в пять тысяч локтей»[29]. Город, который впредь развивался на этом месте, вначале назывался Панахабад в честь своего основателя[8][26][30][31], а позднее стал называться Шуша. Название происходит от близлежащего армянского селения Шош (у Мирзы Джамала Джеваншира упоминается как Шушикенд[28]), часть жителей которого была переселена в новый город[32], вместе с жителями Шахбулага и нескольких других деревень[33].

В дальнейшем Панах Али-хан постепенно подчинил своей власти армянских меликов Хамсы и распространил свою власть на значительные территории, периодически включавшие Гянджинское, Эриванское, Нахичеванское и Ардебильское ханства[26][33]. Таким образом, в результате междоусобиц армянских меликов[34], впервые за свою историю, Нагорный Карабах оказался под властью тюркского правителя[35][36].

Армянская версия

Армянская версия не отличается однородностью. Согласно одним армянским авторам, крепость Шуши существовала в этом месте издавна, а по мнению других, она была заложена сотником Аваном. Несмотря на разные варианты, армянская версия в итоге сводится к тому, что к середине XVIII века крепость принадлежала армянскому мелику Шахназару, который и передал её Панах Али-хану.

В одном из исторических документов сообщается, что «Оная деревня Шоша окружена каменными горами». Под «каменными горами» здесь подразумевается каменистое плато, в то время неприступное, которое с трёх сторон окружено отвесными скалами. Эта местность служила естественными укреплением или крепостью для защиты от врагов[37]. По утверждению Шагена Мкртчяна основателем крепости является Аван-юзбаши[29], главнокомандующий боевыми силами сыгнахов (опорных пунктов), штаб которого размещался на вершине небольшого плато, неподалёку от селения Шош. Эта местность в архивных источниках называется «Укрепление Шоша» или «Кар» («Скала» или «Наскальная»)[37]. Выходец из рода местных меликов, Аван-юзбаши, вероятно, в то время прибыл в Карабах из Ширвана. В одной из армянских хроник указано, что «Аван-юзбаши, прибыв и укрепившись в скале Шоша, прославился. Это имело место в 1717 году»[38]. В письме русского генерала Матюшкина от 19 декабря 1725 года говорится о том, что «сотник Аван, внимая просьбам населения Карабаха, своими людьми числом 10 тысяч не идёт в Гилан. Он остаётся в схнахе и строит крепость»[39]. 15 ноября 1726 года Аван-юзбаши докладывал командиру русских войск, что османцы «со всей армией напали на Шоши — крепость Авана юзбаши и Охана юзбаши. Восемь дней воевали пушками и снарядами. Захватили половину скалы, но больше пройти не смогли»[39]. Ашот Иоаннисян считает, что фундамент крепостной стены начал закладывать ещё в 1724 году Аван-юзбаши, а Панах Али-хан лишь возвёл с четвёртой стороны плато высокую стену, чтобы «на вершине плоскогорья поселение городского типа было бы защищено со всех четырёх сторон»[37].

В 1733 году карабахские армяне выгнали тюрок из своих владений, при этом убив сераскира Сара Мустафу пашу, после чего между владетелями армянских меликств возникли междоусобные распри, вылившиеся в 20-летнюю войну. Мелик Шахназар, пытаясь взять верх над своими противниками, пригласил себе на помощь предводителя кочующего джеванширского племени, сдав ему крепость Шуши[40]

В рапорте А. В. Суворова, направленном из Астрахани князю Г. А. Потемкину, сообщалось:

Шахназар… сей предатель своего отечества, призвал Панах-хана, бывшего прежде начальником незнатной части кочующих магометан близ границ карабагских, отдал ему в руки свой крепкий замок Шушикала и учинился ему с его сигнагом покорным[41].

В российском документе середины XVIII века сообщалось[42]:

Крепчайшее по местоположению селение здесь Шуша. Оно принадлежало мелику Шахназару варандинскому, который, поссорясь с другими двумя меликами… союзными между собою издревле, вошёл в союз с Фона-Ханом (Пена-Ханом), незнатным владетелем кочующего близ Карабага Чаванширского (или Шаваншорского) татарского (то есть азербайджанского — прим.) народа, по смерти Надыра; уступил ему Шушийскую деревню…

В записке царя Грузии Ираклия II упоминается о захвате Панах-Али ханом армянской крепости: «Хамс составляет владение и во оных сем воеводских правленей, народ весь армянского закона, в том владении находится армянской патриарх… один человек [Панах Али], закону магометанскаго и от народа жаванширскаго, принял силу; среди того правления, Хамсы, состоит старинная крепость, которая им обманом взята…»[43]. По мнению современных армянских историков, речь в этой записке идёт о Шушинской крепости[44]

Согласно авторам книги «Кавказский узел: история и геополитика Нагорного Карабаха» Л. Чорбаджяну, П. Донабедяну и К. Мутафяну, ещё в период существования армянских меликств Хамсы на месте будущего города существовала крепость Шош, которая в середине XVIII столетия принадлежала армянскому мелику Шахназару[45].

В Армянской советской энциклопедии утверждалось, что Шушинская крепость была известна ещё в раннем средневековье под названием Шикакар, что означала «скала скифов» или «красноватая скала»[46][47] — именно здесь в IX веке князь Сахл Смбатян одержал победу над арабским войском. В позднем средневековье эта крепость упоминалась как Караглух, Кар, сигнах Караглух, крепость Шош, сигнах Шош[48].

По другой версии, Шуша была построена на развалинах старого города Шуши, разрушенного монголами[49]. Мнение о ранее существовавшем армянском укреплении, согласно доктору исторических наук Гамлету Петросяну, получило археологическое подтверждение в ходе раскопок в начале XXI в[50].

XIX — начало XX вв.

С 1755 года[51] по 1823 Шуша оставалась столицей Карабахского ханства. При Ибрагим Халил-хане город был разделён на три квартала: Табризли, Казанчали и Аглисли[52]. По данным источника 1795 года в Шуше имелось более 10 тыс. населения[53]. С 1813 (фактически с 1805) — в составе России.

Во время Русско-персидской войны 1826—1828 малочисленный гарнизон Шуши под начальством полковника Реутта около 40 дней героически сопротивлялся иранской армии Аббаса-Мирзы, при которой был и бывший хан Карабаха Мехти-хан[54].

После преобразования в ноябре 1822 года Карабахского ханства в провинцию, Шуша — центр провинции и резиденция Военно-окружного начальника мусульманских провинций — генерал-лейтенанта князя В. Г. Мадатова. Должность военно-окружного начальника была учреждена в 1824 году.[55] Фактически же деятельность его началась с 1817 года[56]. С 1840 года — уездный город Каспийской области, с 14 декабря 1846 года — вновь образованной Шемахинской, а с 1859 года — Бакинской губернии. В декабре 1867 года вошёл в состав Елизаветпольской губернии.

Согласно «Описанию Карабахской провинции», составленному в 1823 году по распоряжению генерала Ермолова, в Шуше проживало примерно 1111 мусульманских и 421 армянских семей[57]. По данным Справочного энциклопедического словаря 1847 года, в крепости было около 10,200 жителей обоих полов (940 семейств татарских (то есть азербайджанских) и 770 армянских)[22]. Тогда же, в 1847 году, Шуша получает статус города; по данным Кавказского календаря, в 1851 г. в городе проживало 12 724 постоянных жителей, из них армян 6 357. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона приводит следующие данные по этническому составу населения для 1883 года: 25 656 жит. (13 282 муж. и 12 374 жен.), в том числе 56,5 % армян и 43,2 % азербайджанских татар; остальные — русские и евреи[8]. В 1883 году в Шуше насчитывалось татар (то есть азербайджанцев) 16 т. д., армян 14 т.[58]. Согласно переписи 1897 года в городе проживали 25 881 человек, из них 14 356 — армяно-григориане и 10 809 — мусульмане[59]. Среди мусульман основную долю составляли азербайджанцы — 10 778 человек[60].

В XIX веке были составлены три генеральных плана (в 1820-е, 1837 и 1855 гг.), согласно которым проводилась активная застройка города[61]. К концу XIX века армянская часть города была нагорной, татарская — низменной. В армянской части имелись реальное училище и уездная семинария для девочек; там же располагались и присутственные места. В татарской части города располагались русско-татарская школа, ряд музыкальных школ, а также частные школы Говхар-Аги (сестры последнего карабахского хана) и Самед-бека Агаева[62]. Первый театр построил в 1896 году Мкртич Хандамирян (Хандамиров)[63][64] (рядом с церковью Газанчецоц). В 1905 году было построено новое здание реального училища. В 1889 году на средства азербайджанской поэтессы Хуршидбану Натаван в город был проведён водопровод из родника Исы[65]. Самая старая из сохранившихся в Шуше мечетей была построена в 1768 году Ибрагим-ханом[66], самая старая церковь — в 1816 братьями Баадурянами[67]. В начале ХХ века в городе имелись две соборные и несколько квартальных мечетей и одна православная церковь. От старого города сохранились части крепостных стен, два замка (все — XVIII в.), многочисленные жилые каменные дома XVIII—XIX вв. в армянских кварталах, армянский собор. Улицы были довольно широки и вымощены камнем; вообще город отличался некоторым благоустройством.

В 1912 году в Шуше стараниями врача Абдул Керима Мехмандарова была открыта первая русско-азербайджанская женская школа на 20-30 человек[68].

До 1920 г. в Шуше в разное время выходили в свет 22 газеты, из которых 20 на армянском языке и 2 — на русском[69][70]

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Центральная часть Шуши. На переднем плане театр Хандамирова

  • Shushi-genplan.jpg

    Генеральный план Шушинской крепости и города. XIX в.

  • Шуша 1843 из Винклера.jpg

    Гласный герб города, 1843[71]

  • Шушинский Ханский Дворец Дочери Хана.jpg

    Дворец дочери последнего шушинского хана

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Здание Общественного Собрания

  • Shusha Realschule.jpg

    Реальное училище, 1908 г.

  • Yerevandarpas.jpg

    Ереванские ворота, начало XX в.

  • Writing steneil board of the Shusha prison.jpg

    Трафарет Шушинской тюрьмы в Музее истории Азербайджана

Культурная жизнь

Шуша славилась своей богатой культурной жизнью, литературой, музыкой, архитектурой. В городе действовало большое количество различных литературных и музыкальных обществ.

