Шуша (фильм)
| Шуша | |
| Sciuscià | |
 | |
| Жанр |
драма |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Джузеппе Амато |
| Автор сценария |
Чезаре Джулио Виола |
| В главных ролях |
Франко Интерленги |
| Оператор |
Анкизе Брицци |
| Композитор |
Алессандро Чиконьини |
| Кинокомпания |
Societa Cooperativa Alfa Cinematografica |
| Длительность |
93 мин. |
| Страна | |
| Язык |
итальянский, английский |
| Год | |
| IMDb | |
«Шуша́» (итал. Sciuscià, англ. Shoeshine) — итальянская чёрно-белая драма режиссёра Витторио Де Сика. Премьера фильма состоялась 27 апреля 1946 г.
Содержание
Сюжет
На ипподроме недалеко от Рима мальчишки-чистильщики обуви смотрят лошадиные бега. Двое из них — сирота Паскуале Маджи и его друг Джузеппе Филиппуччи — участвуют в тестовых забегах. Они мечтают накопить денег, чтобы купить собственную лошадь.
Однажды на Тибре мальчики встречают Аттилио, старшего брата Джузеппе, и его подозрительного вида приятеля. За обещанное вознаграждение Паскуале с товарищем соглашаются принести кое-какую контрабанду гадалке. Когда ворожея расплатилась, внезапно появляется Аттитлио со своей бандой. Притворившись полицейскими, они вымогают у женщины деньги.
Получив от Аттилио обещанное вознаграждение, Паскуале и Джузеппе покупают лошадь. Однако их опознаёт обманутая гадалка и мальчиков сажают в разные камеры переполненной тюрьмы для несовершеннолетних. Джузеппе попадает под влияние более взрослого мальчика Арканджели. Получив от матери посылку, Джузеппе находит записку от босса Аттилио, в которой тот требует держать рот на замке. С трудом передав это послание Паскуале, оба мальчика договариваются не выдавать зачинщиков. Однако Паскуале на допросе всё-таки выдаёт Аттилио. Джузеппе разрывает дружбу, называя бывшего товарища доносчиком. Дурная слава облетает тюрьму и Паскуале избивают. Дальнейшая попытка примерения бывших друзей оканчивается неудачей.
Суд приговаривает Джузеппе и Паскуале к одному и двум годам тюрьмы соответственно. Вместе с заключённым Рикардо Джузеппе совершает побег во время киносеанса. Их побег обнаружен, из-за чего в тюрьме возникает бунт, при подавлении которого затаптывают насмерть одного из приятелей Паскуале.
Паскуале рассказывает шефу полиции о беглецах и приводит полицию в конюшню. Там ему удаётся сбежать, и вскоре он находит Джузеппе и Рикардо, скачущих на купленной лошади через мост. Беглецы спешиваются, и Рикардо удирает, но Джузеппе остаётся. Паскуале снимает ремень и бьёт им своего бывшего друга, тот падает с моста и ударяется головой о камень. Рыдающего над телом погибшего товарища Паскуале находит полиция.
В ролях
- Франко Интерленги — Паскуале Маджи
- Ринальдо Смордони — Джузеппе Филиппуччи
- Анньело Меле — Рафаэле
- Бруно Ортендзи — Арканджели
- Эмилио Чиголи — Стаффера
- Пачифико Астролого — Витторио
- Мария Кампи — гадалка
- Антонио Карлино — житель Абруццо
- Анджело Д’Амико — сицилиец
- Франческо Де Никола — Угорь (итал. Ciriola)
- Энрико Де Сильва — Джорджио
- Лео Гаравалья — инспектор
- Антонио Ло Нигро — Полосатый (итал. Righetto)
- Анна Педони — Наннарелла
- Ирена Смордони — мать Джузеппе
- Пеппино Спадаро — адвокат Бонавино
- Клаудио Эрмелли — медсестра (нет в титрах)
- Антонио Никотра — работник социальной сферы (нет в титрах)
- Марио Вольпичелли — начальник тюрьмы (нет в титрах)
Съёмочная группа
- Режиссёр-постановщик: Витторио Де Сика
- Сценаристы: Чезаре Джулио Виола, Адольфо Франчи, Чезаре Дзаваттини, Серджо Амидеи
- Продюсеры: Джузеппе Амато, Паоло Виллиам Тамбурелла
- Оператор: Анкизе Брицци
- Композитор: Алессандро Чиконьини
- Художники-постановщики: Иво Баттелли, Джулио Ломбардоцци
- Монтажёр: Николо Лаццари
- Звукорежиссёры: Тулло Пармеджани (нет в титрах)
Награды и номинации
- 1946 — Итальянская ассоциация кинокритиков: серебряная лента лучшему режиссёру — Витторио Де Сика
- 1948 — Премия «Оскар»:
- Номинация на лучший оригинальный сценарий — Чезаре Дзаваттини, Серджо Амидеи, Адольфо Франчи и Чезаре Джулио Виола
- Почётный «Оскар» за показанную яркую правдивую жизнь в стране, пострадавшей от войны, за доказательство миру, что дух созидания сильнее духа разрушения.
Интересные факты
- Название «шуша» происходит от неправильного неаполитанского произношения «шушайна» (англ. shoe-shiner), что означает «чистильщик обуви».[1]
- В фильме «Прощай, Брейверман» (1968, реж. Сидни Люмет) четверо главных героев хотят посмотреть «Шушу», афиша которого висит на шатре.[2]
- В фильме «Сплендор» (1989, реж. Этторе Скола) актёры обсуждают «Шушу».[2]
См. также
Напишите отзыв о статье "Шуша (фильм)"
Примечания
Ссылки
- «Шуша» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.imdb.com/title/tt0038913/awards Награды на сайте IMDb]
- [www.allmovie.com/movie/v44429 Шуша] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Шуша (фильм)
– Что плохо, батюшка?– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