В конце XVIII — начале XIX века складывается шушинская школа мугамата, состоявшая в разные годы из нескольких творчески индивидуальных школ, во главе которых стоят крупные исполнители-мугаматисты (ханенде). Школа эта прославилась не только в Закавказье, но и на всём Ближнем Востоке. Энциклопедия Британника связывает известность города с особой ролью, которую он играл в сохранении и развитии всех жанров этого древнего вида искусства[72]. Мугам, по мнению американского историка Рональда Сюни, наиболее сильно ассоциируется именно с городом Шуша[73].

В XVIII веке здесь жил и творил знаменитый азербайджанский поэт и визирь карабахского ханства Молла Панах Вагиф. Его поэзия оказала огромное влияние на развитие азербайджанской литературы и музыки. Стихи Вагифа легли в основу многих народных песен. Поэзия Вагифа привлекала и исполнителей мугамов.

Шушинские мастера-ханенде, своим появлением и деятельностью связанные с этим вечно «поющим городом», сыграли огромную роль в обогащении азербайджанского мугама свежими и смелыми приёмами развития, яркими выразительными красками, новым подходом к драматургии дестгяха (комплекса музыкальных мелодий). В Шуше выросли такие ханенде как Садыхджан, Исмаил, Гасан, Аббас, Мешади Иси, Абдулбаги Зейналов, Гаджи Гуси и др.[74]

Во второй половине XIX в Шуше действовала музыкальная школа, руководимая Харрат Гулу и Молла Ибрагимом. Эта школа готовила певцов с малых лет, главным образом для религиозных песнопений. В 1880-х гг. в Шуше и музыкальная школа, в которой преподавал Кёр Халифа, обучавший детей игре на таре, кеманче и мугамам. Эта школа выпустила небольшое количество таристов и кеманчистов и после смерти Кёр Халифа закрылась[75][76][77].

Шуша, славившаяся как один из центров азербайджанской музыкальной культуры, была одним из первых городов, где стали устраиваться концерты народной музыки[79]. В 1898 году в Шуше под руководством А. Ахвердиева был поставлен первый музыкальный спектакль на азербайджанском языке — «Меджнун на могиле Лейлы» (по поэме Физули). Партию Меджнуна пел ханенде Джаббар Каръягдыоглы; именно с этой постановки начался творческий путь тогда ещё тринадцатилетнего Узеира Гаджибекова. В 1901 году в Шуше состоялся публичный концерт азербайджанской народной музыки, организованный А. Ахвердовым. Кроме мугамов на концерте был исполнен дуэт из поэмы Физули «Лейли и Меджнун». В 1902 году там же была показана инсценировка из поэмы Алишера Навои «Фархад и Ширин»[79].

Русский исследователь восточной музыки В. Виноградов пишет в своей книге о Шуше:

Здесь много музыки, здесь больше, чем в любом из районов Азербайджана, можно услышать народных песен, танцев, певцов, инструменталистов. Шуша с древних пор слывёт музыкальным центром и славится по всему Закавказью как неисчерпаемый родник народных музыкальных талантов. «Шушинские музыканты» делали историю азербайджанской музыки и представляли её не только у себя на родине, но и в других странах Востока[80].

Знаток музыки народов Кавказа В. Д. Карганов в своей книге Кавказская музыка писал: «…для Закавказья музыкантов и певцов давал гор. Шуша, являвшийся прекрасной родиной стихов, музыки и песни; из этого города, игравшего для всего Закавказья роль консерватории, каждый сезон и даже каждый месяц шли в Закавказье новые песни, новые мотивы»[79].

Шуша известна также как старинный центр ковроделия[20]. В конце XIX века отмечалось, что из всех видов кустарного производства, существующих в Шуше, первое место, по количеству и качеству изделий, занимает ковроткание, и, что по количеству и качеству ковров и паласов Шуше принадлежит первое место на всём Кавказе[81].

Не исключено, что в 1837 году в Шуше бывал находившийся в Закавказье в составе Нижегородского полка М. Ю. Лермонтов, однако часто это ставится под сомнение. Письмо поэта, где предположительно упоминается этот город, не сохранилось, а в публикации, по которой оно известно, стоит «был в Шуме», что явная ошибка, и исправление на «в Шуше» лишь предположительно. Возможно, в письме стояло «в Нухе»[82]: Шуша лежит далеко от маршрута лермонтовского полка, в то время как через Нуху, лежащую на дороге из Шемахи в Кахетию, поэт проезжал заведомо.

В Шуше родился, жил, творил и умер Мир Мохсун Навваб (1833—1918). Он внёс весомый вклад в азербайджанскую науку, литературу и искусство, принимал участие в росписи шушинской мечети Говхар-ага. В зале мемориального музея художника в Шуше сохранились стенные росписи, исполненные Наввабом в 1886 году. Такие же осписи содержались в его небольшой рабочей комнатке[83].

Со второй половины XIX века в Шуше начинают организовываться музыкальные собрания — меджлисы. Среди них — «Меджлиси-унс», организованный Натаван, и «Меджлиси фарамушан», созданный поэтом, художником и музыковедом Мир Мохсун Наввабом[84][85].

  • Uzeir Hajibeyov's family (Uzeir is on the top, left side), Shusha, 1915.jpg

    Узеир Гаджибеков с семьей в Шуше, 1915 год

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Армянский ашуг в Шуше

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Шушинский певец-ханенде Джаббар Гаръягды-оглы (1861—1944)

  • Mir Mohsun Navvab photo.jpg

    Азербайджанский художник из Шуши Мир Мохсун Навваб (1833—1918)

  • Grikor Suni with his chorus at Shushi.jpg

    Хор Григора Мирзаяна Сюни в Шуше

  • Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

    Шушинские ханенде в Варшаве, конец XIX века

  • Shusha armenian.jpg

    Шушинская армянка в традиционной одежде, рубеж XIX-XX вв.

  • Azeri woman from Shusha in silk national garments.jpg

    Шушинская азербайджанка в национальной шёлковой одежде[86]

1905—1906 годы

Первые армяно-азербайджанские столкновения в Шуше произошли в начале XX века. Ещё в конце XIX века, с целью ослабить влияние местной мусульманской знати, царское правительство наметило увеличить армянское представительство в местных административных органах. В результате реформ 1892 года армяне стали преобладать в городских думах таких городов, как Шуша, Баку и Эривань[87], что вызывало недовольство среди азербайджанского населения. Вскоре, однако, царское правительство, обеспокоенное чрезмерно возросшим влиянием армянской буржуазии, в особенности в крупных городских центрах, начало проводить в жизнь политику нейтрализации её влияния, провоцируя конфликты с местным мусульманским населением[87]. Последующие реформы[87] властных структур привели к обострению обстановки в Шуше, как и на территории всего Азербайджана, вызвав теперь недовольство армянской интеллигенции, не желающей сдавать позиции в политической и экономической жизни. Вслед за событиями 1905 года в Баку, Елизаветполе и других городах Азербайджана армяно-азербайджанские столкновения начались также и в Шуше.

К 1905 году российская власть, после притеснений армян и конфискации имущества Армянской апостольской церкви, столкнувшаяся с армянским терроризмом, решила испытать лояльность мусульманского населения. С этой целью среди населения Баку стали распространяться слухи, что армяне собираются напасть на процессию бичующихся мусульман в день Ашура. 12 января армянские солдаты-конвоиры закололи при попытке к бегству молодого азербайджанца, обвинявшегося в покушении на убийство. В ответ вооружённые группы мусульман, съехавшиеся или собранные в центре Баку, убивали всех встречных армян. Погромы продолжались пять дней. Местные власти не принимали никаких мер к зачинщикам. Хотя подозрение, что губернатор сам спровоцировал погромы окончательно не подтвердилось, однако участие в насилии властей не вызывает сомнения. Этот конфликт быстро вышел из-под контроля и к лету 1905 охватил целые округа Бакинской и Елизаветопольской губерний[87][88].[89]. По другим сведениям, столкновения в Баку начались после убийства армянами азербайджанского школьника и бакалейщика[90][цитата не приведена 3694 дня].

В Шуше столкновения начались летом 1906 года, после обнародования манифеста дашнаков, призывающего к освобождению «святых армянских земель» от «персидских и азербайджанских элементов»[90][цитата не приведена 3694 дня]. Нападения начали осуществлять вооруженные формирования армянской националистической партии «Дашнакцутюн»[91]. 20 августа произошло убийство мусульманина, ответственность за которое была возложена на армян. 29 мая были убиты три армянина, после чего началась перестрелка, видимо начатая с армянской стороны. Сотни азербайджанцев и армян были убиты[90][цитата не приведена 3694 дня]. Дороги, разделяющие армянские и азербайджанские кварталы, опустели. По сообщению очевидца событий, азербайджанского писателя драматурга Мамед-Саида Ордубади, по приказанию губернатора Голощапова начался обстрел азербайджанских сел, была оказана помощь армянам в столкновениях. Город был практически разрушенК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3694 дня].

Согласно Фирузу Каземзаде, столкновения в городе, вероятно, были начаты армянами[92]. Согласно Луиджи Виллари, безнаказанность погромов в Баку активизировала мусульман в других районах, в том числе и в районе Шуши, где в июле было совершено нападение на армян — пассажиров омнибуса[93].

Обе стороны использовали тактику поджогов домов, что привело к массовым пожарам. Мусульмане попытались подвести подкрепление, однако эта попытка была пресечена армянской стороной. 1 сентября была организована попытка примирения при посредничестве вице-губернатора Елизаветополя, однако мусульмане возобновили нападение на армянскую часть города, но вынуждены были отступить, поскольку армяне ответили массовым огнём и использовали старую пушку, которая произвела всего несколько выстрелов, но навела большой ужас на нападающих. 2 августа в русской церкви было заключено перемирие между армянами и мусульманами. Число жертв столкновения составило 300 человек, из которых 200 были мусульманами, поскольку армяне были лучше подготовлены, и у них была лучшая позиция. Материальный ущерб составил около 5 миллионов рублей[94].

Во время армяно-татарской резни было сожжено множество домов армян и вся торговая часть, театр. В азербайджанском секторе сгорело около 80 домов. К началу 1907 года население города резко уменьшилось.

Согласно российским статистическим данным 1916 г., в Шуше проживало 43869 человек, из них 23396 составляли армяне (53 %) и 19121 — азербайджанцы (44 %)[95].

1918

28 мая 1918 года Временный Национальный совет Азербайджана провозгласил создание самостоятельного государства — Азербайджанской Демократической Республики — на территории бывших Бакинской и Елизаветпольской губерний Российской империи, включая Карабах и Зангезур. Однако армянское население Карабаха и Зангезура категорически отказалось признать власть АДР. 22 июля 1918 г. в Шуше состоялся I съезд армян Карабаха, который провозгласил независимость Нагорного Карабаха и избрал своё собственное Народное правительство[96]. В сентябре 1918 г., на II съезде армян Карабаха, правительство было переименовано в Армянский национальный совет Карабаха.

Новому правительству, по оценке армянского населения, удалось навести порядок в охваченной анархией области: «разнузданных укротили, разбойников прогнали, шпионы армяне Азербайджана <так в тексте> были расстреляны. Жизнь стала входить в нормальное русло»[97]. В то же время в докладе члена Чрезвычайной следственной комиссии парламента АДР Н. Михайлова утверждалось, что именно в это время начались погромы мусульманского населения Шуши и Шушинского уезда со стороны армян. В докладе зафиксированы данные о более ста убитых мусульманах, включая женщин, стариков и детей. В докладе сообщается, что убийства мусульман сопровождались грабежами и хищением их имущества, поджогами домов и других построек[98].

Между тем правительство АДР попыталось подчинить себе Нагорный Карабах с помощью турецких войск, вторгшихся в Закавказье после подписания Брестского мира между Турцией и Советской Россией. Командующий турецкими войсками Нури-Паша предъявил Национальному совету Карабаха ультиматум о признании власти АДР, однако II съезд армян Карабаха, созванный 6 сентября 1918 г., отверг его. В сентябре Шуша была занята объединёнными азербайджанско-турецкими войсками, которые разоружили армянские части и произвели массовые аресты среди местной интеллигенции.

В ноябре 1918 г., после капитуляции Турции перед Антантой, эвакуации турецких войск из Карабаха и ввода в Азербайджан английских войск, власть в Карабахе вновь перешла к Армянскому национальному совету (правительству) Карабаха[99]

1919 год. Двоевластие

15 января 1919 г. английское командование до окончательного решения спорных вопросов на Парижской мирной конференции утвердило генерал-губернатором Карабаха (c Зангезуром) назначенного азербайджанским правительством Хосров-бека Султанова. Армяне были шокированы не только открытой поддержкой англичанами Азербайджана, но и самим выбором генерал-губернатора[100], Хосров-бек Султанов был известен своими пантюркистскими и армянофобскими взглядами и участием в резне армян в Баку в сентябре 1918 года[101]. Султанов прибыл в Шушу 10 февраля 1919 г.

Национальный совет армян Карабаха отказался, однако, подчиниться Султанову, и в городе установилось фактическое двоевластие. 23 апреля в Шуше был созван V съезд армян Карабаха, который объявил «неприемлемой любую административную программу, имеющую хоть какую-то связь с Азербайджаном»[102].

Султанов блокировал сообщение и торговлю Нагорного Карабаха с равниной, чем вызвал в Нагорном Карабахе голод, что согласно сообщениям американских чиновников делалось при попустительстве англичан[103]. Одновременно он организовал нерегулярные курдско-татарские конные отряды, под руководством двух своих братьев, подобные Хамидие, которые Абдул-Хамид II использовал для убийств армян[101].

4 июня 1919 г. азербайджанская армия попыталась занять армянские позиции и армянскую часть города. После перестрелки азербайджанцы были отбиты, и стороны разведены английскими сипами, под охраной которых три дня спустя азербайджанская часть была введена в армянский квартал и заняла казармы. Согласно утверждениям Национального совета армян Карабаха, Султанов отдавал прямые приказы о резне и погроме в армянских кварталах («можете делать всё, только не поджигать домов. Дома нам нужны»[104].

Одновременно с событиями в Шуше, азербайджанцы вырезали несколько армянских сел. 5 июня кочевники под предводительством Султан-бека Султанова (брата губернатора) полностью вырезали село Гайбаллу (армянск. Гайбалушен, было известно также как Кайбалукенд), находившееся, как особо отметили англичане, «непосредственно под Шушой на виду из дома Султанова». По данным англичан, из 700 жителей села в живых осталось 11 мужчин и 87 женщин и детей. Азербайджанский офицер, остановивший погромы двух армянских селений, был наказан Султановым. Основываясь на этих фактах, представитель английского командования полковник Клотерберг в своем докладе требовал отдачи Султанова под суд[105][106].

12 августа в Шуше открылся VII съезд армян Карабаха. Тогда Султанов приказал перекрыть тракт Шуша-Евлах и все ведущие в Нагорный Карабах дороги, навёл пушки на армянскую часть города и ультимативно потребовал в течение 48 часов признать власть Азербайджана[107]. Учитывая то, что английский гарнизон, готовясь к предстоящей эвакуации из Азербайджана, был выведен из Шуши, армяне оказались в безвыходном положении и 22 августа заключили соглашение, по которому Нагорный Карабах объявил, что считает себя «временно в пределах Азербайджанской Республики» (до окончательного решения вопроса на Парижской мирной конференции). Губернатор получал помощника-армянина и советников из 6 человек, из них трое армян и трое мусульман; армяне сохраняли самоуправление; Азербайджан имел право содержать гарнизоны в Шуше и Ханкенди только по штатам мирного времени; он не мог вводить войска в Нагорный Карабах иначе как с согласия Армянского национального совета; разоружение населения прекращалось до решения Парижской мирной конференции[108]. По сообщению побывавшего в Карабахе британского журналиста Роберта Скотланд Лидделла, в регионе установился мир, какого, по словам жителей, не было никогда.[109]

Март 1920 г. Разгром армянской части Шуши

Основная статья: Шушинская резня

Заключённое в августе 1919 года соглашение строго ограничило азербайджанское административное и военное присутствие в регионе и установило внутреннюю автономию Нагорного Карабаха. Однако, практически сразу соглашение было нарушено, азербайджанская армия вошла в Нагорный Карабах и сконцентрировалась на границе с Зангезуром[110][111]. 19 февраля Султанов категорически потребовал от Армянского национального совета Карабаха немедленно решить вопрос «окончательного вхождения Карабаха в Азербайджан как неразрывной экономической его части»[112]. Азербайджан приступил к концентрации вокруг Нагорного Карабаха своих войск и нерегулярных вооружённых отрядов. В Шушу в качестве военного советника прибыл турецкий генерал Халил-паша[113].

28 февраля — 4 марта в Шуше состоялся VIII съезд армян Карабаха, который отверг требование Султанова, обвинив губернатора в многочисленных нарушениях мирного соглашения, вводе войск в Карабах без разрешения Национального Совета и организации убийств армян[114].

Султанов, пытаясь усилить свой контроль над Карабахом, запретил армянам покидать Шушу без разрешения, приказал регистрировать армян ветеранов армии бывшей Российской империи, так чтобы они не могли участвовать в военных действиях. Султанов составил планы уничтожения армянских деревень между Зангезуром и Карабахом, чтобы разорвать связь между армянами этих регионов[115].

Нарушение азербайджанской стороной условий августовского соглашения, по мнению Ричарда Ованнисяна, в конечном итоге и привело в конце марта 1920 года к неудачной попытке вооружённого восстания[116].

По данным министра внутренних дел АДР М. Векилова:

20 марта в Шуше двумя правительственными чиновниками, приставами-армянами, были введены в город около двадцати пяти вооружённых армян. К 22 марта число этих вооружённых лиц было доведено до двухсот человек. Такое же количество вооружённых лиц присоединилось к этому отряду из городских армян.[117]

В ночь с 22 на 23 марта, во время празднования праздника Новруз, армянские вооружённые отряды напали на азербайджанские гарнизоны в Шуше, Аскеране и Ханкенди, пытаясь застать азербайджанцев врасплох.

В Шуше, однако, из-за несогласованных действий армянских отрядов азербайджанским войскам удалось организовать оборону Шушинской крепости, а с наступлением утра — нанести ответный удар по напавшим, после чего они при участии местных жителей-азербайджанцев устроили резню в армянских кварталах, что привело к массовой гибели и изгнанию всего армянского населения и уничтожению армянской части города в результате вспыхнувшего пожара. Нескольким тысячам жителей удалось, воспользовавшись густым туманом, бежать из города по Дашалтинской дороге в сторону Варанды. Среди жертв был и армянский епископ Ваган, повешенный азербайджанцами, и начальник городской полиции Аветис Тер-Гукасян, сожженный заживо[116][118].

26 мая 1920 г. армянская газета «Жоговурд» («Народ») сообщала: «…В результате имевших место в Карабахе боёв разрушены и разграблены город Шуша и свыше 30 сёл, в результате чего появилось 25000 беженцев. Согласно записи, проведённой 28 апреля, 12335 чел. разместились в Варанде и Дизаке, причём 5975 чел. из них городские жители, совершенно голодные, раздетые и разутые. Беженцы разбросаны также в Хаченском и Джеванширском уездах, в которых из-за нарушения сообщений не было точной записи. Приблизительно можно насчитать в этих районах 25500 беженцев, для размещения которых заняты пригодные государственные и частные здания. В Варанде и Дизаке чувствуются продовольственные затруднения»[119].

После пожара и погромов марта 1920 г. в Шуше проживало 9,2 тыс. чел., из них армян — 289 чел.[120]

Советский период

Мартовские события явились серьёзным ударом для Шуши. Лишившись урбанизированной армянской части города с её торговыми, культурными, учебно-просветительскими и медицинскими заведениями, оставшаяся мусульманская часть Шуши была обречена на жалкое существование и постепенную стагнацию[121].

Численность населения упала в несколько раз — с 67 тысяч до 9 тысяч (5,1 тысяч человек в 1926 году[122], 5597 человек в 1932 году[123]) и с тех пор так и не поднималась выше 17 тысяч в 1989 году (подробно см. История Нагорного Карабаха). Шуша потеряла своё былое значение; столицей Нагорно-Карабахской автономной области был выбран Степанакерт, Шуша же стала одним из районных центров.

Из отчёта Главполитпросвета Азербайджанской ССР о работе женских клубов от 31 мая 1923 года следует, что в это время в Шуше функционировал женский клуб, где любителями ставились спектакли и читались лекции. Зрительный зал клуба вмещал 150 человек. Клубом заведовала Гаджизаде Ханум. Было 100 членов клуба: азербайджанок («тюрчанок» по тогдашней терминологии) — 85, русских — 2, армянок — 13[124].

Согласно БСЭ, в Шуше был расположен производственный комбинат, ткацкий цех Карабахского шёлкового комбината, фабрика по изготовлению восточных музыкальных инструментов, сельскохозяйственный техникум, педагогическое училище, музей истории Шуши, мемориальный дом-музей композитора Узеира Гаджибекова, санатории, дома отдыха, пионерские лагеря, турбаза. Также сохранились части крепостных стен, два замка (все — XVIII в.), многочисленные жилые каменные дома XVIII—XIX вв. (для которых характерно применение шебеке и росписей)[20]. В конце 1970-х на могиле поэта и государственного деятеля XVIII века Молла Панах Вагифа был воздвигнут мавзолей, на открытии которого присутствовал Гейдар Алиев[125][126].

В 1977 году постановлением Совета Министров Азербайджана Шуша была объявлена городом-заповедником[127]. При этом заповедником была объявлена и восстанавливалась только восточная, азербайджанская часть города, в которой создавались дома-музей и возводились мавзолеи. Армянские же памятники не вошли в список охраняемых объектов, армянские кладбища и церкви Агулецоц и Мегрецоц были разрушены и использовались в качестве строительных материалов[128].

По данным последней переписи населения, проводившейся в СССР в 1989 году, в Шуше проживало 17 тысяч человек; азербайджанцы составляли 98 % всего населения города. В мае 1988 года последние армянские жители были депортированы из Шуши, а уже осенью 1989 года были разрушены надгробные памятники армянского кладбища[129].

После распада СССР

Основные статьи: Карабахская война, Штурм Шуши

2 сентября 1991 была провозглашена Нагорно-Карабахская Республика. 23 сентября независимость провозгласила Армения. Азербайджан — 18 октября. С конца 1991 года город оказался в блокаде армянских сил. Зимой 1991—1992 годов из Шуши вёлся интенсивный обстрел Степанакерта, в том числе с применением установок «Град» и «Алазань»[130].

К весне того же года Шуша оставалась последним крупным населённым пунктом с азербайджанским населением на территории Нагорного Карабаха. С 8 мая по 9 мая 1992 года Шуша была взята армянами; население и гарнизон отступили в Лачин. В ходе штурма армянские силы использовали системы залпового огня «Град» и бронетехнику[131].

Подвергшийся бомбардировкам армянский собор в настоящее время полностью восстановлен. Сохранены также Верхняя мечеть Шуши, построенная в 1883, Нижняя мечеть и мечеть Саатлы с одним минаретом XIX в., ранее поврежденный минарет которой отреставрирован в 2004—2005 годах[132]. Одна из шушинских мечетей восстанавливается на средства зарубежной армянской благотворительной организации[133]. Бывший дом-музей оперного певца Бюльбюля (XIX век) был повреждён в ходе войны[134][135].

В 1992 году азербайджанцы устроили в церкви Казанчецоц склад ракет для установок РСЗО Град. Из храма были выброшены все каменные скульптуры, а большой бронзовый колокол был продан. Впоследствии, в декабре 1992 года, колокол был обнаружен на одном из рынков города Донецк, был выкуплен армянами за три миллиона рублей и возвращён[136]. В отместку, после занятия города армянской стороной, бронзовые бюсты Узеира Гаджибекова, Натаван и Бюль-Бюля были вывезены в Грузию на металлолом, где были выкуплены азербайджанскими властями[137] и в настоящее время выставлены во дворе музея искусств в Баку[136]. Фонд «Возрождение Шуши» выразил готовность установить бюст Натаван перед домом поэтессы, если азербайджанская сторона вернет его[133]. По данным азербайджанской газеты «Наш Дом» дом знаменитой азербайджанской поэтессы, уроженки Шуши Хуршид-бану Натаван был сожжен[138]. В городе установлен памятник полководцу, бывшему премьер-министру Армении Вазгену Саркисяну. В Шуше проводится часть показов кинофестиваля «Золотой абрикос»[139].

В 2005 году население города составляло 3105 человек[140], в 2011 году — составляет около 4200 человек[4] , в основном беженцы из Азербайджана[141][142].

Начиная с 2009 года, фонд «Hayastan All Armenian Fund» производит восстановительные работы коммунальных систем и разрушенных улицах города[143].

В 2012 году в город переехало Министерство культуры и по делам молодёжи НКР. Планируется перевести в Шушу и министерство юстиции[144].

Органы местного самоуправления

Согласно юрисдикции НКР, руководителем Шушинской районной администрации является Владимир Касьян[145]. Мэр города Шуши — Арцвик Саргсян.

Согласно юрисдикции Азербайджана, главой исполнительной власти Шушинского района является Байрам Сафаров[146].

Экономика

  • Экономика города сильно пострадала в ходе Карабахской войны.
  • В 2009 году Всеармянский фонд «Айастан»[en] посвятил свой ежегодный благотворительный телемарафон городу Шуши, в ходе которого было собрано почти 16 млн долларов США на восстановление социальной и экономической инфраструктур города[147].

Туризм

  • 1 мая в Шуше открылся туристический информационный центр «Karabakh Information», основанный управлением по туризму при правительстве НКР. Главной задачей информационного центра является предоставление всевозможной бесплатной информации, интересующей туристов (о местах достопримечательностей, гостиничных и развлекательных комплексах, банках, ресторанах, транспорте и т. д.) на армянском, английском и русском языках.
  • В городе действует комфортабельная гостиница «Шуши»[148].
  • 9 мая 2013 года в городе открылся [defacto.am/46180.html Государственный Музей Изобразительного Искусства] в духе армянских культурных традиций и полном соответствии архитектурному прошлому города. Ещё до строения галереи в Москве для неё было собрано более 300 картин разных художников[149].

Население

Год
<center>Армяне <center>% <center>Азербайджанцы <center>% <center>Русские <center>% <center>Всего
1886[150] <center>15188 <center>56,7 <center>11595 <center>43,3 <center>21 <center>0,1 <center>26806
1897[151] <center>14420 <center>55,7 <center>10778 <center>41,6 <center>683 <center>2,6 <center>25881
1904[8] <center>56,5 <center>43,2 <center>25656
1926[150] <center>93 <center>1,8 <center>4900 <center>96,4 <center>111 <center>2,2 <center>5104
1939 <center>1476 <center>27,2 <center>3701 <center>68,2 <center>187 <center>3,4 <center>5424
1959 <center>1428 <center>23,3 <center>4453 <center>72,8 <center>182 <center>3,0 <center>6117
1970 <center>1540 <center>17,7 <center>6974 <center>80,2 <center>138 <center>1,6 <center>8693
1979 <center>1409 <center>13,1 <center>9216 <center>85,5 <center>105 <center>1,0 <center>10784[152]
2005[153] <center>~100 <center>3105

До начала XX века большинство населения в городе Шуша и в Шушинском уезде составляли армяне. Так в 1886 году армяне составляли 81,7 % (72785 чел.) населения Шушинского уезда и 56,7 % (15188 чел.) населения города Шуша (азербайджанцы 17 % и 43,3 % соответственно)[154]. По данным ЭСБЕ (1904 год) армяне составляли 58,2 % (81911 чел.) населения уезда и 56,5 % (14496 чел.) населения города (азербайджанцы 41,5 % и 43,2 % соответственно)[8]. Подавляющее большинство армян Шуши были убиты или покинули город в результате Шушинской резни в конце марта 1920 года. Жертвами этого массового убийства организованного азербайджанцами при поддержке турецких сил стали около 30 тысяч армян[155].

После уничтожения армянского квартала, в советский период из пяти районов НКАО азербайджанцы составляли большинство в самом маленьком по площади Шушинском районе. По переписи 1939 года население Шушинского района составляло 10818 человек, из которых азербайджанцев 6306 (58,3 %), армян 4177 (38,6 %). Причем большая часть азербайджанцев жила в городе, население которого составляло 5424 человек, в сельской части района армяне всё ещё составляли большинство. В 1989 году, согласно последней советской переписи, в Шушинском районе проживало 23156 человек, из которых 21,234 (91.7 %) были азербайджанцами и 1,620 (7 %) армянами. В самом городе проживало 17000 из которых 98 % были азербайджанцами[156].

По данным переписи населения НКР в 2005 году в Шуше проживало 3191 человек[157].

Таблица: Современное население Шуши[158]

Цифры по населению указаны в тыс. чел.

2003 г. 2004 г. 2005 г. 2006 г. 2007 г. 2008 г. 2009 г.
Шуши 3,1 3,1 3,3 3,3 3,4 3,6 3,9[159]

Культурное наследие

  • Больница Жамгарянов, одна из самых больших больниц Закавказья своего времени, основана в 1900 г.
  • Водопроводы «Хан Кызы» и «Татевоса»[160]
  • Государственным музей изобразительных искусств НКР[161]
  • Гянджинские ворота[162]
  • Дворец карабахских ханов (XVIII—XIX вв.), расположенный в северо-восточной части города[162]
  • Ереванские ворота
  • Замки Ибрагим Халил-хана и его дочери Кара Беюк-ханум (начало XVIII века), расположенные в юго-восточной части города[162]
  • Институт искусств им. Нарекаци
  • Крытый рынок (восстанавливается)
  • Мавзолей Вагифа
  • Музей антикварных и современных ковров[163]
  • Музей истории города Шуши[161]
  • Сквер возле памятника Нельсону Степаняну
  • Театр Хандамирянца, разрушен во время событий 1905 года.[164]
  • Типография «Армянское духовное учреждение»[165], первая типография в Карабахе, основана в 1827 г.
  • Типография «Мирзаджан Махтеси Акопянца», вторая типография в Карабахе, основана в 1877 г.
  • Шушинская городская библиотека
  • Шушинская крепость

Религиозные памятники

Школы и училища

Жилые дома

<center>

Транспорт

 Этот раздел статьи ещё не написан.
Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел.

Жилищно-коммунальное хозяйство

  • В январе 2008 года, в результате беспрецедентных морозов в Шуше замерзли водопроводные трубы[190]. Водопровод был восстановлен к концу 2009 года[191].
  • 3 января 2011 года в Шуше запущена новая трансформаторная подстанция[192].

Шуша в творчестве Василия Верещагина

 Данный раздел имеет чрезмерный объём или содержит маловажные подробности.
Если вы не согласны с этим, пожалуйста, покажите в тексте существенность излагаемого материала. В противном случае раздел может быть удалён. Подробности могут быть на странице обсуждения.

Русский художник Василий Верещагин, посетив Шушу в середине мая 1865 года, создал несколько рисунков и множество зарисовок[193]. В Киевском музее русского искусства хранится рисунок Верещагина, изображающий мечеть в Шуше и имеющий авторскую датировку: «17 июля 65 года», из-за чего считается, что художник оставался в городе и его окрестностях более двух месяцев и упорно собирал этюдный материал. Отмечается, также, что неизгладимое впечатление произвело на Верещагина «празднование» священных десяти дней Мохаррема[194]. Так, считается, что значительной вехой в творчестве Верещагина является большой рисунок «Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше», созданный им на основе натурных зарисовок и этюдов маслом (которые он начал писать только во время поездки) при возвращении в Париж[195].

Также отмечается, что такие работы как «Дом для приезжих в Шуше», «Мечеть в Шуше» и др. носят характер не набросков, а вполне законченных этюдов, хорошо построенных, тонко проработанных в главном и во всех деталях. В городе Верещагин, введённый губернатором в частные и общественные дома, имел возможность наблюдать и зарисовывать и такие бытовые сцены как приём купцом своих гостей, обучение в татарской1 школе[196]. В результате этих наблюдений Верещагиным было создано несколько рисунков: «В гостевой богатого дома» («Татарское кафе»), «В мусульманской школе» («Татарская школа в Шуше»), «Зала в доме татарина в Шуше»[196].

  • Рисунки по этюдам Верещагина
  • Mosque of Shusha.jpg

    «Мечеть в Шуше».

  • Shusha in Moharrem.jpg

    «Религиозная процессия на празднике Мохаррем в Шуше».

  • Azerbaijani house in Shusha.jpg

    «Зал в доме татарина1 в Шуше».

  • Salon of an Azerbaijani house in Shusha.png

    «Зал в доме татарина1 в Шуше».

  • Azerbaijani school in Shusha.png

    «Татарская1 школа в Шуше».

  • Khan palace in Shusha.png

    «Конец драматического представления»

  • Azerbaijani cafe in Shusha.png

    «Татарское1 кафе»

  • Maison a Schoucha.png

    «Дом для приезжих в Шуше»

1.↑ Под словами «татарская», «татарин» в то время часто русские путешественники подразумевали «азербайджанская», «азербайджанец»[196]

Города-побратимы

Согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики и Венгрии, у города Шуша есть город-побратим Дьёндьёш. Так, 9 мая 2013 года в мэрии венгерского города Дьёндёш состоялась торжественная церемония подписания меморандума о побратимстве города с городом Шуша. Событие произошло в 21-ю годовщину занятия города армянскими вооруженными силами. С азербайджанской стороны документ подписал глава Исполнительной власти Шушинского района, председатель Общественного объединения «Азербайджанская община Нагорно-Карабахского региона Азербайджанской Республики» Байрам Сафаров, с венгерской — мэр города Дьёндёш Лacлo Фарагo[146][197].

Сквер дружбы в Шуше

23 сентября 2013 года в Шуше состоялась торжественная церемония открытия сквера дружбы между городами Шуша и Лос-Анджелес. В ходе церемонии открытия выступили руководитель администрации Шушинского района Владимир Касьян, мэр Шуши Арцвик Саркисян, член городского совета Лос-Анджелеса Пол Крекорян. Выступившие подчеркнули важность дальнейшего расширения и укрепления сотрудничества, начало которому было положено принятием 9 мая 2012 года городским советом Лос-Анджелеса декларации об установлении дружеских отношений между городами Лос-Анджелес и Шуша[199][200].

См. также

Напишите отзыв о статье "Шуша"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 Согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики
  2. ↑ 1 2 3 4 5 Согласно административно-территориальному делению Нагорно-Карабахской Республики
  3. ↑ Данный населённый пункт контролируется Нагорно-Карабахской Республикой. Согласно административно-территориальному делению Азербайджана, территория, контролируемая Нагорно-Карабахской Республикой, располагается в пределах Гёйгёльского, Джебраильского, Зангеланского, Кельбаджарского, Кубатлинского, Лачинского, Тертерского, Ходжавендского, Ходжалинского, Шушинского и части Агдамского и Физулинского районов Азербайджанской Республики. Фактически в настоящий момент Нагорно-Карабахская Республика является непризнанным государством, бо́льшая часть которого Азербайджаном не контролируется.
  4. ↑ 1 2 Демографический сборник Нагорно-Карабахской Республики 2011 г. [stat-nkr.am/files/publications/joxovrdagrakan_vichak_2011.pdf] стр. 24-25
  5. ↑ 1 2 [serials.flib.sci.am/openreader/nyut_hay_jogh_patm_6/book/index.html#page/452/mode/2up Памятные записи армянских рукописей XV века. Часть 1] / сост. Л. Хачикян. — Ереван, 1955. — С. 384.
  6. ↑ Матенадаран, № 8211. Копия «Евангелия». Была переписана, согласно колофону рукописи, в деревне Шушу области Амарас.
  7. ↑ М. Саркисян Из истории градостроительства Шуши, Ереван, 1996, стр. 5
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 Шуша // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  9. ↑ Андреевский Иван Ефимович. Энциклопедический словарь. Том 79. (перепечатано Терра, 1994). Стр. 25. «Оживленная торговля (коврами и шелками) сосредоточенная почти исключительно въ руках мѣстныхъ армянъ. Ш. основана в 1752 году Панах-Али-Бекомъ и получила своё названіе отъ селенія Шуушикентъ, расположеннаго невдалекѣ и существующаго до сего времени.»
  10. ↑ 1 2 [www.igras.ru/index.php?r=164&id=11030 Институт географии РАН]. «Основан в 1752 г. как крепость, затем назван Шуша по им. соседнего с. Шушикент» ([www.peeep.us/a4155211 сохранённая копия])
  11. ↑ Поспелов Е. М. Географические названия мира: Топонимический словарь: Около 5 000 единиц / Отв. ред. Р. А. Агеева. — 2-е. — М.: «Русские словари», 2002. — С. 476. — ISBN 5-93259-014-9.
    Шуша, город, Нагорно-Карабахская авт. обл., Азербайджан. Основан в 1750 г. как крепость Кала («крепость»), вскоре получившая название Панахабад по имени карабахского хана Панаха Али, но в широком употреблении закрепилось название Шуша по имени соседнего селения Шушакенди (тюрк. кенд «селение», «город»). Этимология Шуша не установлена.
  12. ↑ Раффи. Меликства хамсы. Перевод с армянского Л. М. Казаряна. Издательство «Наири», Ереван, 1991 г. «Панах-хан указал одно место в Варанде, около реки Каркар, которое было владением мелика Шахназара и которое сама природа как бы предназначила для возведения там неприступной крепости. Союзники начали сооружение цитадели. Мелик Шахназар собственной рукой заложил первый камень в основание крепости, ставшей могилой как для него самого, так и для остальных меликств Карабаха … С одной стороны, продвигая сооружение крепости, а с другой — ведя войну против меликов, союзники вскоре завершили строительство (1762) и, переселив в неё армянское население расположенного неподалеку поселка Шош, назвали её Шоши, или Шуши.»
  13. ↑ Мкртчян Ш. М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха. — Ереван: Парберакан, 1989. — С. 175. — ISBN 5-540-00402-7.
  14. ↑ Матенадаран, № 4375
  15. ↑ Ш. Мкртчян, Щ. Давтян Шуши: город трагической судьбы. «Амарас», 1997, стр. 9
  16. ↑ Levon Chorbajian, Patrick Donabedian, Claude Mutafian. The Caucasian knot: the history & geopolitics of Nagorno-Karabagh, p. 74: «Panah brought Melik Shahnazar into his service and installed himself in the melik’s domain of Varanda, forcing him to cede the fortress of Shosh, the future city of Shushi or Shusha.»
  17. ↑ Библиотека азербайджанской классической литературы в 20 томах / под ред. Г. Араслы. — Баку: Наука, 1982. — Т. I. Фольклор. — С. 46. — 512 с.  (азерб.)
  18. ↑ 1 2 Аракелян А. Карабах до завоевания российским царизмом // Исторический журнал. — М.: Правда, 1938. — № 2. — С. 74.
  19. ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/331870 Шуша] — статья из Большого Энциклопедического словаря
  20. ↑ 1 2 3 Шуша — статья из Большой советской энциклопедии.
  21. ↑ E.J. Brill’s First Encyclopaedia of Islam 1913—1936 , Volume IV, Edited by M. Th Houtsma, Brill, 1987, ISBN 978-90-04-08265-6. p. 727 (статья «Kara-bagh»).
  22. ↑ 1 2 Справочный энциклопедический словарь / Ред. А. В. Старчевский. — С. Петербург: Издание К. Крайя, 1847. — Т. 12. — С. 340.
  23. ↑ The Encyclopaedia of Islam, Volume 4, Parts 69-78, Brill, 1954, p. 573.
  24. ↑ [zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de/t1154.html Мирза Джамал Карабагский, История Карабага гл. 3]
  25. ↑ Мирза Джамал Джеваншир Карабаги. [zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de/t1154.html История Карабаха]:
  26. ↑ 1 2 3 Бакиханов А. К. Гюлистан-и Ирам. — Баку: Элм, 1991. — С. 155. — ISBN 5-8066-0236-2.
  27. ↑ Левиатов В. Н. Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке. — Баку: Изд-во АН Азербайджанской ССР, 1948. — С. 126-127.
  28. ↑ 1 2 [zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de/t1154.html Мирза Джамал Джеваншир Карабагский. История Карабага]
  29. ↑ 1 2 Мкртчян Ш. М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха. — Ереван: Парберакан, 1989. — С. 176. — ISBN 5-540-00402-7.
  30. ↑ Шуша — статья из Большой советской энциклопедии.
  31. ↑ [www.digilib.am/texts/yusuf_nersesov/tshmartatsi_patmutiun_en/glukh_009.html Mirza Yusuf Nersesov. A Truthful History]  (англ.)
  32. ↑ [armenianhouse.org/raffi/novels-ru/khamsa/meliks1_14.html Раффи. Меликства Хамсы]
  33. ↑ 1 2 [www.vostlit.info/Texts/rus14/Karabag_name/text1.phtml?id=945 Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-Наме. Глава 4.]
  34. ↑ Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX вв. — Л., 1949. — С. 71.:
  35. ↑ Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 199. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6.
  36. ↑ Michael P. Croissant, The Armenia-Azerbaijan conflict: causes and implications, p.11:
  37. ↑ 1 2 3 Армяно-русские отношения в первой трети XVIII века (сборник документов). — Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1964. — Т. II, Ч. I. — С. XLI.
  38. ↑ Армяно-русские отношения в первой трети XVIII века (сборник документов). — Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1964. — Т. II, Ч. I. — С. XLIII.
  39. ↑ 1 2 Мкртчян Ш. М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха. — Ереван: Парберакан, 1989. — С. 175. — ISBN 5-540-00402-7.
  40. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus9/Bronevskij/frametext32.htm Броневский С. М. «Историческия выписки о сношениях России с Персиею, Грузиею и вообще с горскими народами, в Кавказе обитающими, со времен Ивана Васильевича доныне» // Епоха III] // РАН. Институт востоковедения СПб. 1996.
  41. ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XVIII/1760-1780/Suvorov_arm/text.phtml?id=3016 Бумаги А. В. Суворова об Армении, Закавказье и Персии]
  42. ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/Butkov1/pril2.htm Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова. СПб. 1869.]
  43. ↑ Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии. Том I, с 1768 по 1774 год. С.-Петербург, 1891, с. 434—435.
  44. ↑ [П. А. ЧОБАНЯН, М. М. КАРАПЕТЯН. ИЗ ИСТОРИИ АРМЯНО-РУССКИХ ОТНОШЕНИЙ (Об исторических связях Карабаха с Россией) www.armenianhouse.org/caucasian-albania/094-106.html]
  45. ↑ Levon Chorbajian, Patrick Donabédian, Claude Mutafian. [books.google.com/books?id=OUlnYdOHJ3wC&pg=PA74&dq=Shushi+melik+Shahnazar&as_brr=3&cd=1#v=onepage&q=Shushi%20melik%20Shahnazar&f=false The Caucasian knot: the history & geopolitics of Nagorno-Karabagh], p. 74:
  46. ↑ Б.В.Техов. Скифы и Центральный Кавказ в VII-VI в. до н.э. — М.: Наука, 1980. — С. 14.
  47. ↑ К. Патканов. [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/04.html Армянская География VII в.], СПб., 1877
  48. ↑ Армянская советская энциклопедия, т. 8, стр. 599
  49. ↑ «Доклады» Том 37, Выпуски 7-12 ; стр. 84 // Изд-во Академии наук Азербайджанской ССР:
  50. ↑ Голос Армении", № 40 от 18.04.2006, «В Арцахе обнаружен арцахский Тигранакерт» (интервью газете руководителя экспедиции Института археологии и этнографии НАН РА, доктора исторических наук Гамлета Петросяна
  51. ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_geo/5685/Шуша Словарь современных географических названий. — Екатеринбург: У-Фактория. Под общей редакцией акад. В. М. Котлякова. 2006.]
  52. ↑ Шахов С. К вопросу об изучении феодальной экономики Карабахского ханства // Известия АН Армянской ССР. Серия общественных науки. — 1947. — № 4. — С. 64.
  53. ↑ Мустафаев Дж. М. Северные ханства Азербайджана и Россия: конец XVIII-начало XIX в.. — Элм, 1989. — С. 24.
  54. ↑ [history.kubsu.ru/pdf/ar_zac.pdf Захаревич А. В. Донские казаки и армянское население в обороне русских границ от персидских войск в начальный период кампании 1826 г. Центр понтийско-кавказских исследований. Краснодар, 1995]
  55. ↑ Мильман А. Ш. Политический строй Азербайджана в XIX—начале XX веков (административный аппарат и суд, формы и методы колониального управления). — Баку, 1966, с. 67
  56. ↑ Акты Кавказской Археографической Комиссии. т. VI, ч. I, док. № 1217, 1276
  57. ↑ www.irs-az.com/archive/gen/n7/n7_11.htm (реконструкция этнической истории Карабаха по архивным материалам (1805—1905 гг.)
  58. ↑ Кавказский календарь на 1885 год.. — Тифлис, 1884. — С. 216.
  59. ↑ Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. «Населенные места Российской империи в 500 и более жителей с указанием всего наличного в них населения и числа жителей преобладающих вероисповеданий, по данным первой всеобщей переписи населения 1897 г.», Санкт-Петербург, 1905, стр. 32
  60. ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/emp_lan_97_uezd.php?reg=397 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку и регионам]
  61. ↑ Мкртчян Ш.М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха (перевод с армянского) = Լեռնային Ղարաբաղի պատմա-ճարտարապետական հուշարձանները / Арутюнян В.М., Улубабян Б.А.. — Ереван: Айастан, 1988. — 360 с. — 25 000 экз. — ISBN 5-540-00402-7.
  62. ↑ [www.musigi-dunya.az/new/read_magazine.asp?id=17 Şuşa musiqi təhsili]
  63. ↑ [www.sakharov-center.ru/publications/azrus/az_003.htm Между приспособлением и самоутверждением]. Ева-Мария Аух
  64. ↑ [www.shushi.org/ru/famous_has_gt.php?p=tblhaytni3&s=7 Shushi.org: Знаменитые шушинцы]
  65. ↑ [www.kumukia.ru/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=9025 Генерал Хасайхан Уцмиев]. Галина Мусаханова
  66. ↑ [aksakal.info/pages%2Bprint%2B187.html Город Шуши — политический и культурно-исторический центр Карабаха]
  67. ↑ [www.shushi.org/ru/church.php ФОНД «ВОЗРОЖДЕНИЕ ШУШИ»]
  68. ↑ старший научный сотрудник Музея истории Азербайджана, кандидат исторических наук Нармин Таирзаде [irs-az.com/new/pdf/201109/1315393388452259468.pdf А.М.Мехмандаров — один из первых врачей азербайджанцев] : журнал. — IRS Наследие, 2011. — № 1(49).
  69. ↑ Кавказский календарь на 1917 год, Тифлис, 1916. Отдел статистический, стр 193.
  70. ↑ армянская Советская Энциклопедия, том IV, стр 579
  71. ↑ [geraldika.ru/symbols/10783 Герб города Шуша (1843 г., Нагорный Карабах)]
  72. ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/396110 mugam (musical composition)] (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online.
  73. ↑ Ronald Grigor Suny. Armenia, Azerbaijan, and Georgia: A Country Study / Glen E. Curtis (ed.). — Diane Publishing, 1996. — P. 108. — 298 p. — ISBN 0788128132, ISBN 9780788128134.
  74. ↑ История Азербайджана. — Б.: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1960. — Т. II. — С. 415.
  75. ↑ История Азербайджана. — Б.: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1960. — Т. II. — С. 416.
  76. ↑ [evrazia.info/modules.php?name=News&file=article&sid=1536 Из кн. Ф.Шушинского «Народные певцы и музыканты Азербайджана»]
  77. ↑ [www.irs-az.com/archive/gen/n15/15-21.htm Шуша- музыкальная столица Азербайджана]
  78. ↑ Л. Керимов. [artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000040/st023.shtml Азербайджанский ковёр] / Научный редактор проф. Мурсал Наджафов. — Баку: Гянджлик, 1983. — Т. II.
  79. ↑ 1 2 3 История Азербайджана. — Б.: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1960. — Т. II. — С. 876.
  80. ↑ Виноградов B. C. Узеир Гаджибеков и азербайджанская музыка. — М., 1938. — С. 9.
  81. ↑ Я. Зедгенидзе. Отдел I. Промысловые занятия в некоторых населённых пунктах Закавказья // Город Шуша. — Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. — Тифлис: Управление Кавказского учебного округа, 1891. — Т. XI. — С. 1.
  82. ↑ И. Л. Андроников. [dic.academic.ru/dic.nsf/lermontov/18/Азербайджан Азербайджан] // Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом) / Науч.-ред. совет изд-ва "Сов. Энцикл."; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л., Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э., Жданов В. В., Храпченко М. Б.. — М.: Советская энциклопедия, 1981. — С. 27.
  83. ↑ История Азербайджана. — Б.: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1960. — Т. II. — С. 422.
  84. ↑ [e-library.musigi-dunya.az/sonoteka/son_garabah_text2.html Карабахская школа мугама]
  85. ↑ [artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000019/st016.shtml Всеобщая история искусств. Том 5. Искусство XIX века (-)]
  86. ↑ [www.photomuseum.org.ge/zanis/06_en.htm Официальный сайт Грузинского музея фотографии]
  87. ↑ 1 2 3 4 Иорг Баберовски. Цивилизаторская миссия и национализм в Закавказье: 1828—1914 гг. // Новая имперская история постсоветского пространства: Сборник статей (Библиотека журнала “Аb Imperio”) / Под ред. И. В. Герасимова, С. В. Глебова. Л. П. Каплуновского, М. Б. Могильнер, Л. М. Семёнова. — Казань: Центр Исследований Национализма и Империи, 2004. — С. 307—352. — 652 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85247-024-4, ISBN 9785852470249.
  88. ↑ Kenneth Bourne, Cameron Watt. British Documents on Foreign Affairs: Reports and Papers From the Foreign Office Confidential Print, Volume 3, Russia 1905—1906, p.67.
  89. ↑ Hooshang Amirahmadi. The Caspian Region at a Crossroad: Challenges of a New Frontier of Energy and Development, Palgrave Macmillan, 2000, p. 99.
  90. ↑ 1 2 3 [books.google.com/books?id=ff2zOZYaZx0C&pg=PA69&dq=1906+shusha+massacre&lr=&as_brr=3&ei=5dIwSpbaA4y2yQTwk9iKDg&hl=ru Small nations and great powers: a … — Google Книги]
  91. ↑ [books.google.com/books?id=NI1G_9j1AhcC&pg=PA106&dq=deportation+of+azeris&lr=&ei=hydcSr7_GpWKzQSXs9wY&hl=ru Eastern Europe, Russia and Central Asia] 2004 Авторы: AUTOR NAO LOCALIZADO, Taylor & Francis Group — Стр.107, первый абзац, столбец справа
  92. ↑ F. Kazemzadeh. The Struggle For Transcaucasia: 1917—1921, The New York Philosophical Library, 1951, p. 19
  93. ↑ [www.armenianhouse.org/villari/caucasus/bloodshed-and-fire.html Luigi Villari. Fire and sword in the Caucasus. London, T. F. Unwin, 1906.]
  94. ↑ Luigi Villari. Fire and Sword in the Caucasus. London, T. F. Unwin, 1906. Стр. 197—199
  95. ↑ «Кавказский календарь» на 1917 год. Тифлис, 1916, с. 190—196
  96. ↑ Нагорный Карабах 1918—1923 г. Сборник документов и материалов. Издательство АН Армении. Ереван, 1992. Стр. 13, документ № 8.
  97. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр.77 документ № 48
  98. ↑ Государственный архив Азербайджана, Ф.970, оп.1с, д.161, л.10-12
  99. ↑ Hovannisian, Richard. The Republic of Armenia: Vol. I, The First Year, 1918—1919. Berkeley: University of California Press, 1971, стр 89
  100. ↑ Hovannisian, Richard. The Republic of Armenia: Vol. I, The First Year, 1918—1919. Berkeley: University of California Press, 1971, стр. 162
  101. ↑ 1 2 Walker Christopher J. Armenia and Karabagh: The Struggle for Unity. — Minority Rights Publications. — P. 80.
  102. ↑ Постановление М Съезда армян Карабаха//Нагорный Карабах 1918—1923 г. Сборник документов и материалов. Издательство АН Армении. Ереван, 1992. Стр. 162, документ № 105.
  103. ↑ Hovannisian, Richard. The Republic of Armenia: Vol. I, The First Year, 1918—1919. Berkeley: University of California Press, 1971, стр 172
  104. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр. 273, документ № 180
  105. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр., стр. 240, документ № 155
  106. ↑ «Кавказское слово», 1.07.1919
  107. ↑ «Слово», 28.08.1919
  108. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр. 323—326, документ № 214
  109. ↑ [rs-aze.clan.su/publ/50-1-0-870 Шуша, Закавказье. Армяно-татарское соглашение, наступление мира в Карабахе]
  110. ↑ Hovannisian, Richard. The Republic of Armenia: Vol. I, The First Year, 1918—1919. Berkeley: University of California Press, 1971, стр. 189
  111. ↑ Hovannisian. Republic of Armenia, Vol. 3, стр. 132—133
  112. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр. 378, документ № 257
  113. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр. 376, документ № 254
  114. ↑ Карабах в 1918—1923 гг.: сборник документов и материалов. Ереван, 1992, стр. 380, документ № 257
  115. ↑ Hovannisian. Republic of Armenia, Vol. 3, стр. 145—147
  116. ↑ 1 2 The Armenian People from ancient to modern times, ed. by prof. Richard G. Hovannisian, USA, 1997, Vol. II, p. 318:
  117. ↑ Азербайджанская Демократическая Республика (1918―1920). Парламент. (Стенографические отчеты). Баку, 1998, с. 940
  118. ↑ Richard G. Hovannisian. The Republic of Armenia, Vol. III: From London to Sèvres, February-August 1920 p.152
  119. ↑ Нагорный Карабах в 1918—1923 гг. Сборник документов и материалов. Ереван: Изд. АН Армении, 1992. — С. 472. Цит. по: Пономарёв В. А. Социальные и демографические проблемы развития армянского социума Нагорного Карабаха в Советском Азербайджане. // Известия Томского политехнического университета, № 6, 2010
  120. ↑ Известия Аз. ЦСУ. — 1922. — № 2 (4). — С. 100. Цит. по: Пономарёв В. А. Социальные и демографические проблемы развития армянского социума Нагорного Карабаха в Советском Азербайджане. // Известия Томского политехнического университета, № 6, 2010
  121. ↑ [cyberleninka.ru/article/n/sotsialnye-i-demograficheskie-problemy-razvitiya-armyanskogo-sotsiuma-nagornogo-karabaha-v-sovetskom-azerbaydzhane Пономарёв В. А. Социальные и демографические проблемы развития армянского социума Нагорного Карабаха в Советском Азербайджане. // Известия Томского политехнического университета, № 6, 2010]
  122. ↑ Гарданов В. К. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. — Наука, 1978. — С. 64. — 280 с.
  123. ↑ Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, Том шестьдесят второй, 1933.
  124. ↑ Из отчёта Главполитпросвета Азербайджанской ССР о работе женских клубов. 31 мая 1923 г. // Великий Октябрь и раскрепощение женщин Северного Кавказа и Закавказья : Сборник документов и материалов. — Москва: Мысль, 1979. — С. 270.
  125. ↑ [www.philatelia.ru/classik/stamps/?id=18393 Philatelia.Ru: Классическая литература / Марки / Мавзолей Вагифа в Шуше]
  126. ↑ [www.sumgait.info/caucasus-conflicts/nagorno-karabakh-facts/nagorno-karabakh-facts-8.htm Арсен Мелик-Шахназаров Нагорный Карабах: факты против лжи Информационно-идеологические аспекты нагорно-карабахского конфликта]
  127. ↑ [www.outdoors.ru/abc/abc2173.php ШУША]
  128. ↑ Мкртчян Ш. М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха, 1988 г. стр 193
  129. ↑ [www.vehi.net/istoriya/armenia/albanskymif.html Шнирельман В. А. Албанский миф. Албанизация армянского наследия]
  130. ↑ [www.publications.parliament.uk/pa/cm199899/cmselect/cmfaff/349/349ap18.htm Отчет лорда Хилтона о посещении Нагорного Карабаха]
  131. ↑ [www.idelo.ru/424/17.html СССР после распада // Армения на рубеже веков // Карабахская война]
  132. ↑ [www.journal.shoushi.am/ru005.html С. Петросян, Перспективы и первые итоги исследований культурно-исторического наследия Шуши / Научно-популярный журнал «Шуши»]
  133. ↑ 1 2 [www.golos.am/index.php?option=com_content&task=view&id=19041&Itemid=53 «Мы с удовольствием установим бюст перед домом поэтессы», — заявил в интервью Day. Az исполнительный директор фонда «Возрождение Шуши» Григор ОГАНЕСЯН]
  134. ↑ [news.bakililar.az/news_polad_byulbyul_oqly_8667.htm AZE.az — Последние новости Азербайджана, Кавказа, СНГ, мировые новости]
  135. ↑ [www.day.az/news/politics/84375.html Полад Бюльбюльоглу посетил дом своего отца в Шуше]. Day.az
  136. ↑ 1 2 Том де Ваал «Чёрный сад», [news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_4674000/4674027.stm Глава 12 «Шуша. Последняя цитадель»]. Би-би-си
  137. ↑ [old.zerkalo.az/rubric.php?id=9200&dd=28&mo=10&yr=2006 : Zerkalo :]
  138. ↑ [nashvek.media-az.com/361/objestvo.html :::::: газета Наш ВЕК ::::::]
  139. ↑ [newsarmenia.ru/karabah/20070508/41681663.html В Степанакерте пройдет торжественное собрание, посвященное Дню победы, 15-летию освобождения Шуши и создания Армии обороны НКР, 08/05/2007]
  140. ↑ [census.stat-nkr.am/nkr/1-1.pdf Наличное и постоянное население по административно-территориальному делению]
  141. ↑ [newsvote.bbc.co.uk/mpapps/pagetools/print/news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_4655000/4655249.stm Том де Ваал, «Черный сад. Между миром и войной» Глава 3. Шуша. Рассказ о соседях]
  142. ↑ [www.publicinternationallaw.org/docs/PNW4/PNW.22Nov_04.html Small war, big mess. The Economist, 11/20/2004]
  143. ↑ [himnadram.org/index.php?id=23471&lang=1 Данная заметка на странице фонда «Айастан»]
  144. ↑ [www.kavkaz-uzel.ru/articles/214649/ Министерство культуры и по делам молодежи Нагорного Карабаха переехало в город Шуши]
  145. ↑ [gov.nkr.am/ru/regions/details/54/ Шушинский район]. Информация на сайте правительства НКР
  146. ↑ 1 2 3 [www.1news.az/politics/20130510025459337.html Азербайджанская Шуша и венгерский Дьёндёш стали городами-побратимами]
  147. ↑ «HAYASTAN» ALL ARMENIAN FUND. [www.himnadram.org/index.php?lang=3&id=23337 Телетон 2009].
  148. ↑ [www.atb.am/ru/hotels/searchresult/?hotelCheckIn=09-02-2011&hotelCheckOut=11-02-2011&cityID=30&hotelStars=&hotelID= Официальный сайт] гостиницы «Шуши»
  149. ↑ [www.tver13.ru/2011/02/08/dlja-budushhejj-kartinnojj-galerei-g.-shushi-uzhe-sobrano-bolee-300-rabot-nagornyjj-karabakh.html Для будущей картинной галереи г. Шуши уже собрано более 300 работ (Нагорный Карабах) — Тверская, 13 — Городские новости, пресс-релизы, статьи: 24 часа в сутки]
  150. ↑ 1 2  (рус.) [www.ethno-kavkaz.narod.ru/rnkarabax.html Население Нагорного Карабаха]
  151. ↑  (рус.) [demoscope.ru/weekly/ssp/emp_lan_97_uezd.php?reg=397 г. Шуша] Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Демоскоп Weekly
  152. ↑ Советские переписи населения Шушинского района: [www.ethno-kavkaz.narod.ru/shusha39.html], [www.ethno-kavkaz.narod.ru/shusha59.html], [www.ethno-kavkaz.narod.ru/shusha70.html], [www.ethno-kavkaz.narod.ru/shusha79.html]
  153. ↑ [census.stat-nkr.am/nkr/1-1.pdf De facto and De Jure Population by Adminstative Territorial Distribution and Sex] Census in NKR, 2005. The National statistical service of Nagorno-Karabakh Republic
  154. ↑ [www.ethno-kavkaz.narod.ru/rnkarabax.html Население территорий Елизаветпольской губернии, вошедшие позже в состав НКАО] по данным 1886 года
  155. ↑ Giovanni Guaita. [www.grazhdanin.com/grazhdanin.phtml?var=Vipuski/2004/4/statya17&number=%B94 Armenia between the Bolshevik hammer and Kemalist anvil] // 1700 Years of Faithfulness: History of Armenia and its Churches. — Moscow: FAM, 2001. — ISBN 5898310134.
  156. ↑ [belfercenter.ksg.harvard.edu/publication/3106/shushas_pivotal_role_in_a_nagornokarabagh_settlement.html Amirbayov, Elchin. «Shusha’s Pivotal Role in a Nagorno-Karabagh Settlement» in Dr. Brenda Shaffer (ed.), Policy Brief Number 6, Cambridge, MA: Caspian Studies Program, Harvard University, December 2001.]
  157. ↑ Население административно-территориальных единиц НКР по данным переписи 2005 года
  158. ↑ [stat-nkr.am/Publications/10/joxovrdagrakan_2009.pdf Статистическая служба НКР]
  159. ↑ [stat-nkr.am/files/yearbooks/2003_2009/8_Nasl_31-49.pdf Статистический ежегодник Нагорно-Карабахской Республики (2003—2009 г.)] стр. 37
  160. ↑ Шушинский Ф. Шуша. — Баку: Азербайджанское государственное издательство, 1968. — С. 161.
  161. ↑ 1 2 Официальный туристический портал НКР. [karabakh.travel/ru/museums/47/ Музеи]
  162. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Город Шуша // Азербайджан (Исторические и достопримечательные места) / Под общей редакцией М. А. Казиева.. — Б.: Издательство АН Азербайджанской ССР, 1960. — С. 89-94.
  163. ↑ [www.panarmenian.net/rus/news/77845/ В Шуши открылся музей антикварных и современных ковров]
  164. ↑ Мкртчян Ш. М. Историко-архитектурные памятники Нагорного Карабаха, 1988 г. стр 191
  165. ↑ Лео, «Պատմություն Ղարաբաղի հայոց թեմական հոգևոր դպրոցի — 1838—1913», («История армянской духовной школы Карабаха — 1838—1913»), Тифлис, 1914, стр. 92-93
  166. ↑ Саламзаде А. В. Проблемы сохранения и реконструкции исторических городов Азербайджана. — Б.: Элм, 1979. — С. 37. — 138 с.
  167. ↑ О современном состоянии мечетей Чёл гала, Сеидли, Джульфалар, Мамаи, Мердинли, Гуюлуг, Ходжа Мирджанлы, Кечарли, Гаджи Юсифли и Таза нет достоверных данных.
  168. ↑ [historyarmenia.org/8262.html Энциклопедия армянской культуры, Հայաստանյայց Ավետարանական Եկեղեցի («Армянская евангелическая церковь»)]
  169. ↑ Лео, «Պատմություն Ղարաբաղի հայոց թեմական հոգևոր դպրոցի — 1838—1913», («История армянской духовной школы Карабаха — 1838—1913»), Тифлис, 1914
  170. ↑ М. Х. Сантросян, «Արևելահայ դպրոցը 19-րդ դարի առաջին կեսին», («Восточна-армянская школа в первой половине XIX века», Ереван, 1964, стр. 412—418
  171. ↑ С. К. Худоян, «Արևելահայ դպրոցները 1830—1920 թվականներին։», («Восточна-армянские школы в 1830—1920 гг.»), Ереван, 1987, стр. 370—374
  172. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Каджар Ч.[az]. Старая Шуша. — Баку, Шерг-Герб, 2007. — С. 153-154. — 344 с. — ISBN 9789952340969.
  173. ↑ Лео, «Պատմություն Ղարաբաղի հայոց թեմական հոգևոր դպրոցի — 1838—1913», («История армянской духовной школы Карабаха — 1838—1913»), Тифлис, 1914, стр. 290—302
  174. ↑ С. К. Худоян, «Արևելահայ դպրոցները 1830—1920 թվականներին։», («Восточна-армянские школы в 1830—1920 гг»), Ереван, 1987, стр. 375—377
  175. ↑ С. К. Худоян, «Արևելահայ դպրոցները 1830—1920 թվականներին։», («Восточна-армянские школы в 1830—1920 гг»), Ереван, 1987, стр. 380
  176. ↑ С. К. Худоян, «Արևելահայ դպրոցները 1830—1920 թվականներին։», («Восточна-армянские школы в 1830—1920 гг»), Ереван, 1987, стр. 378—379
  177. ↑ Лео, «Պատմություն Ղարաբաղի հայոց թեմական հոգևոր դպրոցի — 1838—1913», («История армянской духовной школы Карабаха — 1838—1913»), Тифлис, 1914, стр. 385—386
  178. ↑ С. К. Худоян, «Արևելահայ դպրոցները 1830—1920 թվականներին։», («Восточна-армянские школы в 1830—1920 гг»), Ереван, 1987, стр. 377—378
  179. ↑ Г. Л. Киракосян, [lraber.asj-oa.am/446/1/5_Kirakosian_G.%2B.pdf «Արևելյան Հայաստանի դպրոցների և աշակերտների թվաքանակը XIX դ․ 80-90֊ական թթ․»](«Количество школ и ученоиков в Восточной Армении в 80х-90х годах XIX века»)
  180. ↑ Чингиз Каджар. Старая Шуша. — Баку, Шерг-Герб, 2007. — С. 153. — 344 с. — ISBN 9789952340969.
  181. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.kamartert.am/?include=simplenews&id=737 газета «Камар» Министерства культуры Республики Армения]
  182. ↑ Асадов Ю. А., «1000 офицерских имён в армянской истории», Пятигорск, 2004 г.
  183. ↑ Искусство Азербайджана // [artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000019/st016.shtml Всеобщая история искусств] / Под общ. ред. Б.В. Веймарна, Ю.Д. Колпинского. — М.: Искусство, 1964. — Т. 5.
  184. ↑ Мемориальный музей Бюль-Бюля и его филиал — Дом-музей Бюль-Бюля в г. Шуше: (Крат. путеводитель). — Б.: Ишыг, 1985. — 56 с.
  185. ↑ 1 2 Чингиз Каджар. Старая Шуша. — Баку, Шерг-Герб, 2007. — С. 106. — 344 с. — ISBN 9789952340969.
  186. ↑ Шушинский Ф. Шуша. — Баку: Азербайджанское государственное издательство, 1968. — С. 133.
  187. ↑ Авалов Э. В. Архитектура города Шуши и проблемы сохранения его исторического облика. — Б.: Элм, 1977. — С. 85. — 112 с.
  188. ↑ Чингиз Каджар. Старая Шуша. — Б.: Шерг-Герб, 2007. — С. 105. — 344 с. — ISBN 9789952340969.
  189. ↑ [whc.unesco.org/en/statesparties/az Список объектов всемирного наследия в Азербайджане]
  190. ↑ [www.kavkaz-uzel.ru/articles/163874/ Кавказский Узел | Власти столицы Нагорного Карабаха считают заметнейшим событием 2009 года восстановление водоснабжения]
  191. ↑ [www.kavkaz-uzel.ru/articles/163268/ Всеармянский фонд «Айастан» и власти Нагорного Карабаха восстанавливают город Шуши], «Кавказский узел», 19.12.2009
  192. ↑ [www.president.nkr.am/ru/photosAndVideos/photoalbum/5/685/ Официальный сайт Президента Нагорно-Карабахской Республики]
  193. ↑ Шушинский Ф. Шуша. — Баку: Азербайджанское государственное издательство, 1968. — С. 60.
  194. ↑ А. К. Лебедев. Василий Васильевич Верещагин: Жизнь и творчество. 1842—1904. Искусство, 1972. Стр. 41
  195. ↑ Е. В. Завадская. Василий Васильевич Верещагин. Искусство, 1986. Стр. 14
  196. ↑ 1 2 3 А. К. Лебедев. Василий Васильевич Верещагин: Жизнь и творчество. 1842—1904. Искусство, 1972. Стр. 42
  197. ↑ 1 2 [internetfigyelo.wordpress.com/2013/05/14/keleti-nyitas-jobbik-kozremukodessel-shusha-es-gyongyos-testvervarosi-partnervarosi-egyezmenyt-irt-ala/ Keleti nyitás Jobbik közreműködéssel — Shusha és Gyöngyös testvérvárosi-partnervárosi egyezményt írt alá] (венг.)
  198. ↑ [en.apa.az/news/192611 Gyöngyös city of Hungary fraternize with Azerbaijan’s occupied town of Shusha]
  199. ↑ [times.am/?p=32804&l=ru Сквер дружбы в Шуши]
  200. ↑ [www.kavkaz-uzel.ru/articles/230586/ В Нагорном Карабахе появился сквер дружбы между городами Шуши и Лос-Анджелес]

Литература

Ссылки

  • [www.shushi.org/ru/ Фонд «Возрождение Шуши»] (рус.) (ар.) (англ.) (фр.)
  • [www.vostlit.info/Texts/rus14/Karabag_name/vved.phtml?id=943 Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-Наме.]
  • [vostlit.info/Texts/rus2/Bakihanov/frametext5.htm Аббас-Кули-Ага Бакиханов, «Гюлистан-и Ирам»], Период V.
  • [www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/124/865.htm Шуша], статья из Большой советской энциклопедии;
  • [www.armenianway.com/aw/shushi/gal/gal_index-r.html Шуши — Галерея]
  • [www.artsakhworld.com/shushi/html/shushi-fate1-r.html Шуши — город трагической судьбы.]
  • [news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_4673000/4673979.stm Том де Ваал, «Черный сад. Между миром и войной»], публикация BBC, пер. с англ. (О Шуше см. главы [news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_4655000/4655249.stm 3] и [news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_4674000/4674027.stm 12].)
  • [armenianhouse.org/shekhtman/docs-ru/contents.html Павел Шехтман, «Пламя давних пожаров»], глава [armenianhouse.org/shekhtman/docs-ru/shushi.html «Шуша»].
  • [www.livejournal.com/users/kunstkamera/112795.html Шуша — город мертвых (фоторепортаж)] (2005 год)
  • [www.shushi.org/en/s_early20th.php «The Shushi Revival» non-profit public fund]
  • [imyerevan.com/ru/society/view/3298 «Город-феникс»]
</table></td></tr></table>

Административный центр: Шуша
Населённые пункты: Ашагы Гушчулар | Аллахгулулар | Амилляр | Гарадаглы | Гейбалы | Гёйтала | Джамиллер | Дюканлар | Дашалты | Заманпяяси | Зарыслы | Имангулулар | Киров | Бёюк Каладараси | Лачынлар | Мемишлер | Мирзалар | Малыбейли | Набилер | Онвёрст | Орта Гушчулар | Ехцаог | Пашалар | Сафиханлар | Салатынкенд | Туршсу | Хальфали | Ханалы | Ханлыгпяя | Херхан | Чайкенд | Ширлан | Шушулу | Турабхан | Юхары Гушчулар
* Территория Шушинского района полностью контролируется непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой

Административный центр: Шуши
Села: Ехцаох | Канач тала | Карин так | Кирсаван | Лисагор | Мец Шен | Тасы Верст | Хиншен

Отрывок, характеризующий Шуша



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.
Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»
В отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]
В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.

Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Шуша&oldid=81363627»

Навигация